Ниндзя в тени креста - Виталий Гладкий

Утром, повесив перед входом в кузницу свиток с изображением Хатимана, бога войны, ямабуси приступил к закалке меча. Рядом с кузницей стояла бочка, куда Гоэмон натаскал из большого котла, стоявшего под скалой, теплой воды. Только теперь он понял предназначение котла, в котором собиралась дождевая вода – она была необходима для закалки. До этого Гоэмон недоумевал: зачем нужно собирать дождевые капли, если рядом с пещерой водопад?

Пока юный синоби грел воду и наполнял бочку, старик подсыпал углей в горн, разжег его, долго работал мехами, а затем положил в раскаленное нутро клинок. Бормоча молитвы и заслоняя лицо от жара пучком мокрой соломы, ямабуси внимательно вглядывался в цвет металла на хвостовике. Когда он стал ярко-красным, старик выхватил меч из горна и рубящим движением опустил его в бочку с водой. Подождав, пока клинок полностью остынет, ямабуси оббил остатки обмазки и постучал по нему молоточком. Будущий ниндзя-то отозвался мелодичным хрустальным звоном. Старик с удовлетворением крякнул и снова подошел к горну.

На этот раз с мехами управлялся Гоэмон. Ямабуси взял клещами заготовку меча за хвостовик и стал нагревать ее над пылающими углями горна. Дождавшись, когда клинок стал темно-малинового цвета, он положил его на подставку и вышел вместе с Гоэмоном из кузницы. Теперь нужно было ждать, пока будущий ниндзя-то полностью остынет.

Они уселись у костра (день выдался прохладным), и старик, задумчиво глядя на огонь, начал поучать Гоэмона:

– Что человеку ближе – слава или жизнь? Что ему дороже – жизнь или богатство? Что тяжелее всего пережить – приобретение или потерю? Кто много сберегает, тот понесет большие потери. Кто знает меру – у того не будет неудач. Кто знает предел, тот не будет подвергаться опасности. Такому человеку суждено прожить долгую жизнь. Чтобы быть сильным, надо быть как вода. Нет препятствий – она течет; на ее пути встает плотина – она остановится; прорвется плотина – вода снова потечет; в четырехугольном сосуде – она четырехугольна; в круглом – она кругла. Оттого, что вода так уступчива, она нужнее всего и сильнее всех! И запомни: побеждающий других – силен, а побеждающий самого себя – могуществен.

Такие нравоучительные речи горный отшельник произносил каждый день. Гоэмон впитывал их, как губка, – его уважение к старцу было безграничным. Стало оно таким после того, как ямабуси преподал юному синоби первый урок фехтования на мечах. Гоэмона тренировали и первый Учитель, и отец, и айн Хэнауке, но никто из них и близко не стоял рядом с ямабусе в искусстве обращения с ниндзя-то. Несмотря на весьма преклонный возраст, он отлично стрелял из лука, а уж как владел нагинатой[40], просто залюбуешься.

Для Гоэмона упражнения с нагинатой были сущим наказанием. Может, потому, что он не имел большого опыта обращения с ней, так как в школе ниндзюцу Ига-рю к нагинате относились довольно прохладно. Скорее всего, из-за того, что в клане Хаттори не нашлось учителя, большого мастера владения этим оружием, которое очень любили самураи. Конечно, Гоэмон мог от него защищаться вполне эффективно, но использовать нагинату в бою он бы поостерегся.

Клинок ниндзя-то получился потрясающе красивым. Так решил Гоэмон. Но и сам мастер своим творением был доволен. По всей длине меча шла волнистая линия, отделяющая темное закаленное лезвие от более светлой части со стороны обуха. А затем начался процесс шлифовки и полировки. Он длился почти неделю.

Сначала ямабуси обрабатывал меч на ножном шлифовальном круге. Когда грубая шлифовка была закончена, он достал из котла с водой точильный камень, сел лицом на восток, положил точилку на правое бедро и стал водить по ней боковой стороной меча. За этой работой ямабуси провел почти два дня. А потом он приступил к полировке. Гоэмон замаялся наблюдать за этим длинным и нудным процессом. Его тренировки и медитации, конечно же, не отменялись, но он в течение дня находил время, чтобы полюбоваться клинком, который постепенно приобретал зеркальный блеск. В конечной стадии обработки меча старик приклеил к подушечкам пальцев крохотные точильные камни и даже не полировал, а просто гладил зеркальную поверхность клинка.

Рукоять меча ямабуси сначала обернул акульей кожей, затем закрыл сверху хорошо выделанной оленьей кожей и оплел черным шнуром. Шершавая акулья кожа от воды сильно разбухала, поэтому старик защитил ее оленьей, которая от сырости сжималась. Ножны старик сделал из двух дощечек магнолии – это дерево, хорошо высушенное, было очень прочным. Склеив две половинки ножен рыбьим клеем, он обтянул их оленьей кожей, скрепил металлическим кольцом, плотно приладил кодзири и покрыл все черным водонепроницаемым лаком в несколько слоев.

– Готово! – наконец сказал ямабуси с огромным облегчением, когда лак высох, и он прикрепил к ножнам длинный шнур – сагэо.

У Гоэмона сердце заколотилось, как бычий хвост. Он почувствовал необычайное волнение. Юный синоби встал на одно колено, низко опустив голову, и ямабуси протянул ему меч. Гоэмон с трепетом взял оружие и сказал:

– Сэнсэй, моя благодарность вам не знает границ!

Ямабуси снисходительно улыбнулся и ответил:

– И плохому кузнецу случается выковать хороший меч. Но запомни главное: тигр бережет свою шкуру, а человек – имя. Не посрами его.

– Клянусь Хатиманом – не посрамлю!

– А теперь попробуй, как меч примет твоя рука. – Тут мастер нахмурился. – Бывали случаи, когда меч отвергал человека, не слушался его.

Гоэмон закрепил меч на спине, как и положено синоби-лазутчику, и молниеносным движением выхватил его из ножен, срубив при этом без замаха древесную ветку. Это искусство фехтования называлось иай-дзюцу. Сложнее упражнений трудно было придумать. Перейти от расслабленного состояния к мгновенной атаке, притом из неудобного положения, чаще всего сидя, да еще и поразить противника первым ударом мог только настоящий мастер фехтования. Клинок в таком случае должен был двигаться со скоростью хвоста белой трясогузки-сэкирэй. Иначе противник сможет уклониться или избежать удара каким-то другим образом. Обычно такой удар не оставлял никаких шансов противнику.

Ниндзя-то был прекрасно сбалансирован, отзывался на каждое движение кисти и казался продолжением руки. Гоэмон вертелся волчком, сражаясь с воображаемым противником, и хорошо полированный клинок пускал во все стороны зайчики, благо солнце уже вышло из-за туч и туман над вершинами гор начал рассеиваться.

Португалец появился, когда Гоэмон овладевал наиболее сложным из того, чему его учил горный отшельник – искусством сюгэндо. Ямабуси уверял, что самое высшее оружие – это именно сюгэндо: смертоносные проклятия. Те, на кого они направлены, обязательно умирают или лишаются духовных сил и становятся людьми-растениями. Сотни заклинаний сюгэндо не мог вместить даже объемистый и чистый мозг юного синоби. Гоэмону казалось, что это выше его сил и возможностей, но ямабуси был настойчив, и ему приходилось заниматься какой-то чепухой, которая не вмещалась в сознании.