Синдром Кандинского (сборник) - Андрей Васильевич Саломатов

излюбленным темам, начиная всегда одинаково: "Я, бля…" Когда-то, ещё учась в школе, Антон думал, что между собой они общаются как-то иначе и лишь при появлении чужого начинают валять дурака. А когда убедился, что ничего они не «валяют», что это не маска, а их настоящее лицо, навсегда потерял к ним всякий интерес.

Решив, что все равно надо будет как-то занять вечер, Антон допил коньяк, вышел из-под платана и, прихрамывая, направился к Ниночке.

— Ой, где это вы так испачкали костюм? — спросила Ниночка, когда он подошел.

— Здравствуйте, — сказал Антон и представился молодым людям.

Ниночкин ухажер, демонстрируя неудовольствие, отвернулся и буркнул:

— Зураб.

— Я, Ниночка, сегодня всю ночь рыл подземный ход в Турцию, — ответил Антон. — Рыл в этом самом смокинге. И вот результат. — Словно что-то смахивая с себя, он указал на пятна. — А утром пришла ты, пригласила меня прокатиться на корабле, и я понял, что зря старался. В Турцию мы уйдем на катере. А это, — показал он бутылку шампанского, — мы выпьем с турецкими капиталистами за дружбу народов.

— Это пятна от вина, — ткнув пальцем, показал Зураб.

— Какая проницательность! — дурачась, воскликнул Антон. — Кстати, что вы там решили на конференции? Будете Темзу поворачивать на юг? Или пусть пока так течет? Я интересуюсь, потому что сам собираюсь заняться экологией. Мне небезразлична судьба этой великой великобританской реки. Там, говорят, ерши водятся размером с нашего судака.

Зураб непонимающе смотрел на Антона, было видно, что вся эта болтовня начинает его злить. Ниночка почувствовала это и, решив предотвратить ссору, сказала:

— Дедушка шутит.

— Какие уж здесь шуточки, — сказал Антон. — Вот тут, — он ткнул пальцем в надпись на майке, — написано: "Привет участникам Лондонской конференции по проблемам экологии".

— А, это, — махнула рукой Ниночка. — Это ерунда. Ну, мы идем на корабль или нет?

— Идем, — ответил Зураб, повернулся на каблуках и пошел на пирс.

По дороге на катер к ним присоединились ещё несколько молодых людей. Один тащил тяжелую сумку, из которой торчали горлышки запечатанных бутылок, другой нес большую круглую коробку из-под юбилейного торта. От коробки исходил такой аппетитный, завораживающий запах шашлыка, что рот Антона моментально наполнился слюной.

На катере их уже ждали. Внизу, в салоне, куда почти не попадал солнечный свет, в духоте и полумраке уже кто-то танцевал. Чувствуя себя лишним в этой компании недавних выпускников школы, Антон вручил Зурабу шампанское и сказал, что пойдет на корму подышать свежим воздухом. К его неудовольствию, Ниночка радостно объявила, что тоже хочет остаться наверху. Ее обожатель мрачно последовал за ней, и втроем они расположились на задних скамейках так, чтобы было видно, как винт взбивает воду.

Антон сидел через проход от молодых людей и чувствовал, как от Зураба исходят волны недоброжелательности. Он догадывался, что нарушил какие-то его планы, а своим внешним видом лишь усугубил неприязнь Ниночкиного ухажера.

"Надо уезжать в Москву, — думал Антон. — Единственное, что я приобрел за последние несколько лет, это способность быстро опускаться. Через два-три дня меня в моем костюме не пустят в поезд или побьют камнями на вокзале".

Уже давно стемнело, на палубе горело несколько тусклых лампочек, свет которых не доходил до задних скамеек. Компания, покинув душный салон, перебралась на верхнюю палубу вместе с магнитофоном, вином и закусками, сваленными в круглую картонку. Антон отвернулся от молодых людей, молча смотрел на бегущую за бортом воду и пытался вникнуть в текст песни. Под грохот гитар и космическое завывание синтезатора певец жаловался на девичье непостоянство и тем не менее клялся неверной подруге в вечной любви. Танцевала только одна пара. Какие-то молодые люди пили вино и хвастали, кто ловчее носком ботинка собьет финтифлюшку со стойки, расположенной на высоте полутора метров. Остальные парочки разбрелись по всему катеру и целовались в темных углах. То один, то другой разгоряченный поцелуями юноша возвращался к компании, наливал себе полстакана вина и быстро уходил к своей возлюбленной.

Впереди уже виднелись огни Пицунды. Катер пошел к берегу, и вся компания перебралась на нос. Ниночка предложила Зурабу и Антону присоединиться к остальным, но Антон отказался, и молодые люди ушли без него. Вскоре Зураб вернулся на корму и, подойдя к Антону вплотную, торопливо сказал:

— Чего ты сюда приперся, дедушка? Тебя звали?

— Если бы не звали, не приперся бы, — спокойно ответил Антон и отвернулся.

— Слушай, выходи здесь, автобусом доедешь, — зловещим шепотом сказал Зураб. — А то, знаешь, можешь и не доплыть до Гагры.

— Успокойся, мальчик, — ответил Антон. — Вы меня сюда привезли на этом катере, на нем я и уеду обратно. Если я тебе мешаю, я уйду в каюту. И не кипятись. Я тебе в отцы гожусь, как это ни прискорбно.

— Скажи спасибо, что Нина здесь, — ответил Зураб. — А за мальчика ты ещё ответишь. Я тебя предупредил.

— Отвечу, отвечу, — устало сказал Антон.

И тут послышался голос Ниночки:

— Эй, где вы там? Зураб!

Этот идиотский разговор вконец расстроил Антона. Он уже решил было сойти на берег, но передумал, не желая выглядеть в глазах этого мальчишки трусом.

В Пицунде катер стоял долго. Вначале из него выгружали какие-то мешки, потом старший брат Зураба исчез и появился только через полчаса. Еще минут пятнадцать ушло на то, чтобы собрать молодежь. Антон все это время сидел на своем месте и, устав проклинать себя за глупость и недальновидность, вел воображаемый диалог с Леной. Наиболее удачные свои ответы он повторял по два-три раза, чтобы запомнить, и к моменту отплытия он так скомпоновал и отточил свои ответы, что убедить ими можно было даже самого скептически настроенного человека.

На обратном пути компания снова перебралась в салон, где молодые люди разделились на две группы: одни сели допивать вино, другие повалились спать. Зураб с Ниночкой даже не появились на корме, что вполне устраивало Антона.

Примерно на полпути к Гагре Антон услышал громкий смех с девичьим повизгиванием, а затем магнитофон включили на полную мощность. "Как они это выдерживают?" — подумал он, оглянулся и увидел, что к нему приближаются трое молодых людей.

Антон сразу понял, что они идут разбираться. Со страхом и тоской он подумал, что ему обязательно расквасят физиономию, и хорошо, если ограничатся кровью, а то ведь повалят на палубу и ботинками повышибают зубы.

Не дожидаясь, когда те подойдут, он поднялся и встал спиной к перилам, решив во что бы то ни стало удержаться на ногах. Главное было не подпустить к себе всех троих, а по одному он мог бы долго удерживать их на расстоянии вытянутой ноги. Но молодые