Родная кровь - Anne Dar

В тот год, в результате урагана под именем Астрид, нас всё-таки не исключили из школы. Напротив, руководство школы прекратило нас трогать, окончательно и бесповоротно признав обе наши семьи тронутыми. Это были счастливые времена…

***

Обри и Осборн Шейн не являли собой эталон внешней красоты, отчего красота их детей, особенно Рины, являла собой своеобразную неожиданность. Моя мама обожала фотографировать меня с Риной, чтобы после хвастаться своими фотоколлекциями перед подругами, демонстрируя им такую разную и такую неприкрытую красоту обеих девочек. На фоне фотолюбительства моя мама с мамой Рины и подружились, отцы же нашли друг друга в рыбалке, так что наши семьи очень скоро стали практически родственными. Родительскую дружбу подкрепляло ещё и то, что оба Шейн были детскими стоматологами, а моя мать была в прошлом медсестрой, так что тема медицины между нашими домами являлась одной из частиц своеобразного раствора, накрепко сцепляющего наши кирпичи. Между детьми же был свой раствор: на нашей улице нам больше не было с кем играть – нас окружали либо семьи с младенцами, либо семьи со взрослыми подростками – так что нам, как ровесникам с совпадающими взглядами на жизнь и похожим воспитанием, было интересно друг с другом. В итоге мы настолько прочно сдружились, что когда родители в моём пятнадцатилетии сообщили мне о переезде, я впала в настоящую депрессию из-за перспективы расставания ещё и с Риной. К тому времени Грир и Грэм уже выпустились из школы и поступили в разные университеты, так что уже тогда я ощущала одиночество, лишь сильнее подпитываемое моим подростковым возрастом. Рина, узнав о решении моих родителей переехать вслед за отцовской работой и о моём отрицательном мнении на этот счёт, придумала отличный план: она подговорила меня попытаться уговорить родителей на то, чтобы они отдали опеку надо мной Астрид, с семьёй которой я вполне могла бы остаться жить в Роаре, особенно с учётом того, что сестра была не против подобного решения сложной задачи. Однако родители обрезали эту роскошную идею на корню: их ребёнок будет жить только с ними – и на этом точка. Мои родители всегда были чрезмерно внимательными опекунами, из-за того, что произошло со второй моей сестрой ещё до моего рождения, так что шансов победить их убеждённость в необходимости моего переезда у меня не было.

Впервые за десять лет дружбы мы с Риной расставались.

Тот переезд меня сильно подкосил, даже несмотря на то, что в новой школе я стала настоящей звездой из-за уже одного того факта, что казалась своим одноклассникам красивой девочкой из большого города – Куает Вирлпул на фоне Роара выглядел едва ли не деревней. Я быстро завела новые знакомства, но друзей, кроме Рины, у меня больше так и не появилось: яне позволяла слишком близко приближаться к моему пространству никому из желающих, а желающих было много. Особенно среди парней, что меня тогда сильно пугало, в отличие от Рины, которой на тот момент уже было восемнадцать и которая, после окончания школы с хорошим аттестатом поступив в захудалый колледж Роара, уже полгода как встречалась с парнем, который был на десять лет старше её. Мы созванивались с ней по-несколько раз в неделю, переписывались каждый день, и так продолжалось на протяжении двух лет, по истечению которых я уехала в Бостон и уже там продолжила мечтать однажды вернуться в Роар, но только после того, как добьюсь успеха в Нью-Йорке. В своих мечтах я возвращалась в Роар в пятидесятилетнем возрасте, перед пенсией, покупала здесь просторный домик на берегу залива и со своими престарелыми сестрой, братом, лучшей подругой и их семьями пила вино, наслаждаясь красочными закатами, уходящими под воду. Но так как Нью-Йорк отменился из-за моей беременности, я обратила свой взор на Роар на несколько десятилетий раньше изначально запланированного срока.

Когда Рина узнала, что я беременна и что отца у моего ребёнка не будет, она, прежде чем я успела бы посвятить её в ещё несуществующий план своих дальнейших действий, буквально выкрикнула, максимально приблизив веб-камеру к своему лицу: “Ты будешь жить со мной!!!”. Так весь план от “А” до “Я” за меня, в те тяжёлые для меня дни, выстроила Рина, примчавшаяся ко мне на всех ветрах в компании Астрид, которая активно кивала головой в такт каждого слова моей подруги. Рина же вещала уверенно и немного мечтательно: она решила уже в апреле съехаться со своим новым парнем, с которым встречалась уже год, так что квартиру, в которой она всё ещё живёт, она придержит для меня до июля; получив диплом, я приеду в Роар в июле, обустроюсь в этой квартире, от которой до нового местожительства Рины всего каких-то пятьсот метров, а до бара Астрит и того меньше, и буду ждать рождения ребёнка, который должен будет появиться как по часам в конце сентября; до сентября вся моя группа поддержки – Астрид с Маршаллом, Рина с Раймундом, мои родители и Грир со своей яркой девушкой Грацией – все они будут усиленно готовиться к появлению малыша: покупать приданное – кстати, я обязана буду выбрать колыбельку для младенца вместе с Риной!– откладывать деньги… По поводу финансовой поддержки я парировала словами о том, что у меня имеются крупные сбережения – на протяжении четырёх лет работы в салоне коктейльных платьев я потратила от силы пять-семь зарплат – но никого это уже не интересовало. Всё моё окружение было старше меня и на тот момент заметно самодостаточнее: уАстрид и Маршалла был прибыльный бар, у Рины собственное фотоателье, а Грир и вовсе пошёл дальше всех, выбрав стезю нашего отца, в которой преуспел гораздо больше него – мой брат стал не просто успешным бизнес-аналитиком, но крайне востребованным специалистом во всём Мэне и, естественно, его успех, происходящий из беспросветного труда, принёс ему не просто красивый доход, но даже некоторое богатство. Я же в то время была всего лишь сопливой студенточкой с несостоявшимися амбициями и заметно растущим животом. Естественно мне было не избежать и не отбиться от помощи своих старших родственников, и друзей.

На следующий день после инцидента с Лурдес Крайтон, окончательно лишившись надежды на поддержку и возможное – как смешно!– возвращение ко мне Байрона, я отправилась в Роар. Купила билет на ближайший поезд, собрала сумку и, лишь за час перед отъездом из Бостона предупредила Астрид о том, что я еду к ней.

Первую неделю я гостила у сестры, вторую провела в квартире Рины, с наслаждением слушая её рассказы о её сложных, но определённо точно увлекательных отношениях с Раймундом Хоггартом, который, к моему удивлению, оказался, как и её родители, детским стоматологом. Он был на пять лет старше Рины и, судя по её рассказам, являлся страстным любовником, однако её не устраивало, что он был далёк от романтики, так что в тот период своей жизни моя подруга находилась в активном процессе не сказать чтобы перевоспитания своего бойфренда, но направления его на путь истинный. Я смотрела на Рину и радовалась её счастью: она буквально сияла от своих новых, бурных отношений и даже обещала, что если когда-нибудь решит стать миссис Хоггарт, я и только я буду подружкой невесты на этой свадьбе.

Мне необходимо было закончить колледж и получить диплом – таков был мой план на ближайшее будущее. И потому в ночь на первое марта я отправилась обратно в Бостон. В том году в Роаре снега выпало мало и к концу февраля он весь растаял, зато температура на улице ночью могла достигать минус пятнадцати градусов, так что мы с Риной в ночь перед моим отъездом долго и тепло одевались. До сих пор помню, как Рина, улыбаясь, говорила: “Теперь всегда одевайся тепло, слышишь? Даже не вздумай ходить без шапки и без шарфа: внутри тебя растёт ребёнок, так что ты ни при каких условиях не должна болеть!”.