Опоссум по имени Апельсинка - Голдберг Слоун Холли

Летучие мыши на проводах тоже не хотят оставаться в стороне и на каждый четвертый такт распахивают плотно сомкнутые на груди кожистые крылья.

Скоро и енот откладывает орехи, вылезает из своего угла и пристраивается в хвост танцующим. Танцуют все! Вот это зрелище!

Музыка завладевает и братцами-опоссумами. Сначала Амлет начинает притопывать левой ногой в такт. Потом Антонио замечает, что хвост у него ритмично подергивается туда-сюда. В этот миг в мире нет больше ничего – только крыша, залитая лунным светом в ночи, да отплясывающие звери. Разом позабыв о своей сестре, о том, что им велено ждать дальнейших указаний, Антонио и Амлет перелезают через невысокий парапет и выходят из тьмы на освещенное место.

Мама встряхивает головой и тут видит сыновей. Она останавливается на середине движения как вкопанная. Танцующие опоссумы не успевают затормозить, задние налетают на передних, и получается настоящая куча-мала – будто поезд сошел с рельсов. На самом верху кучи оказывается енот.

– Антонио! Амлет! – кричит мама. – Что вы здесь делаете?

Голос у нее сердитый и удивленный.

Амлет молчит. Отвечает Антонио:

– Нас привел Большой Оп. Мы тебя искали.

Вдруг звучащая откуда-то снизу музыка смолкает. Совпадение, конечно, но тишина наступает такая, что можно услышать, как падает булавка.

Светлячки разлетаются кто куда.

Летучие мыши больше не раскачиваются.

Одноглазый кот исчезает в неизвестном направлении.

Енот сползает с вершины кучи, подходит к Антонио и Амлету и быстро, резко (еноты часто так говорят) бросает:

– Пришли, устроили тут! Такой был вечер! Вы вообще еще маленькие!

Другие опоссумы рассматривают братьев с подспудным подозрением. Тут вмешивается мама:

– Это мои сыновья.

Большой Оп встает на задние лапы и делает шаг вперед. Но, кажется, его надутый вид раздражает маму, потому что она проходит мимо него, словно не замечая, идет к Антонио и Амлету и заключает их в объятия.

– А ну-ка, идите сюда, малыши!

Антонио и Амлет уже успели позабыть, как здорово, когда мама тебя обнимает. Нет, правда, – лучшее чувство на свете. От мамы всегда пахнет апельсиновой шкуркой и еловой хвоей. Антонио знает, что она тайком от всех носит в сумке на животе еловую веточку. (Запах апельсиновой шкурки так и остается для него загадкой.)

Мама обнимает сыновей и говорит:

– Что вы здесь делаете, ну-ка, признавайтесь? Как вы познакомились с отцом? Кстати, почему это вы явились на крышу? Вам еще рано танцевать при луне.

Антонио и Амлет уже позабыли о долгом путешествии по проводам, о крысах в водостоке и даже о том, как прыгали с мусорного бака на лестницу. Все это было не зря, ведь они нашли маму. Антонио думает сразу о тысяче вещей. Ему хочется навсегда остаться на этой крыше, и чтобы играла музыка, плясали светлячки, мыши распахивали крылья, а мама обнимала его покрепче (пусть это по-малышовому, но правда же). Но тут он вспоминает, зачем они здесь:

– Мама, с Апельсинкой беда.

Танцоры на крыше внимательно прислушиваются к их словам. По толпе бежит шепоток:

– Апельсинка? Кто такая Апельсинка?

Амлет поднимает глаза и смотрит на маму:

– Она упала в логово чудищ. Может, мы, конечно, тоже немножко виноваты, но она сама туда полезла, наверх, так что это она все устроила.

На помощь Амлету приходит Антонио:

– Это был несчастный случай. Но там на крыше есть окна, и мы видели, что она оказалась внутри. Надо ей помочь! Но у нас не было плана, а потом мы встретили Большого Опа, и он сказал, что у него есть план, и мы пошли тебя искать.

– Он сказал, ты знаешь, что делать, – вклинивается Амлет.

Мама смотрит туда, где стоит Большой Оп. Он улыбается, но в его зубастой улыбке Антонио чудится некоторая нервозность.

Мама смотрит куда-то вдаль. Только тут Антонио и Амлет замечают, как далеко отсюда видно. Сооружения чудищ сияют тысячами огоньков, и на горизонте стоит розовое зарево.

Мама упирает лапы в боки, высоко поднимает голову и поворачивается к толпе опоссумов. Громким и ясным голосом она говорит:

– Принято считать, что мы одиночки и бродяги. Но так ли это?

Некоторые опоссумы в толпе качают головами: наверное, это значит «нет». Мама продолжает:

– Что вы чувствовали сейчас? Что чувствовали, когда плясали в лунном свете?

Ей отвечает опоссум с необычайно большими лапами:

– Нам было чертовски здорово!

Мама прищуривается:

– Да! Вот именно! Можно танцевать в одиночку, а можно – со всем племенем вместе. И это совсем разные вещи. Мы – племя, мы знаем и понимаем друг друга. Мы – опоссумы!

Все слушают ее, боясь шелохнуться. Мама говорит:

– Кто съедает улиток? А слизняков? А гнилую падалицу под деревьями?

– Мы! – кричат несколько опоссумов.

Кажется, мама довольна. Она говорит все громче и воодушевленней, и сыновья начинают понимать, к чему она клонит.

– Кто ест мокриц? Кто разоряет муравейники? Кто уничтожает гнезда уховерток?

– Мы! – Голосов становится все больше.

Мама вскакивает на металлический ящик.

– Кто держит в узде крыс, мышей и кротов? Кто следит за порядком, ничего не прося взамен?

– Мы! – кричат уже все опоссумы.

Мама выбрасывает вверх кулак и кричит:

– Кого никто не ценит?

– НАС! – вопят опоссумы.

Мама наклоняется вперед. Голос у нее теперь мягкий и задушевный. Он дрожит от сдерживаемого чувства:

– Кто отправится с нами, кто поможет спасти одного из нас, такого же опоссума, как все мы, попавшего в лапы врага? Кто встанет рядом с нами?

Антонио, Амлет и Большой Оп приподнимаются на цыпочки, чтобы не упустить ни крупицы этого потрясающего представления.

Но тут толпа внезапно умолкает.

В следующий миг она начинает рассеиваться с невообразимой быстротой. Опоссумы и енот один за другим переваливают через парапет к лесенке и поспешно спускаются вниз. На крыше остаются только мама, Большой Оп и братья. Еще через несколько секунд срываются с места и уносятся прочь летучие мыши и светлячки.

– Эх, не зацепило, – шепчет Амлет.

Антонио кивает:

– Может, мы и правда одиночки и бродяги.

Но мама ничуть не пала духом и лишь пожимает плечами: