Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра  - Николай Лузан

Подобно нечистотам, изо всех щелей к Миссии стекалась враждебно настроенная толпа из числа украинских и прибалтийских националистов. Провокаторы выкрикивали оскорбления и антисоветские лозунги. Несколько десятков человек перебрались через забор и принялись бросать в окна камни, гнилые фрукты и овощи. Увещевания Матвеева и других сотрудников Миссии не действовали. Толпа, подобно грозовой туче, наливалась ненавистью. Ее агрессивность нарастала с каждой минутой. До отделения полиции было не больше нескольких сотен метров, но она бездействовала. На звонки Матвеева не отвечали ни дежурный, ни начальник полиции.

Ситуация приобретала все более угрожающий характер. Толпа, подстрекаемая провокаторами, перешла от угроз к действиям. Больше сотни человек проникли на территорию Миссии, сорвали решетки на окнах, проломили дверь на первом этаже и ворвались внутрь. Матвеев и сотрудники отступили на второй этаж, забаррикадировались в конференц-зале и готовы были стоять насмерть. Вряд ли стареньким маузером, парабеллумом и неисправным карабином им бы удалось остановить опьяненную ненавистью и безнаказанностью толпу, и они готовы были погибнуть в рукопашной, но не сдаться.

Матвеев предпринял еще одну попытку дозвониться до полиции. На его вызовы по-прежнему никто не ответил. Сотрудникам Миссии ничего другого не оставалось, как только рассчитывать только на самих себя. Они готовились достойно принять свой последний бой. От него их отделяли мгновения. Под ударами лома и топора трещала и разлеталась в щепки единственная преграда — массивная входная дверь на лестничной клетке второго этажа.

Матвеев бросил прощальный взгляд за окно — за ним яркой синевой расплескалось безмятежное небо, прошелся по лицам товарищей и задержался на киноаппаратуре. Ее не убрали после просмотра советского фильма «Парад Победы на Красной площади». Подчиняясь какому-то внутреннему голосу, он приказал киномеханику включить киноаппарат, дать звук на полную громкость и открыть окна.

Сухой щелчок камеры потонул в грохоте трещавшей двери и в истошных воплях толпы. Створки окон распахнулись настежь. Осколки стекол посыпались на головы беснующихся во дворе штурмовиков. В следующее мгновение, перекрывая сумасшедшую какофонию, зазвучала величественная мелодия. Она, зычные команды советских полководцев и чеканная поступь парадных расчетов по Красной площади произвели на толпу ошеломляющее впечатление. Дверь перестала трещать под ударами лома и топора. Вопли прекратились. Прошла минута-другая, и толпа исчезла, как чудовищный мираж. Полиция, вне всякого сомнения участвовавшая в грязной игре — провокации французских спецслужб, прибыла к шапочному разбору.

На следующий день Матвеев выехал в штаб-квартиру Командующего генерала Де Кюна и выразил ему решительный протест. Он и Гофре, присутствовавший на приеме, принесли свои извинения и заверили, что предпримут меры, исключающие подобные инциденты в будущем. На следующий день перед Миссией был выставлен постоянный пост полиции. В конце недели с визитом вежливости приехали Гофре и Рой. Они были сама любезность, еще раз принесли извинения от имени генерала Де Кюна и пригласили Матвеева вместе сотрудниками Миссии на рыбалку в одно из живописнейших мест Баварии, на озеро Бодензее. Временное перемирие в тайной войне позволяло продолжить работу по укреплению резидентуры, и он принял предложение. Участие в рыбалке генерала Де Кюна, как полагал Матвеев, исключало возможную провокацию.

В субботу во второй половине дня Матвеев вместе с сотрудниками Миссии на двух машинах отправился на озеро. На въезде на виллу их встретил вооруженный пост, сама территория была огорожена высоким забором, что само по себе исключало появление провокаторов. На ступеньках роскошного особняка Матвеева и сотрудников Миссии встретил Рой. Он постарался не ударить в грязь лицом. В банкетном зале от обилия блюд и напитков разбегались глаза. Отсутствие генерала Рой объяснил занятостью по службе, заверил, что он вместе с Гофре подъедет позже, и пригласил на ужин.

Застолье продолжалось несколько часов. Поднимались тосты за победу в войне, за Советскую армию, за дружбу. Время шло, а Де Кюн и Гофре так и не появились. Рой от их имени принес извинения. Это не могло не насторожить Матвеева. Ожидая подвоха, он призвал своих сотрудников к бдительности, перед сном осмотрел спальню, ничего подозрительного не обнаружил, запер дверь на ключ, окна на шпингалеты и лег спать.

Ночь прошла без происшествий. Ранним утром хозяев и гостей поднял на ноги мелодичный звонок колокольчика. В банкетном зале их ждал легкий завтрак и новость. Ее сообщил Рой. В ближайшие часы к ним должны были присоединиться генерал Де Кюн и Гофре. Это добавило настроения Матвееву. Теперь его мысли занимала рыбалка. К этому времени туман над озером рассеялся. Зеркальную гладь тут и там морщили большие и малые круги. Рыба активно играла. Азарт, проснувшийся в рыбаках, гнал их к воде. Роль распорядителя взял на себя Рой. Он распределил гостей по лодкам, для Матвеева персонально выделил гребца. Ухватками тот походил на борца, отвесив поклон, перенес рыболовные снасти в лодку и сел за весла. Матвеев занял лавку на корме, они поплыли к камышам и там стали на якорь.

Место было прикормленное, уже первый заброс оказался удачным. Судак весил не меньше килограмма. Следующий оказался еще больше. Начался бешеный клев. Садок на глазах наполнялся рыбой. Азарт охватил Матвеева. Он уже ничего не замечал и не видел ничего, кроме поплавка, и здесь под ногами захлюпала вода. Она фонтаном била из днища лодки. Гребец запаниковал, совершал несуразные движения, и через мгновение оба оказались в воде.

Сапоги и намокшая куртка тянули ко дну. Стащив их с себя, Матвеев вынырнул на поверхность и перевернулся на спину, чтобы перевести дыхание. Метрах в десяти от него барахтался гребец. На воде он держался плохо. Его голова то исчезала, то появлялась над поверхностью. Матвеев поплыл к нему на помощь, но тут чья-то рука ухватила за щиколотку и потащила вниз.

«Гады! Решили утопить! — обожгла его догадка, и яростная волна поднялась в груди. — Не на того напали! Сволочи!»

Он извернулся, чтобы освободиться от захвата. Перед глазами возникли лицо в маске, акваланг и неправдоподобно длинное тело в сером гидрокостюме. Аквалангист, вцепившись Матвееву в ногу, тащил ко дну. Завязалась отчаянная борьба. Они все глубже уходили под воду. Воздуха уже не хватало, когда рука Матвеев нащупала на поясе аквалангиста нож. Выхватив его из ножен, он принялся наносить беспорядочные удары. Хватка на ноге ослабела. Собрав последние силы, Матвеев всплыл на поверхность. Здесь его подстерегала другая опасность — гребец. Он уже не барахтался и уверенно держался на воде. Выражение его физиономии не оставляло сомнений, чем обернется «помощь». Угрожая ему ножом, Матвеев звал на помощь. Первыми на двух лодках подплыли сотрудники Миссии, подняли на борт его и гребца и поплыли к берегу.

На пирсе их встретил Рой. Его лицо напоминало застывшую маску ужаса. Он что-то лепетал в свое оправдание. Матвеев его не слышал. В нем все клокотало от гнева. В качестве доказательств покушения ему нечего было предъявить Рою. Аквалангист так и не всплыл на поверхность, а дыру в днище резиновой лодки всегда можно было объяснить тем, что она напоролась на корягу. Матвеев промолчал. Рой предложил новую смену белья и пригласил на обед. Предложение было отвергнуто. Сотрудники Миссии покинули озеро и отправились к себе.