Человек в поисках себя - Ролло Мэй

В заключение этой главы хочется показать, что чем больше самоосознания есть у человека, тем более он живой. «Чем более осознанный, – отмечает Кьеркегор, – тем более самостоятельный». Быть личностью означает наращивать осознанность, опыт самости, опыт того, что «я» – тот, кто действует, – субъект происходящего вокруг.

Такой взгляд на то, что значит быть личностью, оберегает нас от двух ошибок. Первая – инертность[42] – позволяет детерминистским силам заместить собою самоосознание. Нужно признать, что некоторые тенденции в ранних формах психоанализа могут быть использованы, чтобы рационализировать инертность. Открытие Фрейда о том, насколько любого из нас «толкают» наши бессознательные страхи, желания и наклонности всех мастей, и о том, что человек в крайне ничтожной степени является хозяином своего ума, во что изначально верил человек с «силой воли» в XIX веке, является эпохальным. Но вместе с упором на детерминизм бессознательных сил возникла и пагубная предпосылка, жертвой которой частично стал и сам Фрейд. Например, один из первых психотерапевтов Гроддек[43] писал: «Нами управляет бессознательное», а Фрейд в письме выразил ему почтение за его внимание к «пассивности эго». Чтобы скорректировать частичное недопонимание, мы обязаны подчеркнуть, что конечная цель фрейдовских исследований бессознательных сил заключалась в том, чтобы помочь людям перевести эти силы в сознательное. Как он не единожды говорил, цель психоанализа заключается в том, чтобы из бессознательного сделать сознательное; увеличить осознанность; помочь отдельной личности осознать бессознательные наклонности, которые помыкают самостью, как мятежные матросы, захватившие корабль; и таким образом помочь человеку осознанно управлять своим кораблем. Следовательно, упор этой главы на рост осознанности личности и предостережение от инертности имеют много общего с конечной целью Фрейда.

Другая ошибка, от которой оберегает нас такой взгляд на личность, – это активизм, то есть использование активности вместо осознанности. Под активизмом мы понимаем тенденцию, широко принятую в этой стране, полагать, что чем больше человек проявляет активности, тем более он живой. Должно быть ясно, что когда мы используем термин «активное я» в этой книге, мы не имеем в виду занятость или простое выполнение каких-то действий. Многие люди постоянно занимают себя, чтобы завуалировать свою тревожность; их активизм – это способ бегства от самих себя. Они получают ложное и временное ощущение жизни, беспрестанно мчась куда-то, как будто что-то происходит, только когда они движутся, или как будто быть занятым – это доказательство их важности. У Чосера есть лукавый и проницательный комментарий об этом типе, выведенном в образе торговца в «Кентерберийских рассказах»: «Думается мне, он кажется более занятым, чем есть на самом деле».

Наша трактовка самоосознанности безусловно включает активность в качестве выражения жизни, но это противоположное активизму явление – противоположное, потому что здесь действие не нужно для того, чтобы избежать самоосознания. Живость часто означает способность не действовать, быть творчески незанятым, что может быть даже сложнее для большинства современных людей, чем чем-либо заниматься. Роберт Льюис Стивенсон точно написал: «Чтобы быть праздным, необходимо сильное чувство личностной идентификации». Как мы и предположили, самоосознание вновь выносит на поверхность более спокойные виды деятельности – например, созерцание и медитацию, которые западный мир на свою беду утратил. Это возбуждает новый интерес к тому, чтобы быть кем-то, а не просто что-то делать. С таким отношением к себе работа для нас, современных людей – великих трудяг и производителей, не будет побегом от себя самих или попыткой доказать свою значимость, но творческим выражением спонтанных сил личности, которая сознательно признала свое отношение к миру и ближним.

Но не сопряжена ли дорога к самоосознанию с еще большими невзгодами, крутыми спадами и подъемами и конфликтом, на который мы намекнули в предыдущей главе? Несомненно, и мы снова возвращаемся к более динамичным способам становления личности. Для большинства людей, в основном взрослых, старающихся преодолеть ранний опыт, который заблокировал им возможность становления как личности, достижение самоосознанности связано с борьбой и конфликтом. Они обнаруживают, что для того чтобы стать личностью, нужно не только учиться чувствовать, получать опыт и хотеть, как мы отметили в предыдущей главе, но и бороться с тем, что мешает им чувствовать и хотеть. Они обнаруживают, что существуют цепи, которые удерживают их в прошлом. Эти цепи, в сущности, – узы, привязывающие нас к родителям, и в нашем сообществе – особенно к матери.

Мы видели, что развитие человеческого существа – это некий континуум отделения его как личности от «массы» к свободе. Мы также отмечали, что потенциальная личность – это изначально единство матери и утробного плода, когда он питается автоматически, через пуповину, без какого-либо выбора для матери или ребенка. Когда ребенок рождается и пуповину перерезают, он физически становится индивидуумом, и теперь питание превращается в осознанный выбор обоих участников процесса: малыш может расплакаться, требуя пищи, а его мать может решить, «да» или «нет». Но ребенок все еще крайне зависим от родителей, и особенно от матери, которая осуществляет уход за ним. Его становление как личности продолжается через бесчисленное множество шагов: появление самосознания начинается с рудиментарных зачатков ответственности и свободы, отделения от родителей, когда он может уходить со двора, ходит в школу, проявляет признаки полового созревания в подростковом возрасте, спорит по поводу выбора колледжа и профессии, принимает ответственность за новую семью при женитьбе и т. д. На протяжении всей жизни человек вовлечен в этот континуум отделения себя от целого и совершения новых шагов по направлению к новой интеграции. И действительно, всю эволюцию можно описать как процесс отделения части от целого, индивидуальности – от масс, когда части интегрируют друг с другом позже на более высоком уровне. Поскольку человеческое существо, в отличие от камня или химического соединения, может реализовать свою индивидуальность только посредством сознательного и ответственного выбора, ему необходимо стать индивидуальностью не только физически, но и психологически, этически.

Строго говоря, процесс рождения из утробы, отсечения себя от массы, замещения зависимости выбором вплетен в каждое решение человеческой жизни и даже стоит перед человеком на его смертном одре. Иначе чем же еще является возможность мужественно умереть, как не конечным шагом в континууме обучения, чтобы остаться наедине с собой, покинуть целое?