Не жилец! История медицины в увлекательных заметках - Андрей Сазонов

Бхутов можно понять — «угощение» им приготовлено крайне неаппетитное. В этом рецепте столь любимая тибетскими лекарями камфора выступает в роли владыки, ведущего войско против демонов. Надо сказать, что это далеко не самый сложный тибетский рецепт. Никаких ограничений по количеству ингредиентов в тибетской медицине не существует, все определяется желанием врача и его фантазией.

Кстати говоря, мясо и кровь в составе лекарства — это еще один китайский след, причем след, который встречается очень часто. Вот рецепт лекарства, излечивающего от действия мясного яда, то есть от отравления, вызванного употреблением в пищу испорченного мяса. «Возьми печень, мясо с икр мужчины, убитого мечом, мясо еще слепого щенка и пестрого молочного козленка, свиные легкие, печень ястреба, мясо павлина и пестрой курицы, причем следи, чтобы все это мясо было свежим. Нужно взять всего по кусочку, размером с пилюлю, и прибавить по одному тхуну[41] кала новорожденных ребенка, щенка и жеребенка, листьев донтостемона, павлиньего мяса, а также желчи козла, свиньи и медведя». «Мясо с икр мужчины, убитого мечом», да вдобавок свежее — ужасный ингредиент. Получается, что для излечения одного человека нужно убить другого. Но в Тибете вам объяснят, что намеренно, ради получения мяса или чего-то еще, людей никогда не убивали. Для приготовления лекарств использовались тела казненных преступников, которые могли долго храниться в особых ледниках. А под свежим мясом в рецептах подразумевается неиспорченное, не успевшее протухнуть.

Завершается «Чжуд-ши» так: «Не существует средства лечения, которое не было бы здесь упомянуто. Милосердие божества всеобъемлюще, оно не знает границ, а люди воспринимают его в меру своего благоговения. Так луна сияет на небе одна, но разные воды отражают ее по-своему».

«Чжуд-ши» — не просто основа современной тибетской медицины. «Чжуд-ши» — это и есть современная тибетская медицина. Все медицинские труды, написанные позднее XII века, представляют собой комментарии и пояснения к этому трактату. Мы говорим «современная», но, по сути дела, тибетская медицина «законсервировалась» на уровне XII века, и в этом заключается особая ее ценность для историков.

Что же касается научности тибетской медицины и ее соответствия современным западным медицинским представлениям, то в этом вопросе много спорного… Впрочем, научный анализ к нашим задачам не относится, мы изучаем историю и только историю медицины.

Греки торговали с персами и индусами, войско Александра Македонского в первой половине IV века до нашей эры дошло до Индии… Это к тому, что обмен знаниями между греками и индусами существовал, потому что просто не мог не существовать. С торговыми караванами путешествовали не только купцы, но и люди, отправлявшиеся в дальние страны в поисках знаний. В любом войске должны быть или лекари, или хотя бы воины, сведущие в лечениях ран и болезней. Когда войско вторгнется в чужие земли, эти люди не упустят возможности пообщаться с коллегами. Интересно же узнать, как они сращивают кости или лечат болезни…

Но при всем том древние греки за все время существования их цивилизации не переняли ничего из индийской медицины, а ведь определенно было что перенимать — хотя бы из уже знакомой вам «Чарака-самхиты». Даже при несовпадении концептуальных взглядов и различных трактовках основных моментов всегда можно почерпнуть у зарубежных коллег что-то ценное. Примером может служить тибетская медицина, «нанизавшая» китайские жемчужины на аюрведическую нить. В Тибете это могло произойти, но в Индии и Китае ничего подобного не было, несмотря на тесные торговые и дипломатические связи между китайскими и индийскими государствами.

Почему?

Главных причин две.

Во-первых, при разных взглядах на основы очень трудно перенимать чужой опыт. И это естественно, ведь в своей обуви ходить удобнее, чем в чужой. Свои, привычные, взгляды кажутся правильными, а чужие, непривычные, понимания не вызывают. Вряд ли кому-то из древних греков захотелось бы тратить время на перевод «Чарака-самхиты» или же на детальное изучение «Аюрведы». А если бы даже такой перевод и появился, то вряд ли он стал бы востребован у греков, которые лечили так, как завещал Асклепий.

Во-вторых (и эта причина, наверное, важнее первой), медицина — наука особенная, тесно связанная с общественным мнением и во многом от него зависящая. Пифагор, которому принято приписывать авторство известной теоремы, утверждающей, что квадрат гипотенузы прямоугольного треугольника равен сумме квадратов катетов, на самом деле не был ее создателем. Так, во всяком случае, принято считать в наши дни, потому что это знание было известно в Древнем Вавилоне за тысячу лет до VI века до нашей эры, в котором жил Пифагор. До нас дошли подтверждающие это глиняные таблички с математическими расчетами.

Математика от общественного мнения не зависит — Пифагор дал грекам знание, полученное от вавилонян, и греки начали его использовать, попутно восхваляя Пифагора. Но если бы Пифагор предложил жрецам-асклепиадам использовать вавилонские заклинания, то его бы попросту высмеяли — смотрите, какой чудак! То же самое произошло бы, если бы Гиппократ начал лечить пациентов аюрведическими методами или, скажем, иглоукалыванием. Про иглоукалывание упомянуто просто для примера, если с Индией у греков были контакты, то с Китаем их не было, контакты китайцев с Западной Европой установились лишь во II веке до нашей эры, когда был проложен Великий шелковый путь[42], то есть уже во времена Древнего Рима.

Точно так же не встретил бы понимания у пациентов индийский врач, вздумавший использовать в практике какие-то греческие методы лечения. А что означает «не встретить понимания»? Потерять клиентуру, лишиться заработка. Консерватизм врачей и их приверженность устоявшимся традициям имеют экономическую основу. В Тибете, на «нейтральной» территории, получилось скрестить китайскую медицину с индийской, приправив ее тибетской «демонологией». Но ни в Индии, ни в Китае такой «гибридизации» произойти не могло. Соединять несовпадающее, а то и взаимопротиворечащее можно только на нейтральных территориях.

Одной из таких «нейтральных территорий» стал Арабский халифат, который в середине VIII века нашей эры, в пору наивысшего расцвета, простирался от Пиренейского полуострова на западе до Кабула с Самаркандом (и даже немного дальше) — на востоке. Государство арабов выросло до таких пределов за очень короткий, по историческим меркам, срок — сто с небольшим лет. Завоевывая новые территории, арабы получали доступ к новым знаниям и распоряжались этим богатством крайне разумно — все тщательно изучалось, и то, что казалось полезным, перенималось.