Тысячный этаж - Катарина Макги

– Ты меня знаешь?

– Ты ходишь в клуб, где я работаю. «Высота».

Эрис взглянула на девушку – лицо в форме сердечка, обрамленное черными прядями, непринужденно скрещенные ноги в ярко-синих ковбойских сапогах. Нет, Эрис ее не вспомнила.

– Кстати, ты мне как-то нагрубила, – проговорила девушка, сощурив темные глаза.

Эрис ничего не сказала. Если от нее ждут извинений, то зря.

– Итак… – Девушка окинула взглядом наряд Эрис, ее дизайнерские джинсы и жемчужные гвоздики в ушах. – Какого черта ты здесь забыла?

– Долгая история.

– Как знаешь. – Девушка пожала плечами.

Эрис посмотрела на глюк-кальян. Вряд ли незнакомка курила что-то качественное, но Эрис отчаянно захотелось сделать затяжку. К черту! Ее жизнь и так лежала в руинах, почему бы не покурить с официанткой «Высоты», которая определенно испытывала к ней неприязнь?

– Я сейчас узнала, что мой папа – мне не отец, – отрезала Эрис и подошла к девушке.

Та протянула ей глюк-кальян; на запястье мелькнула небольшая инк-татуировка.

– И что это такое? – отвлеклась от своих проблем Эрис.

Она не узнала причудливые изгибы узора.

– Всего лишь часть.

– А где остальное?

Девушка засмеялась, встряхнув темными кудряшками. От нее пахло дымом и дешевыми духами, а еще чем-то пряным, вроде янтарных свечей.

– Ты все равно никогда не увидишь.

Эрис и не собиралась допытываться. Она сделала долгую, глубокую затяжку, выдохнула дым идеальным кольцом. Незнакомка удивленно изогнула бровь.

– В общем, – сказала Эрис, – все деньги у отца, поэтому теперь… мы с матерью сами по себе.

– Ничего себе. Неожиданно.

– И не говори.

Некоторое время девушки стояли в странной тишине, передавая друг другу глюк-кальян. Эрис ждала, что их прогонят отсюда, – наверху, на девятьсот восемьдесят пятом, ей всегда приходилось курить рядом с вентиляцией, чтобы не попасться регулировщикам, – но незнакомка, видимо, не переживала. Может, здесь, внизу, никого это не волнует?

Наконец табак в кальяне почти закончился. Девушка небрежно бросила его на землю и раздавила ногой, разметала каблуком обломки. Они курили из дешевого одноразового кальяна.

– До встречи! Кстати, меня зовут Мэриель.

– Эрис.

– Что ж, Эрис, – с насмешкой сказала Мэриель, которую явно забавляла эта встреча. – Добро пожаловать на Бейнбери-лейн[3].

– Эта улица правда так называется? – Эрис не могла поверить, что у столь мрачного места такое оптимистичное название. Вот чушь.

– А ты поищи, что такое бузина, – выкрикнула Мэриель, скрываясь в своей квартире.

Эрис так и сделала. Оказалось, что это чрезвычайно ядовитое растение, которое в Средневековье часто использовали для самоубийств.

– Теперь все понятно, – пробормотала Эрис, смахивая внезапные слезы ярости.

Она подумывала вернуться в квартиру номер 2704, но замешкалась, услышав голоса за дверью Мэриель – особенно низкий мужской голос. Возможно, он принадлежал отцу Мэриель. Отчего-то этот звук пробудил Эрис. Она больше не могла ждать, раскуривая травку и гадая, что думает отец. Нужно поговорить с ним.

Эрис развернулась и направилась к ближайшему экспресс-лифту, идущему наверх Башни.

Было воскресенье, поэтому в отделении пластической хирургии больницы «Венсонн-Сеюн» на восемьсот девяностом этаже оказалось почти пусто.

– Привет, Эрис. Он у себя кабинете, – сказала Слейти, секретарь на ресепшене, когда Эрис проходила мимо.

Девушка кивнула, торопливым шагом устремляясь вперед. Миновала экспериментальный центр, где в крошечных чашках Петри шла рекомбинация различных ДНК-форм, и ферму нервов – там в огромных полупрозрачных баках выращивали спинной мозг – и направилась в кабинет отца в конце коридора.

«Эверетт Рэдсон, дипломированный врач, директор по косметическим процедурам и модификациям», – гласила именная табличка над дверью. Эрис сделала глубокий вдох и зашла внутрь.

Ссутулившись, отец сидел за столом – в полурасстегнутом свитере для гольфа и синих хирургических штанах. Одной рукой он обхватил полупустой стакан со скотчем. На его седые волосы ложился резкий больничный свет, а в уголках глаз и рта появились новые морщинки. Эрис впервые видела отца таким старым.

– Эрис.

Он вздохнул, стиснув в ладони стакан со скотчем. Ее имя он произнес не так, как всегда, будто ему с трудом удалось сложить звуки воедино.

Эрис открыла рот, не зная, с чего начать.

– Я ждала от тебя импульс-звонка, – заговорила она, понимая, что упрекает его.

– Прости. Мне просто нужно было уйти на некоторое время.

Оба замолчали.

Эрис обвела взглядом кабинет, 3D-экраны в углу и шкаф с настоящим скелетом человека – в начальной школе она иногда пялилась на него как зачарованная, пока Эйвери не сделала замечание, что это, дескать, странно. Но Эрис не боялась скелета. Как выяснилось, до нынешнего момента она ничего не боялась.

Ее взгляд вернулся к отцу. Тот держал в руке какой-то предмет и в замешательстве посматривал на него, словно не понимал, что это такое. Золотое обручальное кольцо.

Все, что она собиралась сказать отцу, разом вылетело из головы.

– Что у вас будет с мамой?

– Не знаю. – Отец вздохнул и положил кольцо на стол, потом наконец перевел взгляд на Эрис. – Ты так на нее похожа, – добавил он, в его голосе сквозила печаль.

Раньше сходство с матерью не смущало Эрис. Наверное, сейчас, глядя на нее, отец больше ничего не видел – она была живым доказательством предательства его жены. Эрис потрясенно осознала, что их больше ничего не связывает. Возможно, лишь то, что последние восемнадцать лет их обманывал один и тот же человек.

– Прости, – прошептала Эрис.

– И ты меня.

Отец взял стакан, потом замер, будто вспомнил о присутствии Эрис.

– Пап… точнее, Эверетт…

– Прости, Эрис, мне нужно время, – дрожащим голосом прервал он. – Я просто… в очень сложном положении.

Эрис закусила губу. Она пришла сюда в надежде, что отец, как всегда, во всем разберется, а он казался еще более разбитым, чем она.

– Я скучаю по тебе, – беспомощно проговорила Эрис.

– Я скучаю по тому, как все было, – ответил Эверетт, и у Эрис защемило сердце.

Ей хотелось встряхнуть его, крикнуть: «Посмотри на меня», сказать: «Мне тоже больно, но я не хочу тебя терять!» В ее модифицированных янтарных глазах появились слезы. Но остатки гордости заставили Эрис сдержаться и промолчать.