Журналюга - дядя Коля

Паша пожал плечами и молча вышел из комнаты. Что он мог ему сказать? А сам подумал: с Васькой нужно быть впредь очень осторожным — тот, похоже, всё прекрасно видит и замечает. Даже лучше, чем его «родные» папа с мамой.

* * *

На свидание Паша прибыл с большим запасом времени — в начале четвертого (никогда не любил приходить впритык или, тем более, опаздывать). С букетом — если так можно назвать один цветок. Его он приобрел по дороге, но не у бабок у метро, а у торговцев на Ленинградском рынке (заскочил быстренько). Решил, что гладиолусы — этот как-то слишком официально для свидания с девушкой, лучше пусть будет роза. Одна, но зато какая! Крупная, ярко-алая, на очень длинном темно-зеленом стебле. Отдал за нее целых полтора рубля, но нисколько об этом не жалел — она смотрелась просто шикарно. Торговец-кавказец, когда заворачивал выбранный цветок в целлофан, даже причмокнул от удовольствия:

— Смотри, какая красивая! Пусть и твоя девушка всегда будет такой же!

Майя, разумеется, опаздывала (ну не могут девушки без этого!). Паша встал за спиной у памятника Пушкина (чтобы не светиться) и начал наблюдать за публикой, прогуливающейся по бульвару. Несколько раз к нему подходили, спрашивали лишний билетик, но он лишь отрицательно качал головой. У перекупщиков, кстати, билеты шли сегодня по пять рублей за штуку и продавались, как горячие пирожки. Значит, поход в кино обошелся бы ему в целый червонец. Это как минимум! Похвалил сам себя: правильно он сделал, что не поленился, приехал рано утром и купил в кассе по нормальной цене. Потерял время, но зато выиграл (да еще как!) в деньгах.

Пока ждал, вспомнил свое самое первое свидание. Случилось оно еще в начале девятого класса, когда ему было всего пятнадцать лет. Он тогда вместе с несколькими одноклассниками ездил на экскурсию во Владимир — туризм по «Золотому кольцу» был очень популярен в семидесятые годы. В «Икарусе», помимо них, сидели еще ученики из других московских школ, и с ним рядом оказалась очень красивая девочка. Она ему очень понравилась, и в самом конце поездки он набрался храбрости и попросил у нее номер телефона, Наташа кивнула и написала на листочке.

Потом он пару раз звонил ей, болтали просто так, а через неделю решил пригласить ее в кино: в соседнем кинотеатре как раз шел очень интересный фильм — «Единственная дорога». Про войну, как он очень любил. Наташа подумала и согласилась.

Павел заранее купил билеты, приоделся, пришел за полчаса до начала сеанса. Он очень волновался! Долго ждал в условленном месте, но Наташи всё не было. Уже совсем отчаялся, решил, что красавица почему-то передумала с ним встречаться, но вдруг к нему подошла какая-то совсем другая девочка и сказала с явной обидой:

— Что же ты? Сам пригласил, и делаешь вид, что не замечаешь…

Паша посмотрел на нее внимательно: это оказалась подружка его избранницы. И ее тоже звали Наташа… Девочки на экскурсии всегда держались вместе, но в автобусе почему-то сидели на разных местах. И он эту невзрачную соседку почти что и не запомнил. Получается, «его» Наташа дала не свой номер телефона, а подруги — то ли просто из девичьего озорства, то ли из понятной женской жалости к своей невзрачной приятельнице: решила сделать той приятное.

Пусть, мол, эта серая, неприметная мышка, на которую никто никогда не обращает внимания, тоже сходит на свидание с мальчиком. В общем, оказалось, что он звонил совсем другой Наташе… Но делать нечего, пришлось идти в кино с тем, кто пришел. Пробормотал что-то типа «ты сегодня так зд о рово выглядишь, что я тебя сразу и не узнал!» и потащил девочку в зал — до начала сеанса оставалось всего несколько минут. Посмотрели вместе картину, а потом он проводил ее до метро.

На этом они и расстались. Новая знакомая оказалась особой довольно скучной, неинтересной, никаких серьезных тем для более плотного общения не нашлось. Да и внешность у нее была, прямо скажем, такая, что взглянешь — и не запомнишь. Звонить потом он этой Наташе, разумеется, не стал. А фильм, кстати, ему очень понравился — особенно игра Владимира Высоцкого и его песня про дорогу. Настоящий талант!

Наконец Майя появилась: задрав нос, неспешно шла к памятнику. Ни на кого не глядела — такая вся из себя: я, мол, тут королевишна, а вы все — так себе, не достойны даже одного моего взгляда. Воображала и красовалась, одним словом. Подошла к Паше, кивнула, здороваясь, и получила в подарок алую розу. Глаза у Майи распахнулись от удивления, но она только сдержанно сказала «спасибо!» С таким выражением лица, будто для нее это было делом самым обычным — будто ей каждый день дарят цветы. После этого пошли в кинотеатр — время уже поджимало, Вести свою даму в буфет Паша, разумеется, не стал. Во-первых, там была длинная, нервная очередь, а во-вторых, бутерброды с залежалой краковской колбасой и красной рыбой не пойми какой свежести (совсем как та самая осетрина у Михаила Булгакова) не внушали доверия, вместо этого он купил себе и ей по стаканчику с мороженным.

Попробовал и аж зажмурился от удовольствия: забытый вкус детства! Настоящий сливочный пломбир, без всяких вредных добавок, красителей, заменителей и пальмового масла. В хрустящем вафельном стаканчике, с кремовой розочкой наверху… Объедение!

Прозвенел третий звонок, но в зал Паша не спешил: знал, что в начале сеанса будет, как всегда, выпуск кинохроники «Новости дня»: о новых достижениях советского народно хозяйства, подготовке Москвы к Олимпиаде-80 и борьбе трудящихся за мир во всем мире. Лучше это время посвятить общению — во время фильма не поболтаешь, а потом им придется уже ехать домой, толкаться в транспорте.

Выбрал тему «музыка» — о чем еще говорить с девочкой? Рассказал, что помнил из своего прошлого — про группу АББА, она как раз сейчас была в СССР на пике популярности. Государственная фирма «Мелодия» даже выпустила четыре большие пластинки с песнями этой шведской группы. Приятные, мелодичные, ритмичные мелодии «двух мальчиков и двух девочек» (так называли их в народе, — сложные скандинавские имена-фамилии никто не знал и не помнил) пришлись очень по душе советским людям. Бдительные чиновники из Минкульта СССР, а также блюстители идеологической нравственности и морали из определенных госструктур тоже против этого западного квартета ничего не имели, а потому шлягеры АВВА звучали в стране Советов не только из всех магнитофонов, но были даже допущены на телевидение — в чрезвычайно популярные передачи «Утренняя почта» и «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Более того, в кинотеатрах шел полнометражный фильм о гастролях АВВА в Австралии — разумеется, тоже с популярными песнями-клипами.

Потом разговор зашел еще об одной известной группе — Boney M, чьи гастроли в прошлом году в Москве наделали много шуму. Билеты на выступления стоили (у спекулянтов, само собой), столько же, сколько новые фирменные джинсы. И ведь покупали! Паша на концерты «бонек» (разумеется, в той своей жизни) не попал — не было у него столько денег, да и, если честно, не очень-то он и рвался. Да, их песни ему нравились, особенно забойно-заводная «Ро-ро-Роспут и н…», но смотреть на разухабистые танцы-пляски и кривляние на сцене темнокожих западных «немцев» — это уж увольте! Уже тогда он четко понимал, что их представление — лишь шоу, рассчитанное на не слишком взыскательный вкус обывателя («пипл хавает»), оно должно всегда «маст гоу он», но никакого отношения к настоящей музыке не имеет. Впрочем, у каждого — свой вкус, и он никого не осуждал.

В песенном плане ему гораздо больше нравилась группа «Чингисхан» (опять же — западногерманская), но в семидесятые годы их хиты были в СССР под неофициальном запретом (в отличие от тех же самых «бонек»), и их можно было слушать только частным образом. Да и то — не всегда и не везде: по столице ходили упорные слухи, что за публичную прокрутку «Москау» (как шутили тогда в народе — «Москау, Москау, закидаем бомбами, будет вам Олимпиада — аха-ха-ха-ха-ха…») и особенно — «Израэль» (с этой страной у СССР были весьма напряженные отношения — из-за очередного конфликта евреев с арабами) могли неосторожного меломана якобы взять за одно место.

Впрочем, скорее всего, это были лишь слухи, причем распускаемые сами же подпольными продавцами кассет с записями групп — чтобы поднять цену на товар. Ведь то, что запрещено, всегда стоит, понятное дело, намного дороже разрешенного. И сбывается с рук лучше. Но в общем и целом за западную музыку в конце семидесятых годов уже никого не прессовали. И уж точно — не ссылали и не сажали.

Майя слушала