Враг мой - дневной свет - Лисина

не хватает этих встреч. День пролетает, как секунда под его вечное «тетя Галя, а это почему? Тетя Галя, а это что?» Мы с ним так подружились.

— Не плачь, — он смягчился, но тревога все лежала печатью на его красивом лице. — Мы с тобой родим еще одного мальчишку, если ты так хочешь, но не теперь. Все очень серьезно, Галя, я чувствую, и ничего не могу сделать со своим страхом за тебя.

Когда он заговорил с ней о будущем, пелену, как рукой сняло с ее глаз. Да, если она хочет замуж за этого человека, если у них будут дети, то ей следует проявить осмотрительность. И пусть это означает частичное возвращение в кошмар прошедших девяти лет, она вытерпит, должна, ради других лет рядом с Анатолием, и, Бог даст, рядом с его маленьким подобием.

Она вернулась домой, поставила машину и сразу поднялась в комнату сына. Ей не терпелось усыпить его бдительность, укрепить отвоеванные с таким трудом позиции, чтобы больше не вскакивать по ночам от ужаса надвигающейся катастрофы. Димка читал, сидя в кресле с ногами, издали напоминая скорее скормницу-девушку, нежели отвязного парня, стоящего на пороге своего пятнадцатилетия. Волосы его отросли почти по плечи, лицо стало каким-то удивительно чистым и красивым, без намека на страдания или душевный недуг. «Он совсем здоров!» — в очередной раз с изумлением отметила про себя Галина. Гордость и смущение его красотой затопили ее. В ней чуть не проснулась девчонка-дура, влюбляющаяся в каждого встречного красавчика. Это ее сын. Ну, надо же!

— Дим, все в порядке? — присаживаясь на кровать, она скинула шлепки на низеньком каблучке и скрестила стройные ноги. — Не мерзнешь здесь?

— Хорошо, наоборот, — откликнулся он, неохотно отрываясь от книги. — Можно было даже проветрить. Морозно сегодня, нет? — помолчав, спросил он.

— Не-е, я в куртке на работу ездила. Наверное, еще бабье лето придет, — Галина исподтишка наблюдала за лицом сына. — Погулять бы.

— Ну, иди себе, — он чуть фыркнул, — отпрашиваешься, как пятилетняя!

— Димка, не хами! — усмехнулась она. — Я не отпрашиваюсь, а предупреждаю, — совсем, было, расслабившись, Галина осмотрелась. Надо бы окно вымыть, и подоконник подкрасить — вон, как ободрался, будто по нему кто ногами ходил. Вот заедет завтра в магазин на выезде из города, купит краски. Пока тепло, можно и покрасить, и уборкой заняться, да еще Барка на прививку свозить не мешало бы: зимой всяких бездомных шавок прибавится, так и норовят к жилью прибиться… — К Егору пойдешь? — голос сына, задавшего этот невинный вопрос, был спокоен и негромок, но она подскочила, будто над ухом громыхнули из пушки. Вот она — опасность, о которой предупреждал Анатолий. Будь ее сын здоров, можно было сказать «Да, к Егору» и закрыть тему. Теперь же ей везде мерещились мины и ловушки. Спокойно. Кто предупрежден — тот вооружен!

— Не-е, чего я там забыла. Я Каринке водиться не нанималась! Хочу сходить к Алешке ветеринару, про Барка договориться, как бы бешенство или чумку не подцепил… — вот молодец, кажется, тебе удалось сбить его интерес. Она улыбнулась Димке тепло и открыто.

— А я думал, тебе нравится с Егором гулять, — черт, улыбки не помогли. Галина ринулась в следующий раунд.

— Да, неплохой он ребенок, но у меня своих забот хватает.

— Я думал, ты скажешь, проблем, — подозрительно, с ноткой сварливости, отозвался Дмитрий. — Я же проблемный мальчик.

— Чепуха какая! — изобразила она возмущение. Но если б он знал, от чего так исказились ее черты. — Хватит, Дима, прошлым жить. Ты почти здоров, скоро на улицу пойдешь, может, в институт поступишь. О каких проблемах ты вообще говоришь?!

— Ты, правда, так думаешь? — удивленные серые глаза остановились на ее лице.

— Правда, — она пожала плечами. — Ты, что, сам не видишь, как изменился?

— Вижу, но думал, ты не заметила. Думал, тебе Егор дороже.

— Что за мысли такие?! — она заставила себя спрыгнуть с кровати, обуться и подойти к нему. Он смотрел на нее, не отрываясь. — Обнимешь меня? — протягивая к нему руки, она молилась, чтобы он не обратил внимания на ее дрожащие пальцы.

Он позволил ей обнять себя, и даже на секунду прижался к ее прохладной щеке своим разгоряченным лбом. От нее пахло хорошими духами, свежестью. Ее одежда была чистой, модной, яркой. Но какая-то нотка в этом аромате взаимного доверия и сыновней преданности фальшиво вторглась в красивую мелодию, искажая ее. Что-то с его мамой было не так. Что, сейчас он сказать не мог, но позже он обязательно разберется.

Она вышла от него веселая, успокоенная, но с твердым намерением прекратить всяческие визиты в дом Карины. Ей казалось, что, стоит только переступить порог дома, где носится со своими машинками и паровозиками Егорка, сын тотчас поймет, как замирает ее сердце и теплеет на душе от присутствия маленького серьезного мальчишки, составившего значительную конкуренцию самому Дмитрию.

Он смотрел в окно на солнечный осенний сад, заботливо очищенный матерью от опавших листьев, и напряженно думал. Врала или нет? Он же не слепой: она в восторге от Егора. Стала бы иначе занятая взрослая женщина тратить время на чужого ребенка, когда дома есть свой, нуждающийся в опеке, внимании и лечении. Но тогда, как понимать ее легкомысленный отказ. Ему понравилось: ровно, серьезно, без истерик, сентиментальных сравнений и прочей женской ерунды. Сказала по делу и перевела разговор на другую тему. Пусть так и будет, и не дай Бог повернуться иначе.

Дима стал снова смотреть в окно. Осень, почти зима. Может, поэтому у него такое плохое настроение, и жжет что-то изнутри, и торопит, и мешает сидеть на месте. А еще Егорка этот — ангелочек в кепочке! Почему он так раздражает его? Ну, живет себе человечек, растет! Ненавижу! Хоть бы он под машину попал! Мать, наверное, реветь будет; ничего, он хоть развлечется. Дмитрий зажал рот ладонью. Тошнота, замешанная на ненависти, подступила к горлу, вызвала пустые спазмы, и отпустила. Жгучая точка посередине живота забилась, затряслась, распирая его, как росточек тополя асфальт. Он закричал, успев отпрыгнуть от окна и зажать рот подушкой. Крик перешел в вой. По спине катились капли пота. Тихо — тихо, нельзя! На этот раз нельзя идти на поводу у желаний, это — не тот случай! Вой шел сам по себе и пропадал в подушке, угасая на самой низкой ноте. Когда же это кончится?!

========== Часть 20 ==========

20.

Обещанное матерью бабье лето в полном смысле этого определения, конечно, не наступило. Ночами стояли крепкие заморозки, днем из приоткрытого окна тянуло холодом, но небо