Капризная вдова - Валери Кинг

И вот ее терпение кончилось. Поднявшись, она извинилась и сказала, что ей надо срочно отлучиться по хозяйству. Миссис Маршфилд тоже немедленно вскочила с таким видом, словно собиралась сопровождать Генриетту, – очень неумно с ее стороны, ведь она была и этом доме впервые. Но опасения молодой хозяйки оказались напрасными: миссис Маршфилд, учтиво склонив голову, лишь пожелала ей всего хорошего и выразила надежду на встречу в будущем при более счастливых обстоятельствах. При этом на ее хорошенькое личико словно набежала легкая тень.

Поднимаясь наверх, Генриетта размышляла об увиденном. Несчастный случай с Брэндишем явно каким-то образом нарушил планы красотки-вдовы. При всей ее светскости, самообладании и выдержке в ней чувствовалась пронырливость ловкой интриганки. Она первой начала расспрашивать о Брэндише, всеми силами затягивала визит и, наконец, явно не хотела отпускать Генриетту из-за стола. Конечно, предположение, что у миссис Маршфилд имеется свой интерес насчет Брэндиша, было очень смелым, но не надо быть особо проницательной, чтобы понять: хорошенькая, свободная молодая женщина, имевшая благодаря матери прекрасные отношения с леди Рамсден, может попытаться выиграть столь замечательный приз в матримониальной гонке – благосклонность будущего наследника лорда Эннерсли. Стать следующей леди Эннерсли – неплохая перспектива!

Генриетта постаралась отогнать от себя эти неприятные мысли. Разумеется, Брэндиш рано или поздно женится, но надо надеяться, у него хватит ума выбрать женщину совсем иную, нежели миссис Маршфилд. Впрочем, пусть женится, на ком захочет, ее, Генриетту это не касается!

С этой мыслью она быстро взбежала наверх и стремглав бросилась в спальню.

Спальня Генриетты выходила окнами на запад, поэтому от полудня до самого заката весеннее солнце щедро заливало комнату золотом. Длинные, до полу, изящные кружевные гардины с воланами, дубовый паркет, хрустальная чаша с букетом засушенных цветов на круглом инкрустированном столике между окнами, обои с мелким, будто ситцевым цветочным узором и, наконец, тщательно навощенная кровать вишневого дерева под темно-красным бархатным балдахином, собственноручно вышитым хозяйкой, – все это делало комнату очень уютной. Впечатление дополняли два мягких стула в чехлах, тоже украшенных вышивкой кружев.

Когда Генриетта вернулась, Энджел по-прежнему сидела в кресле, удобно подложив под спину подушку, и что-то напевала себе под нос.

– Как хорошо, что ты пришла, Генри! – весело воскликнула она, поднимаясь и подходя к сестре, которая, встав в ногах постели, внимательно всматривалась в лицо раненого. – Хочу тебя обрадовать: едва за тобой закрылась дверь, как мистер Брэндиш пришел в себя, правда, ненадолго!

Генриетта чуть не захлопала в ладоши от радости и облегчения.

– Что же он сказал? – воскликнула она. – Он долго был в сознании?

– Минуту или чуть больше, и сказал такое – уму непостижимо! Представляешь, спросил, отпустила ли я ему грехи! Чтобы его не расстраивать, я, разумеется, ответила, что отпустила, и попросила простить Бетси, хоть она и пыталась его убить. Он наморщил лоб, видно, силился сказать что-то еще, но неожиданно заснул, как младенец!

Лицо Брэндиша было все так же бледно, спутанные черные волосы разметались по подушке, дыхание по-прежнему было прерывистым. Одетый в ночную рубашку покойного мистера Литона, слишком тесную в плечах и груди, он, несмотря на свои могучие мускулы, выглядел таким уязвимым и беспомощным, что у Генриетты на глаза навернулись слезы.

Но рассказ Энджел поселил в ней надежду, и, вдохновленная этим, она возобновила дежурство. Снова томительно потянулось время. Иногда она прикладывала руку к щеке молодого человека, выясняя, не поднялась ли у него температура. К счастью, ее опасения оказались напрасными. Прошел час. Солнце все сильнее клонилось к пологим холмам на западе, и тени в комнате становились все длиннее.

Чтобы размяться, Генриетта встала и подошла к окну. Теплые лучи позолотили ей лицо. За последние два дня произошло столько событий, что все стало казаться невероятным, волшебным сном. Подумать только, ее дважды поцеловал светский лев, роковой соблазнитель, а теперь он лежит в ее постели, пострадав в результате дорожного происшествия!

Издалека доносилось мычание ожидавших дойки коров и блеяние проголодавшихся овец. Боже, завтра приезжает Хантспил!

Вспомнив о нем, Генриетта улыбнулась. Его ждет неприятный сюрприз – усадьба на бог весть какой срок превратилась в госпиталь! Задайся кто-нибудь целью насолить новому владельцу Раскидистых Дубов за то, что он бесцеремонно выгонял ее семью из дому, и то невозможно было бы придумать мести лучше!

– Чему это вы улыбаетесь? – послышался низкий, грудной голос Брэндиша.

Обернувшись, Генриетта встретилась с ним глазами. Он спокойно разглядывал ее, еле заметно улыбаясь.

– Король! – воскликнула она и, метнувшись к кровати, склонилась к нему. – Вам лучше? Вы так напугали нас своим обмороком! Извольте сейчас же подробно доложить о своем самочувствии!

Он с видимым затруднением сглотнул слюну. Его мучает жажда! Генриетта поспешно налила в стакан воды из графина, стоявшего на столике возле кровати, и напоила Брэндиша.

– Если честно, я себя чувствую просто ужасно. В голове словно бушует ураган! – Он посмотрел на бархатный балдахин над головой и поморгал, словно надеялся прогнать неприятное ощущение. – А что с отцом?

– Не волнуйтесь, у него все в порядке. Он отделался переломом руки. И вообще, вам обоим повезло, все могло закончиться гораздо хуже. Вы чудом остались живы.

Генриетте вспомнилось, как тело Брэндиша соскользнуло в поток грязной воды, и она вздрогнула. Он коснулся ее руки.

– Вы тоже там были, верно? Мне почему-то кажется, что вы разговаривали с отцом. Это правда?

– Не стоит сейчас об этом, – покачала головой Генриетта и накрыла его руку своей.

– Но как вы попали на место происшествия? – озадаченно спросил он. – Похоже, вас направляло само провидение!

– Все гораздо прозаичнее, – ответила Генриетта и рассказала про Бетси с ее пращой. Он слушал не перебивая, не сводя внимательного взгляда с ее лица.

Когда она закончила, он нахмурился и покачал головой.

– Бетси не в чем себя винить. Если бы я не гнал, как сумасшедший, да еще по глупости не швырнул отцу поводья в самый неподходящий момент, ничего бы не случилось, потому что я прекрасно знаю этот злосчастный поворот и много раз благополучно его проезжал. Нет, виноват во всем я один!

Генриетта сочувственно сжала его руку.

– Откровенно говоря, я тоже так считаю. Ваша горячность чуть не стоила вам и вашему отцу жизни.

Он повернул голову, чтобы лучше видеть свою собеседницу, и его губы искривила невеселая улыбка.

– Ваша прямота, Генриетта, ранит мою гордость.

– Извините, не хотела вас обидеть, но я предпочитаю называть вещи своими именами, это лучше, чем в угоду вашему самомнению закрывать глаза на очевидное сумасбродство. Конечно, время от времени необходимо давать волю своему темпераменту, но я бы предпочла, чтобы вы делали это на склоне лет, в окружении дюжины детей и внуков, которые будут за вами ухаживать.