Капризная вдова - Валери Кинг

Через несколько мгновений миссис Харт, заботливо укутанная в несколько одеял, уже сидела в повозке. На ее коленях покоилась голова Короля, который так и не пришел в сознание. Рядом сидел лорд Эннерсли – в сознании, но с закрытыми глазами, потому что тряская поездка в имение Раскидистые Дубы доставляла ему мучения. Они были на волосок от смерти, но на этот раз судьба им улыбнулась.

Сцепив на коленях руки, Генриетта всматривалась в бледное лицо Короля и в сотый раз вспоминала ужасное мгновение, когда нашла его лежавшим ничком на илистом берегу рва. В усадьбе до прибытия доктора заботами Кук обоих пострадавших со всеми предосторожностями искупали, согрели и уложили в постель.

Что касается Генриетты, то она просто опустила ноги в лохань с теплой водой, и горничная подливала туда кипяток до тех пор, пока Генриетту не перестало знобить. Приехавший доктор поспешил на помощь раненым. Он зафиксировал сломанную руку виконта тугой повязкой, потом перешел в комнату, где лежал Брэндиш, и, тщательно осмотрев молодого человека, объявил, что у того сильнейшее сотрясение мозга. Отдав Кук необходимые распоряжения по уходу за больными, доктор надел видавшую виды шляпу и собрался уезжать – его ждали у булочника, жена которого должна была вот-вот родить.

– На сей раз двойня! – радостно сообщил доктор. – Итого у нее будет уже двенадцать детей! Но, доложу я вам, она мать, каких поискать!

Генриетта нагнала его у самого порога.

– Доктор, Брэндиш поправится?

– На вид он крепкий молодой человек, но, признаюсь, мне не нравится, что он не приходит в сознание больше двух часов. Если очнется до вечера и избежит воспаления мозга, то, уверен, доживет до внуков. А теперь мне пора!

Тревожное ожидание заполнило последующие часы. Генриетта сидела у постели Короля, не сводя глаз с его лица.

Уже за полдень Кук принесла ей немного поесть. Изредка Король стонал, сжимая в руках одеяло, которым его накрыли, потом снова затихал, словно уходил глубоко в себя.

Спустя еще час Генриетта поднялась и в волнении начала мерить шагами комнату. Ей хотелось узнать, как самочувствие лорда Эннерсли, но Короля оставить одного в таком беспомощном состоянии не могла даже и ненадолго.

Однако около трех часов снизу, из передней, послышался какой-то шум и громкие голоса, и Генриетта вышла в коридор узнать, в чем дело.

В вестибюле незнакомая женщина ругала Кук и на повышенных тонах требовала позвать миссис Литон немедленно, сейчас же!

Ну и манеры! Явиться в чужой дом и кричать на слуг! Кто бы это мог быть?

Из комнаты лорда Эннерсли в сопровождении горничной вышли миссис Литон и Энджел. Поравнявшись с Генриеттой, мать попросила ее сойти вниз.

– Приехала леди Рамсден с двумя экипажами – видимо, хочет забрать раненых к себе, хотя, по мнению доктора, в течение ближайших нескольких дней перевозка им категорически противопоказана! Я известила виконтессу о том, что случилось и в каком они состоянии, но она и слушать ничего не желает! Сейчас она внизу, препирается с нашей дорогой Кук! – миссис Литон стиснула руку дочери. – Пойдем со мной, Генри, иначе я не вынесу встречи с этой женщиной после всего, что случилось между нами! И еще – я такая слабохарактерная, боюсь, не устою перед ее натиском и разрешу вытащить раненых джентльменов из постелей!

Генриетте не хотелось покидать Короля, но она понимала, что ее мать, всегда питавшая глубокое, даже чрезмерное по меркам светского общества почтение к влиятельным особам, может уступить виконтессе. Поэтому после минутного колебания Генриетта согласилась сопровождать мать, попросив Энджел побыть возле Брэндиша.

– Если он очнется, – проинструктировала она сестру, – тотчас скажи, что ему ничего не угрожает и что его отец жив и здоров.

Согласно кивнув, Энджел устроилась возле постели Короля в кресле, покрытом кружевной накидкой. Через мгновение она уже что-то напевала себе под нос. Генриетта хотела попросить ее замолчать, чтобы не беспокоить больного, но не успела, потому что миссис Литон потянула ее к лестнице.

В ушах у Короля зашумело – словно на него налетел шквал, но воздух, казалось, оставался недвижим, только что-то прохладное коснулось щеки. Тела он не чувствовал, при этом у него появилось головокружение, сопровождаемое мучительными приступами тошноты. Перед глазами возникали какие-то образы – вот мелькнули чьи-то ноги в сапогах, потом он увидел себя лежащим в ручье, и над ним плакала какая-то женщина… Ну и странный же ему приснился сон! Он не мог разглядеть женщину, но слышал ее голос, такой ласковый и мелодичный. Что она говорила? «Король похож на вас, сэр…» – значит, она разговаривала с отцом!

Снова налетел порыв ветра, и голос женщины пропал, но щеки и лоб покрыла прохладная влага, потом какой-то другой голос запел чудесную мелодию без слов. «Со мной произошел несчастный случай, коляска перевернулась», – внезапно вспомнил Брэндиш.

Он открыл глаза и увидел создание небывалой, неземной красоты – с золотистыми волосами и огромными небесно-голубыми глазами. От него исходил свет. Необыкновенно красивая мелодия, которая лилась из уст создания, показалась ему знакомой. «Неужели я умер? – подумал Король. – Не может быть! Но тогда откуда это ощущение отстраненности от собственной плоти и страшный ветер, который безостановочно шумит в голове?»

– Как вас зовут? – прошептал Брэндиш, обращаясь к неземному существу.

– Энджел, – услышал он ответ шепотом. – А я вас знаю, хотя мы раньше и не встречались!

«Да, я умер и на небесах, – решил Король, – вот и ангел меня встретил. Еще бы ему не знать имя новопреставленного раба божьего!»

– Вы мистер Брэндиш, которого Бетси пыталась убить. Она поступила дурно, но я надеюсь, вы не будете держать на нее зла! Пожалуйста, простите ее, она так расстроена, что все время плачет!

Брэндиш прикрыл глаза, не в силах вынести яркий свет, излучаемый небесным существом. За что ему простить Бетси? И почему он так быстро попал в рай? А как же его многочисленные грехи?

– Но мои грехи… я получил за них прощение?

– Разумеется, мистер Брэндиш! Вы, конечно, зря так гнали лошадей, Генри считает, что вы поступили крайне безрассудно, но, как говорят, все хорошо, что хорошо кончается!

«Что же тут хорошего, ведь я умер?» – подумал Брэндиш. Он хотел еще спросить об отце, но внезапно на него навалилась чудовищная усталость, и его вновь захватили ветер и тьма.

В холле у лестницы хозяек дожидались три дамы в больших, модных, украшенных лентами и цветами шляпах с широкими полями. Одна из дам, очень хорошенькая, значительно моложе двух других, подняла на Генриетту блестящие карие глаза и смерила ее оценивающим взглядом. Стоявшая рядом с ней женщина постарше с такими же большими карими глазами нервно улыбнулась. «Без сомнения, это мать и дочь», – решила Генриетта.

Но обе они держались не слишком уверенно, находясь, судя по всему, под влиянием третьей дамы, – леди Рамсден. Завидев спускавшихся по лестнице хозяек, тетка Брэндиша выступила вперед, ударив тростью о плиточный пол.