Великая Парагвайская война - Вячеслав Кондратьев

Разгром Диаса и Марко означал, что парагвайцы фактически уже проиграли генеральное сражение. Тем не менее, колонна Барриоса, в строгом соответствии с планом, все еще продиралась сквозь джунгли Потреро Пирис, а кавалеристы Рескуина месили воду и жидкую грязь, совершая свой длинный обходной маневр, поскольку приказа возвращаться им никто не давал.

Массированная атака парагвайской кавалерии в сражении при Туюти, картина аргентинского художника, участника Войны Тройственного альянса, Кандидо Лопеса. Этот однофамилец президента Лопеса в одном из боев лишился правой руки, но, вернувшись на родину, научился работать левой и за несколько лет написал серию крупных батальных полотен

Если бы после провала фронтальной атаки Лопес отправил к Барриосу и Рескуину курьеров с таким приказом или передал соответствующий условный сигнал ракетами, то это позволило бы избежать перерастания неудачи в катастрофу. Однако маршал все еще на что-то надеялся.

С начала сражения прошел час, прежде чем колонна Барриоса вышла из леса позади бразильского лагеря и построилась в боевой порядок. Артиллерии у бразильцев там не было, поэтому парагвайцев, пошедших в атаку, встретили только ружейным огнем, но он был метким и частым. Ликвидация фронтальной угрозы позволила Озорио перебросить войска в тыл, создав троекратное численное превосходство над противником. Такое соотношение сил не оставляло Барриосу ни единого шанса. Его солдаты все же дошли до вражеского лагеря, но там их опрокинули контрударом четырех дивизий и, несмотря на отчаянное сопротивление, загнали обратно в лес.

В это время конница Рескуина, заканчивая свой обходной рейд, приближалась к аргентинскому лагерю с противоположного фланга. Аргентинцы заметили ее издалека, еще на болоте, когда всадники не могли пустить лошадей вскачь. 20 аргентинских орудий открыли огонь, наносивший парагвайцам большие потери, но не заставивший их прервать уже абсолютно бессмысленную и безнадежную атаку.

Аргентинская пехота выстроилась в несколько опоясанных штыками каре, а в промежутках между ними встала конница. Выбравшись наконец из болота, парагвайские кавалеристы пришпорили коней и широкой лавой устремились на врага. Им удалось, разогнав прислугу, овладеть орудиями и после недолгой рубки обратить в бегство малочисленных аргентинских кавалеристов, но прорвать каре парагвайцы не смогли. Осыпаемые пулями со всех сторон, всадники метались между пехотными «квадратами», пытались достать врагов пиками и десятками валились на землю. В конце концов, видя тщетность своих усилий, конница отхлынула, бросив только что захваченные пушки.

Возвращаться по болоту означало – вновь подставить себя под огонь, а потому чудом уцелевший генерал Рескуин приказал своим людям обойти вражеские лагеря с тыла и укрыться в Потреро Пирис. Там остатки его колонны соединились с группой Барриоса, но произошло это совсем не в той ситуации, которую предусматривал парагвайский план битвы.

Аргентинцы отражают атаку парагвайской конницы

Сражение при Туюти продолжалось около четырех часов и обошлось парагвайцам, по их собственным данным, примерно в 5 тысяч убитых и пропавших без вести, а также в 10 тысяч раненых, из которых более тысячи умерли, а еще несколько тысяч стали инвалидами. Таких безвозвратных потерь в однодневном сражении не отмечалось ни в одной из южноамериканских войн, и даже в гораздо более масштабной гражданской войне США. Особенно катастрофично они выглядели на фоне довоенной численности населения Парагвая.

Так закончилась попытка Франсиско Солано Лопеса сыграть ва-банк и одним махом решить исход войны. Исход действительно решился, но отнюдь не в его пользу. Фактически в болотах Туюти погибла кадровая парагвайская армия и были уничтожены ее лучшие части, такие как 40-й Асунсьонский батальон, потерявший свыше 80 % личного состава. Этот батальон, сформированный из столичной креольской аристократии, сыновей офицеров и чиновников, считался элитным и имел самое качественное обмундирование. По слухам, у его солдат даже была обувь.

Союзникам победа при Туюти обошлась в 991 убитого и 3071 раненого, из которых впоследствии умерло более 400 человек. В бразильской армии, понесшей наибольшие потери, погибли 657 солдат и 62 офицера, 2292 человека получили ранения. Аргентинцы потеряли убитыми 139 солдат и офицеров, а ранеными – 480. Уругвайцы лишились 12 офицеров и 121 рядового, в госпитали попало 299 военнослужащих. Таким образом, общие потери альянса были в четыре раза меньше парагвайских, а безвозвратные – почти в пять раз.

Тела убитых парагвайских солдат

Между тем, сражение наглядно показало, сколь бесстрашных, упорных, терпеливых и презирающих смерть бойцов удалось воспитать трем поколениям парагвайских диктаторов. Союзники смогли захватить лишь 370 пленных, причем все они были ранены или контужены.

Бразильскому офицеру, оставившему заметки о битве, запомнился умиравший от ран парагвайский знаменосец, который на глазах у обступивших его солдат альянса из последних сил рвал руками и зубами свое залитое кровью знамя, чтобы оно не досталось врагу. С такими людьми Парагвай мог сопротивляться еще долго.

Однако для восстановления сил требовалось время, а к вечеру 24 мая Лопес фактически остался без армии. У него под рукой было лишь несколько тысяч относительно здоровых бойцов, да и те крайне нуждались в отдыхе. Союзники же на следующее утро располагали почти тридцатью тысячами боеготовых солдат и офицеров.

Понимая, что враг измотан и обескровлен, генерал Озорио предложил Митре немедленно возобновить наступление, отбросить противника и захватить парагвайский лагерь. Однако аргентинский главком, проявив излишнюю осторожность, не поддержал инициативу союзника.

Возможно, он недооценил авантюризм Лопеса и был уверен, что тот бросил в бой далеко не все свои резервы. Или же Митре пугала перспектива атаки по болоту под шквальным огнем, выкашивающим сотни солдат, подобно тому как накануне бразильские и аргентинские снаряды косили парагвайцев. Ведь он не знал, что у Лопеса на этой позиции стояли всего четыре легкие пушки.

Как бы там ни было, а Митре на военном совете заявил, что до получения подкреплений аргентинские солдаты вперед не пойдут. Флорес его поддержал, а наступать без союзников Озорио не решился. Таким образом, альянс не воспользовался плодами своей победы, дав неприятелю время оправиться от почти смертельного удара.

До конца XIX века инфекционные заболевания были бичом всех действующих армий, а санитарные потери, как правило, значительно превышали боевые. Парагвайская война не стала исключением. В июне в «болотном» лагере союзников из-за антисанитарных условий вспыхнула эпидемия дизентерии. К концу месяца ряды солдат на ежедневных поверках становились все короче, зато на кладбищах удлинялись цепочки свежих могил.