Наедине с врагом - Диана Маш

— Не слышу и не вижу, — подруга начала вертеть головой, — я так испугалась. Сижу, читаю книгу, а тут телефон резко умер, и ты кричишь.

Я перевела на нее удивленный взгляд.

— И даже холода не чувствуешь?

— Ну, есть немного, но это же библиотека, тут скорее всего сильно не топят, — так, похоже Зайцева считает меня пугливой курицей. Зайцева! Прямо удар по репутации.

С приездом в Рэнвуд я действительно превратилась в какое-то подобие себя. В жизни ничего не боялась, не теряла голову от непонятных чувств, на трупы не натыкалась, не лезла в неприятности, — правда-правда, они меня сами находили, — жила и не тужила, одним словом, а теперь все с ног на голову перевернулось. И во всем виноваты Вика с отцом. Езжай в академию, говорили они. Будет весело, уверяли они.

Я так не играю! Этот мир сломался, тащите новый!

— Вась, может ну его, пойдем обратно в комнату? — Машка собралась было встать и потянуть меня за собой, но холод будто почувствовал это ее желание, и приблизился.

— Нет, он еще здесь. Только дернемся и бросится на нас.

— Да нет там никого. Ты, похоже, темноты боишься, — Зайцева пыталась успокоить зарождавшуюся во мне истерику, даже не подозревая, какая тьма кружит над нами. Одно неверное движение и боль вернется, и уже не отступит.

— Ничего я не боюсь! И крыша у меня не едет. Когда свет погас, меня холодом овеяло, словно кто-то невидимый все живое высасывать начал, а потом запястья обожгло, — я подняла руки, чтобы продемонстрировать, но пригляделась и охнула.

На правой руке, с внутренней стороны запястья, проявилась татуировка в виде луны. Маленькая, свежая, края еще красные и побаливает. Машка прижала ладонь к губам и округлила глаза. Вот теперь она точно мне поверила. Прекратила рваться к выходу, вцепилась в меня и прижалась к боку.

— Вась, а почему я ничего не слышу и не чувствую? — Зайцева тоже перешла на шёпот.

— Понятия не имею. Может этот монстр только избранным открывается? Наметил жертву и пугает? — я пожала плечами и закричала, — проваливай отсюда, гад! Не боимся мы тебя!

Наверное, если бы голос не дрожал, вышло бы правдоподобнее, но это был мой максимум. Холод, впрочем, не впечатлился и никуда не исчез, как и звук. А затем скрипнула входная дверь, и мы с Машкой вскрикнули в унисон.

— Василиса? Мария? Что вы здесь делаете в такое время? — строгий голос Изольды прозвучал музыкой для моих ушей. Дверь с хлопком закрылась и по полу застучали каблучки.

Выйдя на свет, женщина поправила сползшие на нос очки, чуть наклонилась вперед и уставилась на нас с Зайцевой.

— Я жду ответа, — она заслонила собой свет канделябра, и холод это почувствовал. Он рванул вперед, собрался наброситься из-за спины, но я помешала.

— Изольда Вячеславовна, берегитесь! — схватила ее за руку, дернула к нам, и хотела снова прикрыться канделябром, как вдруг распахнулось окно и порыв ветра затушил наше единственное оружие, свечи.

Холод на секунду замер, а затем рванул в нашу сторону.

— Бежим, он близко! — крикнула я и вскочила на ноги. Машка с визгом отпрыгнула в сторону. Изольда, ничего не понимая, застыла на месте.

— Изольда Вячеславовна, тут что-то на Ваську напало, — пропищала Зайцева в абсолютной темноте.

Ответа преподавательницы я уже не услышала. Неведомая сила вновь схватила меня за горло и потащила к распахнутому окну, из которого лился лунный свет. Вернее, сначала потащила, а когда я начала вырываться и, словно рыбка, хватать ртом воздух, приложила сначала спиной к подоконнику, а затем наполовину вытащила из окна и принялась душить.

Никакого холода я уже не чувствовала, как и горящих обручей на запястьях, только невидимые руки, вцепившиеся в мою шею и бьющие в лицо колючие снежинки.

Снаружи стоял крик то ли Машкин, то ли Изольды, то ли всех вместе, а в голове сплошная каша. Мое сознание как будто выливалось из собственного тела в какое-то другое, неживое, и на этот раз процесс шел намного быстрее.

Второй этаж, внизу снег, шансы выжить намного выше. Из последних сил я пнула пустоту и приготовилась упасть. Но чьи-то сильные руки успели схватить меня за талию, и рвануть на себя.

Свет в библиотеке резко ударил по глазам.

Тепло мужского тела было сейчас как спасательная таблетка от мигрени, горячая ванная в холодную погоду и вкусная еда после недели жесткой голодовки. Вцепившись в крепкие плечи, я подняла голову, встретилась со свирепым взглядом черных, как ночь за окном, глаз и испытала небывалое облегчение. Биение сердца замедлилось, и можно было дышать.

Пусть злится, пусть рычит от бешенства, но он меня спас. С ним я в безопасности.

Почему-то в этом я ни капли не сомневалась.

— Парни, может, ну его? Глаза слипаются, усну сейчас тут, — с трудом сдерживая желание зевнуть, Антон вопросительно уставился на идущих рядом Матвея и Павла.

— Вот спал бы нормально прошлой ночью, вместо того, чтобы второкурсниц зажимать, сейчас бы бодрячком был, — хмыкнул Резнов и прошел вперед по коридору, — мы обещали Изольде, еще как минимум полчаса.

Матвей, видя, что Антон едва держится на ногах, хлопнул приятеля по плечу и кивнул в сторону лестницы.

— Иди спать. Если что, мы и вдвоем справимся, — вздохнув с облегчением, Антон произнес одними губами «спасибо» и сбежал, пока друзья не передумали.

— Зря ты, — пожал плечами Пашка, — Изольда просила минимум по трое человек дежурить, если сейчас ее встретим, опять лекцию на час растянет.

— Да толку с него, засыпает же на ходу. Случись что, еще за ним приглядывай, — Матвей и сам был не прочь вернуться в комнату и придавить подушку, но пока не мог этого сделать, и дело было не в данном Изольде обещании. После обхода, он собирался заглянуть в девчачье крыло и навестить свою сводную сестренку, но так, чтобы она об этом не узнала, иначе визгу не оберешься.

Какое-то нехорошее предчувствие не отпускало Белорадова уже некоторое время, и оно напрямую было связанно с мелкой заразой, что засела в печенках. А своему чутью, что не раз спасало его в, казалось бы, безвыходных ситуациях, парень привык доверять.

Он, конечно, списывал все на мать, которой вряд ли понравится, если с ее падчерицей что-то случится, но в глубине души, там где всю его жизнь пряталась его вторая сущность, Матвей знал, дело в ней. В зеленоглазой вредине, что начинала крутить своей попкой, стоило ему оказаться неподалеку. Словно специально изводила его. В один момент и возбуждала, и бесила. Руки чесались отшлепать чертовку, но Бел боялся, что не сдержится, и игра заведет их туда, откуда нет возврата. С любой другой есть, а с ней не будет никогда.

Девчонка — действующий вулкан, девчонка — ядерная война. Не с его агрессивным характером. Не для него она.