Скованная временем - Райса Уолкер

Я беспокоилась, что будет трудно найти папу. У нас не было точного адреса, и я думала, что нам, возможно, придется идти от двери к двери, пока мы не найдем услужливого соседа. Но я увидела его еще до того, как мы нашли место для парковки. Он сидел за деревянным столиком для пикника у пруда, с книгой в руке, и наблюдал за двумя мальчиками: одному было около пяти, а другому – чуть меньше, дети катались по траве на трехколесных велосипедах. Местность была зеленой и яркой, с большой ивой возле пруда. Я видела двери небольших аккуратных домиков примерно в пятидесяти метрах за столом, во внутреннем дворике большинства стояли грили, рядом с некоторыми из них были песочницы или пластиковые домики для игр.

Я сидела неподвижно, просто глядя на него. Через минуту или две Трей обошел машину и открыл дверь, пригнувшись, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Хочешь, чтобы я подождал здесь, у машины, или пошел с тобой?

Я на мгновение задумалась.

– Ты не мог бы пойти со мной? – спросила я тихонько. Это, несомненно, будет слишком личный разговор для кого-то, кого я знаю так мало, но я чувствовала, что у меня колени дрожат, а я даже еще не встала.

– Конечно, – ответил Трей. Он протянул мне руку, чтобы помочь выбраться из машины, и продолжал держать ее, пока мы шли к столу для пикника. – Для моральной поддержки, – сказал он, мягко сжимая мои пальцы.

Я одарила его благодарной улыбкой. Никогда еще не чувствовала себя такой уязвимой.

– Мистер Келлер? – сказала я. Папа поднял глаза и закрыл книгу, придерживая ее пальцем. Обложка книги была цвета желтого, оранжевого и коричневого меланжа, на ней был нарисован кролик. Это была книга, которую он читал мне много лет назад. Одна из наших любимых.

– Да? – он слегка нахмурился и посмотрел на нашу школьную форму. Я поняла, что, вероятно, у них здесь была другая форма, если она вообще требовалась. – Мы знакомы? – спросил он.

Я села с другой стороны стола для пикника, рядом со мной присел Трей.

– Надеюсь на это, – я отрепетировала двадцать различных способов начать этот разговор во время поездки, и теперь единственное, что я могла сказать, было: «Я твоя дочь. Я – Кейт».

Его взгляд выражал абсолютное потрясение, это заставило меня немедленно пожалеть, что я выбрала именно эту фразу.

– Прости! Это не то, с чего я хотела начать… То есть…

Папа решительно покачал головой.

– Это невозможно. Я женат… только последние десять лет, но… А кто твоя мать?

– Дебора, – ответила я. – Дебора Пирс.

– Нет, – он снова покачал головой. – Я никогда не встречался ни с кем с таким именем. Мне очень жаль, но твоя мать ошиблась.

– О нет, все совсем не так, – решительно возразила я. – Я… я уже знаю тебя, – я сделала единственное, что пришло мне в голову: вытащила ключ ХРОНОСа из-под рубашки. – Ты видел это раньше? Какого он цвета?

Теперь папа смотрел на меня так, словно я была совершенно обезумевшей и, возможно, опасной. Он взглянул на Трея, хотя было неясно, искал ли он в нем возможного союзника или расценивал его как угрозу.

– Нет, не видел… и он вроде розовый, – он снова взглянул на медальон. – Это необычный предмет. Я бы запомнил, если бы видел его раньше.

Я достала свой бейдж и показал ему школьное удостоверение: Пруденс Кэтрин Пирс-Келлер. Потом я вытащила мамину фотографию.

– Это… это была моя мама, – он явно заметил, что я сказала это в прошедшем времени, потому что его взгляд смягчился.

Папа пару мгновений смотрел на фотографию, прежде чем снова встретиться со мной взглядом. Его тон был мягким, когда он ответил:

– Я очень сожалею о твоей потере… Кейт? Так ведь? – он взглянул на Трея. – А это кто?

Трей повернулся к нему и протянул руку.

– Трей Коулман, сэр. Я друг Кейт. Я привез ее сюда из Вашингтона.

Папа наклонился вперед и пожал Трею руку.

– Привет, Трей. Мне жаль, что вы приехали так далеко и только разочаровались. Если бы вы позвонили, я мог бы не тратить зря ваше… – он замолчал, когда младший из двух мальчиков подбежал к нему и положил ногу на скамью у стола.

– Папа, застегни мне туфлю, пожалуйста. Эта штука снова отлепилась…

Он прикрепил потертую липучку на крошечной туфельке и подтянул носок.

– Тебе ведь нужны новые кроссовки, да, Робби?

– Ага, – Робби кивнул, застенчиво глядя на двух людей, разговаривающих с его отцом. Его глаза были такими же темно-зелеными, как и мои. По выражению лица папы, когда он посмотрел на меня, а потом снова на мальчика, я поняла, что он тоже заметил сходство.

Отец провел рукой по светло-каштановым кудрям сына, и я не смогла сдержать глубокий вдох. Этот жест был таким знакомым, но рука всегда была на моей голове, улыбка всегда была для меня.

– Иди поиграй со своим братом, ладно? – сказал он. – Твоя мама скоро вернется, и мы будем есть пиццу.

– Ням-ням! – закричал Робби, убегая. – Пицца!

Когда папа снова повернулся ко мне, я протянула мамину фотографию.

– Это единственная фотография моей матери, которая у меня есть, – я отдернула руку, отчаянно надеясь, что у моей бабушки осталось хотя бы несколько фотографий мамы. Фото исчезло точно так же, как и папина фотография в кафе. Я почувствовала, как Трей напрягся, и пожалела, что не сказала ему отвернуться.

Папа ошеломленно смотрел на то место, где только что была фотография. Я взяла его за руку.

– Мне очень жаль. Я знаю, что это тяжело, но мне нужно, чтобы ты понял.

Следующие несколько минут я потратила на то, чтобы рассказать ему все, что произошло со мной за последние несколько дней. Я рассказала ему о том, как жила с ним в коттедже на Браяр Хилл, добавив небольшие подробности о его жизни и личности, которые, я надеялась, не изменились с новым браком и новой семьей. Я рассказала ему все, что Кэтрин рассказала о его настоящих родителях и несчастном случае, о моих бабушке и дедушке, объяснила теорию Кэтрин о том, что происходит с временны́ми сдвигами. Папа ничего не говорил, пока я не закон- чила.

Наконец он встретился со мной взглядом; он выглядел печально и отстраненно.

– Мне очень жаль… но я не знаю, что мне сказать или сделать. Я не могу объяснить, откуда ты знаешь то, что знаешь. И я не могу отрицать того, что только что увидел здесь. И смотреть в твои глаза – все равно что смотреть в зеркало.

– Ты мне веришь? – мой голос дрожал.

– Наверное, да. По правде говоря, я и сам толком не знаю, – в его голосе слышалось раздражение. – Но в любом случае эта временна́я шкала, о которой ты мне рассказала… это не мой мир, Кейт. Ты прекрасная молодая девушка, и я не хочу причинять тебе боль. В какой бы то ни было реальности, которую ты знаешь, ты вполне могла быть центром моей вселенной, – он остановился и кивнул в сторону детей, которые теперь гонялись за чем-то в траве, – но два этих маленьких мальчика и их мать, которая с минуты на минуту вернется домой с пиццей и продуктами, – это моя жизнь. Я могу предположить, что в твоем мире Джона и Робби не существует, а Эмили… кто знает, встретил бы я когда-нибудь Эмили?