Собачья жизнь - Питер Мейл

Зачем люди, для того чтобы поесть, сбиваются в стаи? Откуда берет начало эта привычка? Точно не из детства, потому что младенцы обычно едят в одиночестве, и это, кажется, единственное, за что их можно похвалить. Ну и, пожалуй, еще за то, что они делают это крайне неряшливо и часть еды всегда оказывается на полу. Во всем остальном я согласен с У. К. Филдсом, который на вопрос, любит ли он детей, ответил: «Да, особенно вкрутую». Молодец! Дети — это маленькие и совершенно непредсказуемые мартышки, вечно норовящие вырвать у вас усы или открутить уши. Впрочем, я готов закрывать глаза на эти недостатки при условии, что они будут ронять на пол побольше пюре из телятины.

К счастью, детей у нас в гостях сегодня не будет. Я это точно знаю, потому что обычно перед их прибытием из комнаты убирается все, что может упасть и разбиться, и она становятся голой, как операционная. На этот раз ничего подобного не происходило, а значит, придут одни взрослые. Они тоже не подарок, но исходящую от них опасность по крайней мере можно предугадать.

Скорее всего, как только алкоголь подействует, у нас начнется обычный цирк: оглушительная трескотня, опасное для лап и хвоста неуклюжее топтание, клевета на отсутствующих друзей и в лучшем случае пара оброненных крошек для молчаливого меньшинства под столом. А некоторые еще называют званые обеды одним из самых больших удовольствий в цивилизованном мире. Впрочем, ничего удивительного, так как те же самые люди голосуют за насквозь коррумпированных политиков и записываются в кружки аэробики. Чего уж от них ждать?

Ну ладно, все рано или поздно заканчивается, а когда все наконец уходят, начинается самая приятная для нас, собак, часть обеда. Мы собираемся на руинах кухни и угощаемся тем, что не доели гости. Все это происходит под аккомпанемент жалоб радушных хозяев, подсчитывающих пустые бутылки, и под их клятвенные заверения никогда больше не устраивать ничего подобного.

Иногда во время таких обедов происходит и кое-что по-настоящему интересное. За столом разыгрываются высокие драмы и низкие комедии, льются слезы, летают упреки, оскорбления и взаимные обвинения, а один раз имел место даже случай рукоприкладства. Расскажу о нем поподробнее.

Миссис Франклин, важная американка, раз в год удостаивающая нас визитом по дороге в Антиб, выразила желание познакомиться с каким-нибудь коренным провансальцем, homme du coin, истинным туземцем. Осуществить это оказалось не так-то просто, потому что все местные хоть с каплей мозгов в голове стараются на летние месяцы спрятаться в каком-нибудь сыром и прохладном месте вроде Шотландии, где мужчины могут носить юбки, не привлекая к себе повышенного внимания. Перебрав все оставшиеся кандидатуры, Дирекция остановилась на местном политикане Рауле и не без труда уговорила его на время оставить баррикады Авиньона, чтобы украсить наш стол своим небритым ликом.

Надо сказать, со стороны Дирекции это была серьезная жертва, потому что ни Мадам, ни Второй не любят Рауля, который отличается крайне сварливым характером и пьет как лошадь. Но выбора у них почти не оставалось, а он все-таки был самым настоящим местным, о чем не уставал сообщать всем и каждому. И не просто местным, а еще и ярым защитником великого культурного наследия Франции (которое, по моему мнению, состоит главным образом из многочисленных музеев, преувеличенной жестикуляции и высокоорганизованного обжорства, но это так, к слову). Итак, Рауль согласился облачиться в свой наименее засаленный кожаный пиджак, и миссис Франклин, ради него надевшая лучшее крепдешиновое платье, была очень довольна.

Сначала оба почетных гостя вели себя крайне дипломатично, соблюдали приличия и выказывали вежливый интерес к мнению друг друга относительно высоких цен на дыни и новой дурацкой манеры носить бейсболки задом наперед. Казалось, обед так и закончится на этой скучной ноте, но тут Второй — который, я подозреваю, иногда специально провоцирует скандалы, чтобы не заснуть, — насильно накачал их коньяком, а потом завел речь о парижском Диснейленде. И тогда в воздух полетели пух и перья.

Рауль едва не задохнулся от возмущения. Quelle horreur! Великая французская культура, главный бриллиант в короне цивилизации, гибнет в результате бесстыдного американского вторжения — le Coca-Cola, les Big Mac, и тут еще этот отвратительный Микки-Маус со своими огромными ушами. Де Голль никогда бы не допустил подобной вульгарности на французской земле.

Полная чушь, заявила миссис Франклин. В смысле вульгарности Диснейленд даже тягаться не может с Лазурным Берегом. А кроме того, добавила она, громко стукнув донышком бокала по столу, там хотя бы нормально работает канализация, чего нельзя сказать обо всей остальной Франции.

Рауль завелся так, точно она предложила мистеру Микки-Маусу занять место в Енисейском дворце. Не знаю, имелись ли среди его предков воротилы сантехнического бизнеса, но по какой-то причине замечание о канализации его окончательно взбесило. Он вскочил, ударил кулаком по столу и произнес пламенную обличительную речь о зле, распространяющемся из Америки на весь мир, особенно напирая на жевательную резинку и Сильвестра Сталлоне (и то и другое, надо заметить, весьма популярны во Франции). Однако этого показалось ему мало, и, брызжа слюной, Рауль перешел на внешность миссис Франклин. «Взгляните только на это платье, — презрительно скривив губы, процедил он. — Вот вызывающий образец американской вульгарности». Конечно, тут он перегнул палку, но уж если приглашаешь Рауля, этого следует ожидать. Собственно, именно поэтому его и не приглашают.

Миссис Франклин приняла это бестактное замечание близко к сердцу. Она вскочила, обогнула стол, двигаясь очень проворно для дамы ее возраста, и со всей силы треснула Рауля по носу своей сумочкой. Видимо, в ней было что-то тяжелое — возможно, запас ювелирных украшений на весь уик-энд или полдюжины банок кока-колы, — потому что из носа тотчас же хлынула кровь. Ее вид еще больше распалил миссис Франклин, и она начала гонять Рауля по всему дому, время от времени испуская пронзительный боевой клич и, должно быть стремясь завершить поединок нокаутом.

И как вы думаете, что делала в это время вся остальная культурная и цивилизованная публика? Ровным счетом ничего, и из этого я заключаю, что люди придерживаются того же принципа, что и мы, собаки: никогда не стоит вмешиваться в честное выяснение отношений. А тому, кто все-таки вмешается, обычно достается от обеих сторон.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что вечеринки с многонациональным составом участников иногда бывают довольно забавными. Я очень надеюсь, что сегодня все тоже пройдет живенько.

Я слышу, как гости приближаются — уже на взводе, хотя еще не зашли в дом. Вам приходилось слышать, какой шум поднимают ослы в период гона? Сплошной рев и топанье копытами. Так вот, это очень похоже. И, что гораздо хуже, все они проходят в дом, даже не взглянув на меня и не сказав ни одного приветливого слова. Наверняка спешат первыми добраться до бутылки. Я прохожу в дверь следом за ними и придирчиво осматриваю дамские сумочки, оценивая их пригодность в качестве оружия. Гости тем временем исполняют ритуальные танцы, с которых обычно начинается любое серьезное дело.