Божьи воины - Анджей Сапковский

— Какое трудное слово, — поморщился Фраундинст. — В МалойШмедаве, моем селе, таких, как Акслебен, не называли экстравагантными. А говорилипрямо, просто и обыкновенно: зазнавшийся, надутый.

— Идеальных людей не бывает, — констатировал Теггендорф. —Винцент Акслебен — человек. А то, что методы работы у него странные? Ну что ж,посмотрим, как оправдаются такие методы. Узнаем и оценим, как велит Писание: exfructibuseorum[67].

— Побьюсь об заклад, — не сдавался Сватоплук, — фрукты этибудут кислые и неудачные. Кто хочет поспорить?

— Я — точно нет, — пожал плечами Щепан из Драготуш. — Потомучто не снимают виноград с терновника или с чертополоха фиг[68].У Акслебена ничего не получится с Самсоном, результат будет такой же, как у насв «Трех Царях». То есть никакой. Акслебена погубит то же, что погубило нас:спесь и тщеславие.

На железной треноге тлело и испускало тонкую струйку дымафумигационное кадило — классическая, рекомендуемая большинством справочниковсмесь алое и мускатного ореха. Самсон, погруженный в транс, лежал на большомдубовом столе. Он был совершенно гол, на его огромном, почти безволосом телевиднелись различные чародейские и кабалистические знаки, выписанные магическиминкаустом из цинобра, алука и куперваса[69]. Он лежал так,чтобы голова, руки и ноги касались соответствующих точек на Кругу Соломона —гербайских литер Ламед, Вав, Йод, Каф и Нун. Окружали его девять черных свечей,мисочка с солью и чаша с водой.

Стоящие на противоположных углах стола Теггендорф и Брем,оба в свободных церемониальных одеяниях, читали вполголоса требуемые псалмы.Сейчас они оканчивали Essequambonum[70] и начинали Dominusinluminatiomea [71].

Бездеховский приблизился. На нем было белое одеяние идлинный, в локоть, остроконечный, покрытый иероглифами колпак. Он держал athame:обоюдоострый кинжал с рукоятью из слоновой кости, абсолютно необходимый пригоэции[72] реквизит.

— Athame, — громко проговорил он. — Ты, коий есть Атанатос,не знающий смерти, и коий есть Al-dhame, знак крови! Conjuro te cito mihiobedire! Hodomos! Helon, Heon, Homonoreum! Dominus inluminatio mea et salusmea, quem timebo? Dominus protector vitae meae a quo trepidabo?

Бездеховский поочередно коснулся острием athame пламени,воды и соли.

— Заклинаю тебя, — проговаривал он всякий раз, — СущностьОгня, во имя Силы: да отойдет от тебя призрак и фантом ночной. Заклинаю тебя,Сущность Воды, во имя Силы, изринь из себя нечистость и пороки всяческие. Воимя Силы, во имя Амбриеля и Эгесатиеля, будь благословенна, Сущность Соли, дапокинет тебя злая воля демонов. И да возвернется на ее место добро Творца...

Ассистирующий старцу Сватоплук Фраундинст приблизился, подалему arctrave, нож, оканчивающийся крюком. Бездеховский проделал им в воздухечетыре ритуальные движения.

— Всеми именами Бога, Адонаи, Эль, Элоим, Элоэ, Зебаоф,Элион, Эскерзис, Йах, Тетраграмматон, Садаи, приказываем вам, демоны, кружащиездесь и пребывающие в своем астральном виде, встать пред нами в приличном,человеческом обличье, не искаженном никакой деформацией или чудовищностью,способными к речи складной и разумной, способными отвечать на вопросы, коибудут вам заданы. Прибудьте и будьте нам послушны, приказываю вам именамиДаниеля, Гедиеля и Фесдониеля, именами Кларимума, Хабданума и Инглотума!Прибудьте!

Разумеется, ничего не случилось, никто не прибыл и никто неявился. Но на этом этапе конъюрации такое было скорее всего нормально.

— Ego vos invoco arctrave et invocando vos conjure per eumcui obediunt omnes creaturae, et per hoc nomen ineffabile, TetragrammatonJehovah, in quo est plasmatum omne saeculum, quo audito elementa corruunt, arconcutitur, mare retrograditur, ignis extinguitur, terra tremit, omnesqueexercitus Coelestium, Terrestrium et Infernorum tremunt et turbantur!

— Venite, venite, quid tardatis? Imperat vobis Rex regum! Титеип,Азиа, Ген, Джен, Миносель, Ахадан, Вай, Эй, Хаа, Эйе, Эксе, Эль, Эль, Ва, Ваа,Вааааа!

По мере произнесения заклинаний голос мага крепчал, уходилво все более высокие регистры, под конец это уже был почти вой, нечеловеческий,противоестественный визг. Воздух ощутимо дрожал, свечи начали искрить ипригасли. Неожиданно запахло зверинцем, повеяло смрадом гниения и львиной мочи.Мрак, заполнивший комнату, сгустился, принял какую-то форму, вздулся словнокучевое облако. Внутри облака что-то шевелилось, переливалось, извивалосьсловно угри в мешке, словно клубок змей, Рейневан видел, как в этом клубкенеожиданно загорелись кроваво-красные глаза, как защелкали страшные зубатыепасти, как замаячили чудовищные физиономии. Его изумление быстро началосменяться паникой. Не только от страха перед этой кошмарной чудовищностью. Но иот мысли, что Самсона действительно может с нею что-то связывать.

Но Ян Бездеховский из Бездехова — несомненно — былмогущественным магом, держал проблему под контролем. От силы его заклинанияпосыпалась штукатурка с потолка, огни свечей сменили цвет на красный, потом насиний. Раздался рык и гул, ужасающий шлейф превратился в антрацитово-черныйшар, поверхность которого, казалось, поглощает свет. После следующегозаклинания шар со свистом исчез. Лежащий на столе Самсон Медок напрягся,задрожал. А потом ослаб и лежал неподвижно.

— Именем Кратареса, — проговорил Бездеховский. — ИменемКанителя! Призываю тебя, существо, говори, кто ты есть. Правдиво и без лживостиговори, кто и что ты!

Тело Самсона снова сильно задрожало.

— Verum, sine mendacio, certum et verissimum, — проговорилего немного измененный голос. — Quod est inferius est sicut quod est superius,et quod est superius est sicut quod est inferius, ad perpetranda Miracula ReiUnius.

Сидящий около Рейневана Радим Тврдик громко вдохнул. Щепаниз Драготуш выругался себе под нос.

— Это, — пояснил он шепотом, видя вопрошающий взглядТврдика, — это TaburaSmaragdina. Он говорит словами Гермеса Трисмегиста.Словно... Словно...

— Словно насмехается над нами, — шепотом докончил Йошт Дун.

— Именем Альфагора, — воздел руки Ян Бездеховский. — ИменемБедримубала! PersignimDomini Таи![73] Кто ты? Говори! Гдеистина?