Сущий рай - Ричард Олдингтон

Неизбежно и сделанное им для себя расписание занятий тоже теряло силу. Погоня за знанием требует известного аскетизма. Мильтон и лорд Рассел сходятся в этом. Когда человек изучает что-нибудь, он не может в то же самое время потворствовать своим чувствам, и наоборот. Хотя Крис каждый день ходил в библиотеку, у него развилась привычка вставать с каждым днем все позже и позже, а значит, все позже и позже приниматься за работу. Кроме того, когда, помня о назначенном на вечер свидании, он встречался глазами с Гвен и читал в ее взгляде лукавое обещание и чуть ли не вызов — попробуй-ка откажись с ней пообедать или сходить в кино, — ну как мог он отказаться? Разве это не было бы с его стороны грубостью и неблагодарностью?

Итак, работа отошла на задний план.

Крис вынужден был признать, что отношения двух, даже таких исключительно одаренных людей, как они, отнимали больше времени, чем допускалось теорией. Он уже спрашивал себя с тревогой, не поддается ли его интеллект развращающему влиянию устарелых идеологий, и не придает ли он поэтому слишком большое значение элементарным биологическим ощущениям?

Он чувствовал, что ему следовало бы изложить Гвен все данные и аргументы в пользу Теории и Практики Рационального Взаимоотношения Полов и раз навсегда подвести под все это дело практический научный фундамент. Но по какой-то необъяснимой причине оказалось крайне затруднительным приводить факты из области физиологии, биологии, генетики, психологии и экономики женщине, которая, как только они оставались одни, садилась к нему на колени и целовала его и говорила, какой он милый.

Как и с чего начать? Может быть, с вопроса об анатомическом строении? Он извлек свой атлас человеческой анатомии и принялся задумчиво перелистывать таблицы. Его поразила удивительная неэстетичность этих грубых красных и синих тонов и довольно непривлекательные формы органов. Гвен, подумал он, нуждается в некоторой подготовке, прежде чем ей можно будет штудировать эти умело исполненные, но (как он теперь видит) довольно отталкивающие схемы и разрезы половых органов.

Может быть, начать с желез внутренней секреции? Или с функций гормонов? Это на первый взгляд казалось более многообещающим. Но вот в чем вопрос, как связать эти весьма интересные факты с их взаимоотношениями? Разве знание предполагаемых причин возникновения вторичных половых признаков убедит Гвен отнимать у Криса меньше времени или докажет ей, что она должна вести себя менее откровенно в присутствии Жюли? Вероятно, нет.

Тоже самое можно было возразить и по поводу увлекательной темы об идентичных близнецах и бесплодных самках.

Наконец, имеется еще мушка-дрозофила, безобидное и даже красивое создание. Но теория хромосом и генов опять-таки относится целиком к вопросу о размножении, и, следовательно, от нее Крису не будет никакого толку. То же самое можно было сказать и о менделизме.

По зрелом размышлении Крис решил, что начинать следует с психологии: с помощью этой отмычки удастся отпереть и все остальные замки. Поэтому он отложил в сторону все остальные занятия и на два дня зарылся с головой в Подсознательное.

К сожалению, когда он начал разъяснять теорию Подсознания, сексуальное содержание снов, проявления либидо в детском возрасте и их связь с комплексом Электры, он сразу же натолкнулся на то безрассудное и даже раздражительное сопротивление, которым невежественный обыватель (или обывательница) всегда встречает попытки психоаналитика-любителя. Гвен возмущалась, что это ужасно — говорить подобные вещи о невинных детишках, и что она лично почитала свою покойную мать как святую, и что если он хочет сделать ей приятное, то пусть он будет милым мальчиком и не говорит глупостей.

Когда Крис указал, что это сопротивление только доказывает справедливость его догадок, и приступил к краткому повторению пройденного, симптом повторился с угрожающей силой.

— Ну, — сказал Крис, вздыхая еще раз при поражении Разума в борьбе с Предрассудком, — если вы не хотите слушать меня, может быть, вы прочтете Фрейда и Джонса?

— Не буду я их читать, — выразительно сказала Гвен. — Это грязные старикашки, я в этом уверена. К тому же, даже если они правы, я не желаю ничего знать об этом. Я довольна тем, что есть.

— Ах нет, нет!

— А я вам говорю, что да, и вы не смеете так гадко обращаться со мной только потому, что я вас люблю и ничего не могу с этим поделать. Все вы, мужчины, таковы.

— Господи боже мой, по ведь это же общеизвестные истины, и они всеми признаны, — слабо возражал Крис. — Неужели вы не желаете понять себя и меня и наши чувства друг к другу и научиться управлять ими, чтобы они привели нас к счастью?

— Зачем это мне? — Красивые глаза Гвен наполнились слезами. — Если бы ваши чувства были так же сильны, как мои, вам не захотелось бы понимать, вам было бы достаточно только чувствовать. И я не верю, что мы должны эти вещи понимать. Бог от нас совсем не этого желает. И не пытайтесь сделать из меня синий чулок, Крис. Если вам хочется вести такие разговоры, найдите себе какую-нибудь из этих очкастых студенток с плоской грудью и взлохмаченными волосами. А я просто нормальная женщина.

— Студентки ничуть не менее привлекательны, чем все другие женщины, — сказал Крис, обиженный таким пренебрежительным отношением к его корпорации. — А что вы называете нормальной женщиной? Вы же клубок запретов и подавленных желаний!

Тут Гвен разразилась слезами и спаслась бегством в свою спальню. Крис последовал за ней и, оставив всякую мысль о Рациональных Половых Отношениях, был вынужден прибегнуть для успокоения Гвен к таким иррациональным приемам, как лесть и ласки. Сначала Гвен наотрез отказалась успокоиться. Когда она довела его до почти унизительного состояния бессмысленной покорности и он начал извиняться за то, что посмел осквернить Любовь нечистой наукой, она согласилась простить ему обиды, которые он нанес ее высоким чувствам. Хотя Жюли была дома, примирение пришлось довести до самого конца. А затем Крис должен был пожертвовать вечером и поехать в ресторан, чтобы доказать, что примирение было искренним.

После этого маленького эпизода (все хорошо, что хорошо кончается) Крис воздерживался от прямых покушений на девственный ум Гвен. Он понял, что намеки и беглые замечания — более верный путь к сердечному согласию, при котором права, требования и «отношения» каждого определяются с большей точностью и будут взаимно уважаться.

А пока что не было ничего легче, как жить день за днем, наслаждаясь плотскими радостями, доставляемыми влюбленной Гвен. Крис убеждал себя, что хотя он работает меньше, но работает лучше. И по мере того как уменьшалось количество работы, увеличивался размах его планов. Теперь его честолюбие с презрением отбрасывало мысль о небольшом вкладе в познание доисторического человека и мечтало о широком и всеобъемлющем общем обзоре. Необходим, во-первых, ясный анализ (на основании последних открытий и самоновейших исследований) развития и поступательного движения человечества, начиная с древнейших времен. При наличии столь прочного базиса можно будет предвидеть дальнейшую историю человеческого рода и даже управлять ею.