Л. Н. Толстой. В поисках истины (по дневникам писателя) - А. К. Ломунова

бы оно ни проявлялось) своей божественности. Молящийся молится себе, собою, сознает себя частью Бога.

Дневник, 14 октября 1906 г., Ясная Поляна, т. 55, стр. 261.

Нынче утром, гулял, молился Богу и думал о том, как (я, кажется, уже записал это) у меня постоянно есть религиозная мысль о жизни, о своих обязанностях, и когда она только приходит, она поднимает, поддерживает меня. Но потом действие ее ослабевает, и она, как признанная истина, идет в архив и перестает быть двигателем. Так у меня почти произошло теперь с мыслью о том, что жизнь есть сознание своей божественной сущности и жизнь одною ею без всяких соображений о внешних условиях. (Это относится и до своего тела.) Первое время я испытывал восторг, и казалось, всегда буду жить так, но вот прошло с неделю, и сила воздействия на жизнь ослабевает. Но надеюсь, что не совсем. И теперь, как вспомню, что я и в чем моя жизнь, и с этим сознанием отнесусь к вопросам жизни – предстоящим делам, так сейчас спокойствие, твердость, серьезность, свобода от всяких соображений о последствиях. Так это было, когда думал поговорить с Андрюшей или ответить студенту о моих имениях. Нет, это не пройдет даром. Это придало мне много силы.

Дневник, 17 ноября 1906 г., Ясная Поляна, т. 55, стр. 274.

Как странно и смешно просить Бога. Не просить надо, а исполнять Его закон, быть Им. Одно человеческое отношение к Богу это то, чтобы быть благодарным Ему за то благо, которое он дал мне, как частице Его. Хозяин поставил своих работников в такое положение, что, исполняя то, что он показал им, они получают высшее доступное их воображению благо (благо душевной радости), а они просят его о чем-то. Если они просят, то это значит только то, что они не делают то, что им предназначено.

Дневник, 21 ноября 1906 г., Ясная Поляна, т. 55, стр. 275.

Нынче ночью вспомнил и подумал о том радостно умиленном состоянии, которое испытывал, бывало, при обращении к Богу, как к существу, с которым могут быть личные отношения, при молитве к Нему. Спросил себя: могу ли теперь испытывать тоже? и ответил: да, и попытался молиться, просить; но когда спросил себя: о чем буду просить, то оказалось, что просить не о чем. Все, что от Него, все хорошо. Тогда спросил себя: не могу ли просто обратиться к Нему? Спросил себя, что я скажу Ему. И сказать нечего. Одно сказать могу: Благодарю за благо, бесконечное благо жизни. Было очень хорошо на душе, и также хорошо и теперь.

Дневник, 29 ноября 1906 г., Ясная Поляна, т. 55, стр. 279–280.

Думал о том, что мы называем Богом, о начале, о том, без чего ничего бы не было, и вспомнил, что Христос не называл это Богом, а Отцом, и не в смысле личности отца, его любви к детям, а главное, в смысле источника, начала всего. Сейчас справлюсь в симфонии[134]. – По ветхому завету 10 страниц, а по Новому Завету очень мало. Главное то, что молитва Отче наш и лучшие места Евангелия – везде Отец.

Дневник, 1 декабря 1906 г., Ясная Поляна, т. 55, стр. 282.

Чувствую себя очень слабым, но душевное состояние все тоже – очень спокойное (и радостное). Не радостное, а довольное. Только теперь понял, как важна внутренняя работа в одиночестве, с Богом: останавливать себя в дурных мыслях не любовных, недобрых, в раздражении не только на животных, но на вещи. Зацепился: «ах, черт». Не надо. В мыслях тщеславных, не говорю уже похотливых, ловить себя и понимать, чувствовать всю свою гадость и бороться с ней. Только когда один с собой, с Богом, и можно работать над собой. А когда с людьми, то уже поздно. Когда с людьми, то поступишь хорошо, только когда заготовил это в единении, в tete-a-tete (один – на один) с Богом. Это и есть настоящая молитва. Немного времени практиковал это, а уже чувствую плоды радостные.

Дневник, 29 декабря 1906 г., Ясная Поляна, т. 55, стр. 289.

Ездил верхом, и так хорошо было, что хотелось молиться. Искал формы молитвы, и нет другой, как только благодарность. Дано все, чего могу желать.

1907 год

Дневник, 13 февраля 1907 г., Ясная Поляна, т. 56, стр. 12.

Как редко встречаешь и – еще реже – испытываешь истинную любовь – любовь к любви, любовь не только ко всем людям, но ко всему, к Богу. Боже, помоги мне жить в этой любви, т. е. приди и вселись в меня.

Дневник, 5 апреля 1907 г., Ясная Поляна, т. 56, стр. 23.

Просительная молитва, хотя и ложная по своей цели, все-таки – польза для души, все-таки это – признание своей зависимости от Бога. Ошибка в том, что безвременное настоящее переносится в будущее, духовное – в телесное.

Дневник, 16 апреля 1907 г., Ясная Поляна, т. 56, стр. 26.

Не могу преодолеть недовольства окружающим. Тоскливо, хочется плакать. Все кажется тяжело. Сейчас после обеда и урока с детьми, – пришли только двое, – сидел один и думал, что только теперь совершенно, вполне предаюсь воле Бога. Будь, что будет. Нечего ни желать сделать какое-либо дело: написать Закон Божий для детей, ни что бы то ни было, а совершенно отдаться Ему, соблюдая только в себе любовь к Нему в себе и людях… и вдруг пришла Соня, начался разговор о лесе, о том, что воруют, что дети продали вдвое дешевле, и я не мог победить досады. Как будто мне не все равно. Господи, помоги мне. Помоги. Мне жалко и гадко себя.

Дневник, 30 апреля 1907 г., Ясная Поляна, т. 56, стр. 29.

Тот, кто молится идолу, невежественен, непросвещен, но тот, кто совсем не молится, и не просвещен, и глуп.

Дневник, 7 июня 1907 г., Ясная Поляна, т. 56, стр. 36.

Нынче очень, очень грустно. Стыдно признаться, но не могу вызвать радости. На душе спокойно, серьезно, но не радостно. Грустно, главное, от того мрака, в котором так упорно живут люди. Озлобление народа, безумная роскошь наша. Горбунова[135] рассказала про ужасный детский разврат. Вчера было хорошее чувство о письме Андрея[136]. Испытал радость уединения с Богом. Нынче пересматривал Детский Круг Чтения[137]… Грустно, грустно. Господи, помоги мне, сожги моего древнего, плотского человека. Да, одно утешение, одно спасение: жить в вечности, а не во времени.

Дневник, 9 июня 1907 г., Ясная Поляна, т.