Зов пустоты - Ольга Валентеева

Хотела больше всего на свете. Лицом к лицу, а не в тюремной клети. Сказать, что люблю, что всегда буду любить. Обнять хотя бы на мгновение. Что мне терять? Честь? Я опустила глаза, чтобы судья не увидел слез.

— Я согласна.

— Так и знал, что вы умная девочка, Полли. Идите за мной.

Я поднялась с дивана на ватных ногах. Стены и пол менялись местами, и казалось, что вот-вот упаду.

— Идемте же. Поторопитесь, у меня не так много свободного времени, как у вас.

Мы миновали пару дверей, и судья толкнул третью. Ожидаемо, за ней находилась спальня. Темные тона, крепкая мебель, кровать под бордовым покрывалом. Все въелось в память, и год спустя я смогла бы описать, как Вайхес стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня так, что даже одетой хотелось прикрыться.

— Раздевайтесь.

Пальцы не слушались. Я не могла справиться с завязками, и судье пришлось помогать мне. Каждое его прикосновение отзывалось тошнотой. Но вот платье сползло на пол, и я осталась в тонкой сорочке, чулках и белье. Вайхес подошел ближе, провел пальцами по шее, заставляя запрокинуть голову.

— Вашему жениху повезло, — сказал он. — Не каждая решится на такое, далеко не каждая.

Не беспокойтесь, об этом никто не узнает. Разве что ваш будущий муж, если не будете достаточно осторожны в первую брачную ночь.

Я отстранилась. Что я делаю? Надо уйти, бежать, но судья перехватил меня и с силой толкнул на кровать, а сам навалился сверху. Узловатые пальцы зашарили по телу, срывая сорочку, касаясь кожи. Я зажмурилась. Не думать. Думать о чем угодно, только не об этом.

— Смотри на меня, — обжег приказ.

Я открыла глаза. Мерзок, как же этот человек был мерзок! Каждое его прикосновение, каждое движение вызывало рвотный позыв. Я не представляла, как буду жить после этого, но подчинялась, потому что выбраться уже не смогла бы. А судья вспотел и покраснел. Его руки были везде. Я кусала губы, отворачивалась, но он заставлял смотреть на него снова и снова, ни на минуту не забывая, где я и с кем. Затем пришла боль. Я вскрикнула, дернулась, но разве кто-то меня отпустил? По щекам катились слезы. Я умоляла судью остановиться, но он двигался резко, прерывисто, и боль разрасталась, заполняя каждую клеточку тела. А затем все закончилось.

— Ванная там.

Вайхес, вальяжно развалившийся на смятой постели, махнул рукой. Я подхватила с пола белье и скрылась за дверцей. Меня душила истерика. Я сползла на пол, прижимая к себе сорочку, и рыдала так, что не хватало дыхания. Больно! Как же больно! Открыла кран. От воды повалил пар, и я так терла себя мылом, что, казалось, сниму кожу. Затем поспешно оделась и вернулась в спальню. Вайхес не сменил позу. Под его жгучим взглядом я надела платье.

— Жду вас завтра, мадемуазель. Около восьми вечера, не стоит вам лишний раз попадаться на глаза городской страже. Я отвезу вас к жениху.

Я ничего не ответила, только побежала прочь. Земля горела под ногами. Домой! Еще раз смыть с себя этот ужас, забыть. Разве я смогу забыть? Нет, никогда. Что же я наделала!

Можно было сколько угодно говорить себе, что все — ради спасения Анри, только это почему-то не помогало. Если Анри узнает, он сам от меня откажется, и будет прав. Зачем я ему теперь?

Когда до дома оставалось пару минут, остановилась, перевела дыхание. Нельзя! Нельзя, чтобы Пьер и Филипп видели меня такой. Поправила платье, пригладила растрепанные волосы.

Не плакать. Главное — не плакать. Я медленно пошла к двери. В нашей квартире царил полумрак. Да, время было позднее. Вернулся ли Пьер? Может, нет? Но моя надежда не сбылась, он был дома и ждал меня, потому что в коридоре загорелся маленький светлячок.

— Пьер? — отшатнулась я.

— Где ты была? — спросил он устало.

— Я? Гуляла.

— Не ври! Не надо считать меня последним глупцом. За мной.

И почти толкнул меня в свою комнату, плотно закрывая дверь. Я села на стул, не зная, куда прятать глаза от стьда. Чудилось, будто горю заживо. Больно… Пьер сел напротив. Я боялась на него взглянуть, прочитать на лице осуждение, но он заговорил первым:

— Филипп рассказал мне о записке от маркиза Авертаса. Он, конечно, не хотел этого делать, но я заставил. Ты говорила с судьей?

— Да, — ответила чуть слышно.

— И согласилась?

Я всхлипнула и закрыла лицо руками. Значит, не я первая, раз даже Пьер знает, какие условия ставит судья Вайхес. Рыдания душили меня, дыхание прерывалось. И я никак не ожидала, что на плечи опустятся теплые руки, и Пьер прижмет меня к себе, пересадит на свой диванчик.

— Глупая девочка. — Он гладил меня по голове, как маленькую. — Что же ты наделала?

Думаешь, этот человек сдержит слово?

— Я не знаю… Я не…

— Тише, — шептал Пьер. — Не плачь. Сделанного все равно не воротишь. Может, ты поступила и правильно. Не мне судить, у меня никогда не было человека, за которого хотелось бы отдать жизнь. Скажу одно — если ты не сумеешь переступить через это, погибнешь. Поэтому будь сильной, Полина. Будь сильнее, чем этот проклятый судья, которому самое место в вечном пламени. Ты должна справиться. Слышишь? Тебе есть, ради кого жить.

Я постепенно успокаивалась. Видимо, Пьер применял на мне какую-то магию, потому что слезы иссякли, и внутри воцарилось странное безразличие. Ничего — ни боли, ни страха, ни отвращения.

— Это надолго? — спросила спокойно.

— Нет, только до утра. Что тебе пообещал Вайхес?

— Что на суде примет сторону Анри и даст с ним увидеться завтра. Если я увижу Анри, что мне необходимо у него узнать?

Эмоции схлынули, остался холодный расчет. И раз уж дело сделано, надо извлечь из него максимальную пользу.

— Спроси, знает ли он, кто это сделал, — ответил Пьер. — Любые подозрения, любые намеки, даже самые незначительные. Меня к нему не пустят, но ты можешь узнать что-то важное. И скажи, чтобы не сдавался. Еще рано. Я, кстати, пытался поговорить с Марицей, но по адресу, который мне указали, она не появлялась уже пару дней. Что-то здесь нечисто.

Завтра продолжу поиски. Во сколько ты пойдешь к Анри?

— В восемь вечера я должна быть у судьи.

— Я провожу тебя. И буду ждать у дома, пока вернешься. Не верю этой мрази. А теперь ложись спать. Сон — лучшее лекарство.

Я кивнула, будто тело было не мое, и поднялась с диванчика, но Пьер удержал меня:

— Спи здесь, не буди Филиппа, я снова истратил на него весь заряд сонного заклинания.

— А ты? — Мысль отказаться даже не мелькнула в голове.

— Мне надо поработать, я не буду мешать.

Пьер зажег светильник на столе, придвинул к себе бумаги и чернильницу, а я забралась под тонкое одеяло и закрыла глаза. После его заклинания все случившееся казалось не более чем ступенью к освобождению Анри. Да, утром все встанет на свои места, но сейчас постаралась уснуть. Ничего, Пьер прав. Рано или поздно этот негодяй Вайхес получит по заслугам. Все получат. И тот, кто убил Таймуса. И тот, кто обвинил в этом Анри. И даже главный дознаватель. Справедливость должна настигнуть каждого. И, каким бы ни был приговор, я сделаю все, чтобы так оно и было.