Барселона. Проклятая земля - Хуан Франсиско Феррандис

Изембард почувствовал, что такая ноша не для него. Еще несколько недель назад эти рыцари и не взглянули бы в его сторону. Сам он забыл о своем происхождении, и память о Тенесе была ему ненавистна. Единственное, чего он хотел, – это найти Ротель. И тогда Изембард подумал о Фродоине, молодом епископе, на пути которого встают неодолимые преграды, и об Элизии, чье будущее так неясно. Эти люди отважны и имеют цели, которых с Божьей помощью намереваются достичь. До сих пор он только убегал: убежал из Тенеса и убежал из Санта-Афры. Настала пора крепче держать бразды собственной жизни, пришло время найти свой путь.

– Ты сейчас не готов разобраться со всем, что услышал, мы это понимаем, – прервал его раздумья Гисанд. – Просто найди для себя весомую причину провести эту ночь здесь и не отпускай эту мысль. Все остальное откроется тебе со временем.

– Я хочу освободить свою сестру, но для этого я должен научиться драться.

Гисанд посмотрел на своих товарищей:

– Когда ты одолеешь меня в поединке, мы вместе пойдем в крепость Тенес вызволять твою сестру. Если ей предстоит стать рабыней в гареме Дрого, она задержится в Тенесе надолго. А ты покамест будешь жить в этих безлюдных краях. Будешь наблюдать и учиться у трех старых бродяг, а мы тем временем станем собирать солдат, чтобы искать Беллонидов и остановить рвущегося к власти Дрого.

– Но тогда будет уже слишком поздно! – в отчаянии возопил Изембард.

– Ты напрасно недооцениваешь Ротель, – сказал Нило. – Она и сама сможет о себе позаботиться.

По взглядам рыцарей Изембард понял, что они чего-то еще не сказали; в нем всколыхнулись старые сомнения.

– Я знаю, что Ротель рождена вне брака. Отец принес ее в замок, когда она была младенцем, и матушка никогда его не простила. Что еще мне нужно знать?

После неловкого молчания заговорил Гисанд:

– Эти безлюдные края хранят много тайн. Они населены не только животными и дикими ордами, но еще и загадочными существами; среди них и особенные женщины, удалившиеся от мира, чтобы хранить древние верования. Таким женщинам ведомы секреты растений, иногда они обладают властью над определенными животными. Твой отец был ранен во время сарацинского набега и остался один в лесу под Бергой. Мы не нашли его тела и сочли Изембарда погибшим. Но через некоторое время он вернулся к нам – здоровый и исполненный жизненной силы. Изембард переменился, как будто в лесу он обрел нечто большее, чем заботу о его ране, – ты понимаешь, о чем я. После этого случая рыцарь время от времени пропадал на целые недели, а однажды он вернулся из леса с девочкой на руках. Изембард ничего никому не объяснял, однако известно, что среди этих таинственных женщин есть не только сгорбленные старухи.

– Кое-кто поговаривал, что Изембарда видели с ламией, эти лесные создания существуют до сих пор, что бы там ни утверждали священники, – добавил Инверия, как будто чего-то опасаясь.

Изембард молчал. Вот чему, оказывается, Ротель обязана своей необычной связью с природой и своенравным характером, подчас жестоким и неукротимым. Но даже если это правда, от плотоядных инстинктов Дрого де Борра такие качества не уберегут.

– Поверь, паренек, если твоя сестра рождена в лесах, она не так беззащитна, как ты опасаешься, – заверил Гисанд.

– А если она дочь ламии, dona d’aigua[13], то пусть другие ее опасаются, – добавил Инверия с нервным смешком.

Превосходное вино Нантигиса, которым угощал виконт Сунифред, развеселило гостей. Музыканты играли, начались парные танцы.

Фродоин, наконец освободившись от докучливых священников, вел беседу со знатными горожанами, чтобы выяснить, кто из них склонен его поддержать своей властью и средствами. В мыслях он уже занимался воздвижением нового собора, хотя у епископата были и другие, более насущные проблемы. Но он ни на минуту не переставал искать взглядом Году. Захмелевший Нантигис громко орал, потом зашатался и чуть не упал; старика усадили в кресло. И тогда Года подошла к дверям. Женщина как будто дожидалась этого момента: вот она обменялась взглядом с епископом и вышла из зала. Фродоин догадался, что это приглашение. Он только что прибыл в Барселону в качестве высшего церковного иерарха, а Года являлась женой влиятельного патриция; Фродоин рисковал очень многим, и все-таки он жаждал узнать эту женщину. Он скомканно завершил разговор с архидиаконом и, стараясь не привлекать внимания, вышел вслед за Годой.

Фродоин спустился по ступенькам, различил в темноте женский силуэт и двинулся следом. Он не знал, куда заведет его эта таинственная дама. Вот он увидел, как она входит в старую вестготскую церковь, выстроенную в виде греческого креста. Фродоин колебался. Это ведь может быть ловушка, подстроенная готами. С другой стороны, подумал епископ, на празднике никакой враждебности со стороны Годы он не почувствовал. Охваченный любопытством, Фродоин шагнул вперед.

Он вошел в храм, но женщины там не было. Одинокая масляная лампа освещала дарохранительницу, подвешенную на цепях в алтаре. Фродоин испугался и хотел уже повернуть назад, но заметил в глубине поперечного нефа проем, озаренный мерцающим светом. Он опасливо спустился по ступеням и оказался в маленькой крипте с толстыми колоннами в прожилках и почерневшими арочными сводами. Пол и стены были выложены могильными плитами и каменными саркофагами. Года стояла в крипте, повернувшись к Фродоину спиной.

– Бабушка рассказывала, что здесь размещался стол царя Соломона, а уже потом его перевезли в Толедо. Теперь об этом никто не помнит.

Епископ и замужняя дама один на один в закрытом помещении – дело небывалое, но эта женщина его влекла.

– Говорят, твой род старше, чем римский Барсино. – Фродоин вел себя как завороженный.

Года раскинула руки, обводя крипту взглядом; голос ее звучал торжественно.

– Многие мои предки лежат здесь. Я прихожу сюда, когда чувствую себя потерянной.

– Ты сейчас чувствуешь себя потерянной? – спросил Фродоин, все больше волнуясь.

Когда женщина обернулась, молодой епископ был потрясен ее красотой. Но взгляд ее был полон печали.

– Зачем ты пришел, епископ? Чего ты ищешь вдали от родного дома?

– Меня направил сюда Господь. И мой дом здесь.

Года изменилась в лице. Ей было важно знать, правдивы ли слова этого мужчины или же он шел за ней для того же, что и другие, – чтобы соблазнить. Фродоин казался ей не таким, даже его взгляд как будто искал в ней чего-то помимо внешней красоты. Годе хотелось, чтобы этот франк не был похож на других мужчин. Ей нравился его облик, это живое лицо, эти черные лукавые глаза, эти собранные в пучок волосы.

– Другие франки тоже так говорили, но никогда прежде священнослужитель не интересовался моим мнением, – заметила Года.