Из жизни читательницы - Елена Лобанова

Следующий сюжет явился из жизни мужчины.

Один мужчина едет в троллейбусе после работы и вдруг обращает внимание на то, какие замкнутые и озлобленные лица у всех окружающих пассажиров от мала до велика. Да и у него самого, чувствует этот человек, не слишком-то приветливое выражение лица. «Из жизни ушла любовь!» — заключает мужчина печально и несколько высокопарно. И он погружается в размышления о том, как можно помочь людям вернуть в жизнь это святое чувство, и решает немедленно поставить эксперимент на самом себе: попытаться проникнуться если не любовью, то хотя бы теплым чувством к какому-либо совершенно незнакомому и, может быть, даже не слишком привлекательному человеку…

И не успевает мужчина додумать мысль до конца, как замечает на сиденье впереди себя старика весьма неэстетичной внешности, по виду спивающегося инвалида, из тех, что вечно норовят без очереди протиснуться к врачу. И мужчина, совершая над собой немалые усилия, старается подробнейше рассмотреть этого дедка как можно более доброжелательным взором. И через некоторое время ему удается заметить, что уши и затылок старика имеют четкую и благородную форму, а волосы трогательно торчат в разные стороны. Пальто или полушубок его свидетельствуют о том, что человек этот скорее всего одинок и не понят окружающими и старость его печальна и мрачна. Мужчине становится жаль инвалида, и вместе с тем он доволен: эксперимент удался, сострадание к ближнему не умерло в человеческих душах. И, уже встав и протискиваясь в направлении выхода, мужчина оглядывается и усматривает на лице старика то, что и предполагал: следы горьких раздумий и вместе с тем кроткое смирение перед судьбой. Человек этот вдруг становится симпатичен и даже как бы близок мужчине, словно хороший знакомый, и ему уже представляется, как он проталкивается к нему, заводит разговор, приглашает старика в гости и вдвоем они обсуждают многие волнующие вопросы… но тут толстая тетка вдруг вопит в ухо мужчине: «Дак вы выходите или нет?! Стоит, задумался!» — и тот, вздрогнув от неожиданности, рявкает в ответ: «Да не ори, курица!» И в тот же миг он ясно чувствует, что до глубины души ненавидит эту тетку, и шофера, чуть было не захлопнувшего дверь перед самым его носом, и всех до единого пассажиров троллейбуса, включая старика, как, впрочем, и подавляющее большинство человечества, — и, не мучаясь больше вечными проблемами, с облегчением направляется домой.

Надо сказать, я понятия не имела, что это за сюжеты и кому они нужны. Просто плелась и плелась в воображении какая-то неровная нитка, как пряжа с узелками и затяжками. Возможно, со временем я отважусь показать их нашим… да-да, нашим прозаикам! Чизбургеру с Компотом. Или даже самому Валерию Галушко! Вдруг им ЭТО пригодится?

А может быть, размышляла я, это мое подсознание намекает мне, что пора бы двинуться куда-то в сторону от привычной жизни? Но в какую же именно сторону? Быть может, выучиться на водителя троллейбуса? Или хотя бы на контролера?

Примерно через час я обнаружила, что с моим лицом творится неладное. Почему-то все время тянуло вверх левую щеку. Быть может, это начинался нервный тик? На всякий случай я слегка помассировала лицо. И, вытащив пудреницу, заглянула в зеркало.

Оказалось, что это никакой не тик. Оказалось, это моя собственная улыбка. С самого утра, совершенно одна в библиотеке, я не переставая улыбалась! И доулыбалась уже до того, что левая сторона лица начала уставать. Правая — почему-то еще нет.

Но эти наблюдения нисколько не встревожили меня. Небывалый запас эмоций и впечатлений насытил и утяжелил мою душу, как насыщает и утяжеляет желудок добротный обед, и сегодня ничто не способно было вывести меня из равновесия.

Я продолжала безмятежно улыбаться своим бессвязным мыслям и отрывочным воспоминаниям.

Между двумя сменами зашла Римка.

— А у Людасика, представляешь, тридцать восемь и шесть, — сообщила она. — Грипп!

Я покачала головой, по моему разумению, вполне сочувственно. Но Римка почему-то насторожилась и спросила:

— А у тебя как… самочувствие?

— Да так себе. Щека вот болит, — вспомнила я.

— Зуб, что ли? Флюс? — уточнила Римка и придирчиво осмотрела обе мои щеки.

— Нет, почему? Просто щека, — безмятежно ответила я чистую правду.

Однако Римка почему-то вдруг разгневалась. Как экзаменатор, которому не удалось подловить ученика на шпаргалке. Блеснула на меня орлиным взором и исчезла.

За что я недавно обижалась на нее? Теперь уже трудно было вспомнить. Кажется, я на каком-то основании объединяла их в одно целое с Людасиком. А между тем у каждой из них наверняка своя отдельная мечта о новой и прекрасной жизни, и каждую по-своему целует муж!

Эта революционная мысль занимала мое внимание довольно долго. А потом я опять уткнулась в свой блокнот.

Дома было празднично, уютно и слегка суматошно — как всегда, при возвращении родителей. И, как всегда, они обнимали меня с немного виноватым видом. (Как же, бросили ребенка на произвол судьбы! На целых три недели!) Папа расспрашивал, что нового на работе. Мама допытывалась, не болело ли у меня горло и регулярно ли я питалась. Далее они торжественно преподнесли мне подарок — розовый махровый банный халат. (Халаты — это единственное, что мама не любит шить, а потому регулярно покупает.) В этом халате я, по-моему, смахивала на розовую подушку. Но, чтобы не огорчать родителей, старательно улыбалась.

И вдруг мама настороженно огляделась. И спросила:

— Марина! У нас кто-то был?

— Н-ну да, заходили Римка и Люда… с мужем, — прибавила я опасливо, с испугом соображая — уж не почувствовала ли она запах вчерашних сигарет с лестничной площадки? В квартире-то уж точно никто не курил! И даже, могла я поклясться, не допустил ни слова ненормативной лексики!

Мама недоверчиво заглянула за диван и зачем-то приоткрыла дверцу шкафа.

Тут я по-настоящему перепугалась: мне показалось, что она ВИДИТ все вчерашнее! Буквально все до сих пор шныряющие там и сям тени! И слышит голоса! А почему бы нет, с ее-то телепатическим даром?! Мысли мои заметались в панике.

— Пойду… м-м… подготовлю отчет на завтра, — невнятно пробормотала я и ретировалась в свою комнату.

И прямо-таки спиной почувствовала испытующий мамин взгляд.

Еще кто-то недавно рассказывал про массово открывающиеся способности… Людасик? Ну да, точно — Людасик! Трусливо прикрывшись папкой со старыми отчетами, я вспоминала ее спор с Римкой — редкий случай! Потому что вообще-то спорщица из Людки никакая.

— …Ну и не верь на здоровье! А только Машка не врунья. Ну, Маша, двоюродная сестра! Вот я и говорю: пропали как-то у нее кольцо и цепочка с кулоном. Искала-искала, все перерыла — нет! Ну и посоветовали люди обратиться к одной ясновидящей, она в доме напротив жила. Маша пришла по адресу, смотрит — ясновидящая картошку жарит, толстая такая тетка в переднике, она ее сто раз видела в магазине и когда белье во дворе вешала. Машка чуть было на сто восемьдесят не развернулась — ну, думает, вот это подставили люди добрые! Но тут тетка поворачивается и говорит: вы извините, мол, сейчас внук из школы придет, так что я вам не успею ни воск вылить, ни воду заговорить, а сразу по существу скажу — золото ваше взяла родственница, молодая, роста небольшого, и спрятала у вас же в доме, в пластмассовом ящичке в углу. А они к тому времени всю квартиру вверх дном перевернули! Да к тому же ни молодых родственниц, ни пластмассовых ящичков у них в доме не водилось. Ну, делать нечего — поблагодарила и вернулась домой, а сто рублей за прием не забирать же обратно. А вечером привела дочку из садика, ужин приготовила и давай все обратно по местам раскладывать, уже ни на что не надеясь. И вдруг слышит из дочкиной комнаты какой-то грохот. Зашла и видит: Алинка перед зеркалом танцует и поет, такая у нее вообще артистичная натура, и в такт трясет детским пенальчиком, а в этом пенальчике что-то громыхает… Вот-вот! Догадываетесь, что? Правильно, мамино золото! И как все получилось — можете себе представить?! Оказывается, Машка пошла однажды голову мыть, намочила волосы и вспомнила, что золото не сняла, а сама уже в шампуне. Позвала Алину, отдала ей кольцо и цепочку и говорит: пойди, отнеси на трюмо. А ребенок решил спрятать понадежнее… Вот тебе и прикладное ясновидение! Не веришь — могу тебя с Машкой познакомить.