Служа другим. История врача-онколога, ставшего пациентом - Андрей Павленко

Почему я выполнил томографию в НИИ онкологии имени Петрова? Потому что там одна из самых сильных, по моему мнению, в Российской Федерации школа специалистов- радиологов, у них есть специальный протокол на рак желудка, который мы сейчас только будем внедрять у себя в клинике. Поэтому, естественно, я выбрал учреждение, которое уже является лидером в этой сфере.

➧

Вас, наверное, интересует, какие мысли у меня были перед компьютерной томографией. На самом деле, я для себя определил три возможных варианта развития событий. И четко знал, что нужно будет делать в случае возникновения любого из этих вариантов, поэтому чувствовал себя спокойно. Зная программу, зная дальнейшую последовательность своих действий, очень просто относиться к любым, даже очень волнительным, моментам лечения. Компьютерная томография показала, что опухоль регрессировала, регрессировала довольно значимо, практически на 50 %. Лимфоузлы, которые были подозрительными на метастазы 10–11 группы, также сейчас не визуализируются, и отдаленных метастазов у меня не появилось. Поэтому в настоящее время я мысленно уже готовлю себя к оперативному лечению, которое должно состояться через 10 дней. Оно проводится обычно на 6-й неделе после завершения последнего курса неоадъювантной, то есть периоперационной химиотерапии.

➧

Может ли человек почувствовать, что опухоль уходит, уменьшается? Да, может. Я на самом деле это почувствовал. Я говорил своим друзьям, и супруге, и родственникам о том, что у меня ушло чувство тяжести, которое было до момента проведения химиотерапии, чувство тяжести в эпигастрии, то есть в верхнем отделе живота. Уменьшение опухоли может ощущаться, особенно если она местно-распространенная и есть вовлечение соседних органов с болевым синдромом. Обычно если опухоль уменьшается в размерах, болевой синдром либо исчезает, либо уменьшается. Я наблюдал такое в своей практике.

Я твердо настроен на выполнение операции. Несколько очень опытных экспертов-химиотерапевтов предлагают мне варианты восьми курсов предоперационной химиотерапии, но, на мой взгляд, это даже для меня mission impossible. Я не знаю пока их данных. Они обещали представить подробное обоснование, почему они настаивают на восьми курсах химиотерапии, когда в классическом исследовании, по которому я сейчас иду, предлагалось четыре предоперационных курса. Поэтому я дождусь этих аргументов, если они покажутся достаточно значимыми, то возможно, стиснув зубы, я буду продолжать «химичиться». Но мой внутренний голос говорит о том, что надо идти по классическому пути, потому что резервов может совсем не остаться, их и сейчас уже немного. Я точно знаю, что эта химиотерапия крайне изматывающая, но, тем не менее, дождемся консилиума.

➧

Мне предстоит оперативное вмешательство и, учитывая, что по характеру моя опухоль является местно-распространенной, то есть она большая, и пока нет ни одного рандомизированного (большого, хорошо спланированного, с доказательной базой) исследования, которое бы доказывало, что лапароскопические вмешательства при местно-распространенном раке желудка не уступают по качеству открытым вмешательствам, поэтому было принято решение, что это вмешательство должно быть открытым, то есть будет небольшой полостной разрез, большой хирург, большая операция.

Местно-распространенная – опухоль, распространившаяся на соседние органы или давшая метастазы в регионарные лимфоузлы второго-третьего порядка.

На этой неделе в четверг мне нужно будет представлять доклад на TEDx, это такая интересная ежегодная мотивирующая конференция, которая направлена, я так понимаю, на развитие нетворкинга. Там нужны мотивационные речи для молодых и дерзких, поэтому окончательная концепция доклада у меня в голове уже почти сложилась. По своему обыкновению, буду писать этот доклад, наверное, следующие двое суток. Может быть, даже за несколько часов будут сформированы последние слайды, как это обычно у меня происходит. Называться этот доклад будет «Хирургический квест длиною в жизнь».

➧

На этой неделе у меня глобальные планы. Дочку определили в летний лагерь при школе по специальности медицина, она сама так захотела. Они будут получать какие-то азы медицинских знаний, будут самостоятельно определять друг у друга группу крови. Это ей очень интересно. И всю эту неделю я буду водить ее в лагерь и забирать оттуда. Кроме этого, у меня есть определенный оперативный план на эту неделю. Мне нужно выполнить три операции на желудке. Одна из них будет на дистальной трети пищевода, ну и несколько операций на кишке.

Эта неделя, я так понимаю, последняя перед моей собственной операцией, потом уже мне не удастся пооперировать. И думаю, что вернусь к полноценной работе не раньше сентября, поскольку мне необходимо будет пройти реабилитацию после проведенной операции и меня будет ждать еще так называемая адъювантная, то есть дополнительная послеоперационная химиотерапия. Поэтому я буду грустить и скучать по операциям, боюсь, что это неизбежно.

Адъювантная химиотерапия – дополняющее хирургические методы лечение, цель которого – длительное подавление микрометастазов опухоли.

Хочу сделать, наконец, семье новые заграничные паспорта. И ТО машины, потому что машина не была на ТО почти год, а это нехорошо для Петербурга. Несмотря на то, что она меня еще ни разу не подводила, тем не менее, надо за ней ухаживать, поэтому это еще одна небольшая задачка на эту неделю.

Из доклада Андрея Павленко на конференции TEDx

Хирурги – люди чрезвычайно увлекающиеся, с особым эстетическим восприятием, и вид операционного поля с тщательным образом скелетированными магистральными сосудами вызывает у нас особые трепетные чувства.

Точка бифуркации – это состояние системы, когда очень маленькое воздействие приводит к глобальным изменениям и очень сильно влияет на будущее. Наша жизнь состоит из таких маленьких и не очень квестов, приводящих к непосредственным или отдаленным результатам.

Вы, наверное, знаете, что в марте мне был установлен тяжелый диагноз «рак желудка», я прошел уже четыре курса химиотерапии. Вчера вечером я обсудил клиническую ситуацию с коллегами, которым доверил свою жизнь. Они настоятельно мне советуют довести количество курсов до восьми. Доказательной базы этого подхода в настоящее время нет. Мы руководствуемся только логикой и здравым смыслом. Больших клинических исследований на эту тему никто не проводил пока. Я сейчас стою, пожалуй, перед самой своей главной бифуркацией в жизни. Как будут развиваться события дальше, вы скоро узнаете. В завершение я хотел бы поблагодарить свою семью: мою супругу, моих детей – за то, что они всегда были со мной и поддерживали, не давали права остановиться на своем пути. Удачи всем вам и большого здоровья.

Порой я сама задаюсь вопросом, как мне хватило сил на все это. Но наши детки – это один из сильнейших стимулов. Они – мотиваторы и не дают расслабиться. Я не имею права опустить руки, впасть в депрессию или бездействие. Да и не принято у нас в семье такое. Павленки – не сдаются! Это девиз нашей семьи. Мы и детей учим принимать проблему, а не пугаться ее, пытаться находить способы ее решения. Мы вместе боремся за нашего папу и дети – наши большие помощники.