От Сталина до Путина. Зигзаги истории - Николай Анисин

Загадочной смертью Щербакова и потом не менее загадочным уходом в мир иной Жданова заинтересуется в 1952-м наш герой – сталинский особист Щадов, что дорого ему станет. Но об этом – чуть позже.

Вместо Щербакова Совинформбюро, куда входил ЕАК, возглавил заместитель министра иностранных дел Соломон Абрамович Лозовский-Дридзо. Еврейский антифашистский комитет, наконец-то, обзавелся куратором-евреем. Причем, евреем – истинным сыном своего племени.

До 1917-го Лозовский немало лет, как выражается сегодня молодежь, тусовался в компании Ленина за границей. Должность Генсека Соломону Абрамовичу досталась на год раньше, чем Сталину. В 1921-м он стал Генеральным секретарем Профсоюзного Интернационала и 16 лет тратил валюту и драгоценности СССР на распространение идей Коммунистического Интернационала среди профсоюзов мира. Сколько за эти годы осело на заграничных счетах самого Лозовского и его доверенных лиц, – неизвестно. Но в 1937-м, когда высокопоставленных воров-евреев из ленинской гвардии пытали в НКВД на предмет возвращения из-за рубежа украденных средств, Соломон Абрамович благополучно переквалифицировался из Генсека Профинтерна в директора Государственного литературного издательства в Москве. Что спасло Лозовского? Вероятно, он оказался самым благоразумным среди ленинских гвардейцев-евреев, сговорившихся сместить Сталина при исходящей от Гитлера смертельной опасности еврейству. Избавиться от этой опасности невозможно было без сильного Советского государства, а оно могло быть сильным только со Сталиным. И есть основания предположить, что Соломон Абрамович, вовлеченный в заговор против Вождя, раскрыл ему планы заговорщиков. Раскрыл не из личных симпатий к Сталину, а ради выживания соплеменников.

Благоразумие Лозовского Вождь оценил и в 1939-м сделал его членом ЦК ВКП(б), одновременно назначив заместителем министра иностранных дел. На этом посту Соломон Абрамович широко использовал заведенные через Профинтерн международные знакомства, и всю Великую Отечественную не жалел сил в работе на благо Советского государства. Оно обеспечивало защиту евреев от Гитлера, и Лозовский был прежде всего слугой этого государства. Но Гитлер приказал долго жить, у еврейской общины СССР первостепенными стали ее собственные интересы, отличные от интересов государства, и в деятельности Лозовского на первый план вышла служба соплеменникам.

Приняв в мае 1945-го в свое ведение Совинформбюро, Лозовский не замедлил обновить в нем кадры. Самыми способными к обеспечению информацией советских граждан он посчитал людей одной национальности, и половину должностей в главной информструктуре страны заняли евреи. Власть же Лозовского над ЕАК позволила ему преступить ранее запретное и взяться за осуществление давно желаемого. Теперь комитет мог не только экспортировать пропаганду, но и вникать в проблемы еврейского населения СССР и решать их.

К офису Еврейского антифашистского комитета на Кропоткинской улице в Москве сначала потянулись евреи из элитарных столичных кругов, а затем – наиболее активные соплеменники из провинции. ЕАК и аккумулировал недовольство евреев текущей политикой, и генерировал взаимопомощь среди соплеменников. Накопление в едином центре фактов недовольства усиливало неприязнь еврейской общины к Советскому государству, организация взаимопомощи через тот же центр укрепляла мощь общины. А если учесть, что Лозовский благословил ЕАК представлять всё советское еврейство за границей и получать там адресную материальную помощь, то не избежать вывода: Еврейский антифашистский комитет в СССР начал превращаться в штаб нации.

Новой ролью ЕАК под началом Лозовского Сталин заинтересовался не сразу. Шел 1945-й, страна лежала в руинах, вчерашние союзники на Западе затевали интриги против Советского Союза, и всё внимание Вождя было сосредоточено на восстановлении жизнеобеспечения граждан СССР, а также на англо-американских происках во внешней политике. Но минул год, до Сталина начали доходить сведения о переменах в деятельности ЕАК, и он, вероятно, рассудил: действующей властью евреи не удовлетворены, и дать им возможность объединиться вокруг легального штаба – значит, содействовать превращению их нации в легально-централизованную оппозиционную организацию: национальную по форме и политическую по сути. А надо ли ему, Сталину, чтобы еврейская община организационно сплотилась и свой разрушительный потенциал использовала против Советского государства так же успешно, как против Российской империи? Не надо. Следовательно, не надо в СССР и иметь ЕАК как штаб еврейства.

В июле 1946-го Сталин убрал Лозовского с поста заместителя министра иностранных дел, но оставил его начальником Совинформбюро и, соответственно, сохранил за ним руководство Еврейским антифашистским комитетом. Тем самым Вождь прозрачно намекнул Соломону Абрамовичу: я вами недоволен, но у вас есть шанс вернуть мое доверие, если вы добровольно откажетесь от превращения ЕАК в штаб еврейской общины и сосредоточите его деятельность лишь на том, что было при Щербакове. Лозовский, вероятно, намек понял, не мог не понять, но делать выводы не захотел, упёрся. Еврейский антифашистский комитет по-прежнему креп как центр советских евреев. И в июне 1947-го Соломона Абрамовича попросили из Совинформбюро.

Его удаление оттуда ничего в корне не изменило: можно лишить Еврейский антифашистский комитет матерого, верного своему племени куратора-еврея Лозовского, можно даже переподчинить комитет ЦК партии, но нельзя тем самым истребить влияние Соломона Абрамовича во власти и нельзя запретить ему тайно работать на сплочение еврейской общины вокруг ЕАК.

С июня 1947-го Лозовский занимал две скромные должности: заведующего кафедрой в Высшей партшколе и главного редактора «Дипломатического вестника». Но, потеряв высокие посты в МИДе и в Совинформбюро, Соломон Абрамович не утратил ни статус члена ЦК ВКП(б), ни, главное, своих обширных дружеских связей в высшей номенклатуре. Через сановных друзей-приятелей он мог оказывать протекцию соплеменникам по самым разным их нуждам.

Не меньшим, если не большим, чем Лозовский, влиянием в верхах власти обладала Советская Эсфирь. Так евреи в СССР называли Пери Карповскую. Ее родители-портные, жившие при царе на юге России, одарили мир, как ныне модно говорить, двумя пассионарными детьми. Брат Пери под именем Сэм Карп стал акулой капитализма в США. Она же сама под именем Полина так успешно боролась за социализм, что за два с половиной года до начала Великой Отечественной ей вверили в управление Наркомат рыбной промышленности СССР. Единственная за всю сталинскую эпоху женщина в ранге союзного наркома-министра проработала десять месяцев. Осенью 1939-го Сталину доложили о контактах Полины Семеновны в заграничных командировках с соплеменниками-сионистами, и ее из рыбного наркома СССР понизили до начальницы главка Наркомата легкой промышленности РСФСР. Но не должности определяли политический вес Полины Семеновны. Ее боготворил муж – Вячеслав Михайлович Молотов. Страна знала его как члена Политбюро ЦК с 1926-го, как председателя правительства СССР с 1930-го, как наркома иностранных дел с 1939-го. В мае 1941-го Молотов уступает пост главы правительства Сталину, но ничего при том не теряет. Он по-прежнему – член Политбюро, он заместитель Сталина в правительстве и он же – руководитель внешнеполитического ведомства. С начала войны главной инстанцией в стране становится Государственный комитет обороны. Председательствует в нем Сталин, замом его является Молотов. В честь Вячеслава Михайловича были названы несколько городов, Пермь в том числе, морской мыс и горная вершина. До, во время и после войны Молотов для страны – второе официальное лицо в государстве. Для своей же супруги он был просто «Вячиком», которым она вертела как хотела. И именно этим Полина Семеновна обязана своей кличкой в еврейских кругах – Советская Эсфирь.