Здесь покоится Дэниел Тейт - Кристин Террилл

– Приятно познакомиться.

– И мне тоже, – сказал он. – Ники меня никогда со своими родственниками не знакомит. Стыдится меня.

– Стыжусь, но не тебя, – ответил Николас.

– Очень милые разговорчики в присутствии брата, – сказал Ашер, разминая ладонью напряженные плечи Николаса. Странная это была пара. Николас – темноволосый, худой, с тонкими чертами лица, на котором прежде всего бросались в глаза очки в черной оправе. Он был красив странной красотой, такой же странной, как он сам, и был полной противоположностью Ашеру – светловолосому, загорелому, огромному, как грузовик, с быстрой, легкой улыбкой.

Николас взглянул на меня.

– Не обижайся, Дэнни. Но я не всегда лажу с родственниками.

Ашер начал было:

– Ну, теперь уже каких-то несколько месяцев… – Николас прошил его взглядом. – Э-э-э… я хотел сказать – как прошел первый день, Дэнни?

Так-так. Интересные дела. Я сделал себе пометку на будущее.

– Неплохо прошел, – сказал я.

– Трудновато, должно быть, – продолжал Ашер. – Тем более что ты ведь ничего не помнишь, да?

Николас резко встал.

– Я пойду куплю мороженое. Кто-нибудь еще чего-нибудь хочет?

Мы с Ашером покачали головами, и Николас пошел к школьному зданию.

– Не обращай на него внимания, – сказал Ашер, когда он отошел. – Он в последнее время еще мрачнее, чем обычно. Наверное, еще не вошел в новую колею, но он очень рад, что ты дома.

– Он неплохо это скрывает.

– Это он умеет, – сказал Ашер. – Но, честно, он плакал, как дитя, когда тебя нашли. Ты же знаешь Ники. Чем больше у него всякого на душе, тем он больше молчит и дергается.

– Тогда он просто вне себя от радости, что я вернулся.

Ашер рассмеялся.

– Это комплимент, можешь мне поверить. – Он оглянулся вокруг и сказал: – Слушай-ка, на тебя все пялятся. Не по себе, наверное?

Я потер лоб ладонью.

– Не без этого.

– Хочешь, чтобы перестали? – спросил он.

– Было бы замечательно, но…

Ашер встал. Ростом он был далеко за шесть футов, и в ширину чуть не три. Поэтому, когда он проревел: «Займитесь своими делами, мать вашу!», это не осталось незамеченным. Все головы, повернутые в нашу сторону, в тот же миг развернулись в другом направлении.

Действенный метод, хотя и не сказать, чтобы слишком тонкий.

– Э-э-э… спасибо, – сказал я.

Он улыбнулся.

– Не вопрос.

* * *

Лекс сразу же насела на меня, как только я вернулся домой. Уволокла на кухню, где, к моему удивлению, уже сидел Патрик с чашкой кофе.

– Ну, как прошло? – спросила она. – Слишком тяжело, да? Я так и знала, что еще рано.

– Да дай ты ему хоть слово вставить, Лекс, – сказал Патрик.

– Все хорошо, – сказал я. Патрик снял свой портфель с табуретки, и я сел с ним рядом. Лекс начала убирать со стола. – В основном просто сидел и слушал.

– А как с тобой обращались? – спросила Лекс.

– Пялились без конца, но никто не…

– Пялились? – Она бросила в раковину декоративное полотенце, которым пыталась вытереть кухонный стол. – Ты туда больше не пойдешь.

– Да все нормально, – сказал я. – Будет нормально.

Но Лекс качала головой.

– Нет. Нет. Мне это не нравится.

– Лекс… – начал было Патрик.

– Нет, Патрик! Это слишком! Я не могу!

Патрик встал и схватил ее за руки, а она пыталась отбиваться.

– Посмотри, с ним все в порядке! Ты слишком бурно реагируешь!

Лекс вырвала руки и оттолкнула его:

– Не указывай мне, как реагировать! Ты понятия не имеешь…

– Лекс!

Рот у нее захлопнулся, и, к моему изумлению, она расплакалась. Правда, Лекс вообще плакала по любому поводу, но тут-то уж, кажется, и повода не было. Неужели она и правда уже так переживает за меня, что одно упоминание о том, как какие-то подростки на меня посмотрели, настолько выбивает ее из колеи?

Она упала Патрику на грудь, уткнулась в нее лицом, а он, обнимая ее, повернулся ко мне:

– Дай нам минутку, ладно?

С удовольствием. Я вышел из комнаты, и уже через полчаса Патрик пришел меня искать. Я сидел с Миа за ее столиком для рисования в игровой и рисовал ей слона фиолетовым карандашом, а она делала уроки – раскрашивала карту мира.

– А ты можешь нарисовать ему большие-пребольшие уши? – спросила Миа. – Как у Дамбо, только еще больше?

– Не вопрос, – сказал я, вырисовывая ухо. Краем глаза заметил вошедшего Патрика. Я поднял глаза, и он поманил меня рукой.

– Я сейчас.

– Слушай, – тихо проговорил Патрик. – Я просто хотел убедиться, что ты в норме после того, что сейчас было наверху.

– Я-то нормально, – сказал я. – А Лекс тоже?

Он кивнул.

– Да-да, она просто… Понимаешь, ей сейчас трудно. Ей хочется от всего тебя оградить, и вообще мы сейчас все на эмоциях. В основном ей теперь неловко за то, что она так расклеилась.

– Ну и зря, – сказал я. Это было даже мило, правда. Не без сумасшедшинки, но мило.

– В общем, она пошла к себе в комнату отдохнуть, – сказал Патрик. – Наверное, сегодня уже не спустится, так что я останусь ночевать. Завтра будет как новенькая.

Я кивнул. Было только пять часов, но проторчать полдня дня в своей комнате было, пожалуй, нормально для Лекс, учитывая, что ее мать из своей практически не выходила. Патрик сжал мне плечо и вышел, а я вернулся к Миа и слону.

* * *

Когда я снова увидел Лекс – наутро, за завтраком, – она была уже такой, как всегда. Улыбалась, немного чересчур энергично командовала и делала вид, что вчера ничего не было.

– Омлет? – спросила она, когда я вошел в кухню.

– Конечно, – сказал я, и она снова повернулась к сковороде, в которой уже что-то помешивала. На самом деле мне и завтракать-то не очень хотелось – обычно мой желудок просыпается на пару часов позже меня самого, – но если я не поем, она будет суетиться. Да и приятно, в конце концов, когда о тебе заботятся.

Инстинктивно я обнял ее – обхватил за талию сзади. Она замерла. Она-то меня много раз обнимала, а я ее – в первый раз. Не знаю даже, зачем я это сделал. Хотел уже отстраниться, но тут ее ладонь легла на мою руку.

– Спасибо, – сказал я. Выпустил ее, убрал руки, но ее рука задержалась на моей.

Она прокашлялась.

– Пожалуйста, – ответила, не оборачиваясь.