Капризная вдова - Валери Кинг

– Попридержи язык, сын! Ты мне нужен, иначе бы и давно махнул на тебя рукой! В конце концов, ты мне сын, так что обязан меня слушаться! Я желаю тебе только добра!

Не обращая на него внимания, Король протиснулся в дверь и сбежал по кирпичным ступеням крыльца. Внизу его уже ждала черная лаковая коляска, запряженная парой красивых лошадей серой масти, которых держал под уздцы конюх лорда Рамсдена.

– Стой, Король! – закричал вслед отец. – Я еще с тобой не закончил!

Брэндиш легко вспрыгнул в коляску и схватил вожжи, но едва он подал конюху знак отойти, как рядом плюхнулся лорд Эннерсли.

– Я же велел тебе остановиться, непокорный ты сын, – рявкнул он, стараясь перекричать крепчавший ветер.

Но Брэндиш не слушал отца – пусть перед почтенным лордом Эннерсли лебезят и угодничают другие! Вне себя от ярости, он щелкнул кнутом и во весь голос закричал, понукая лошадей.

Они рванулись вперед, и виконт, которого бросило вбок и назад, схватился за бортик коляски.

– Что ты делаешь! – воскликнул он. – Мы же убьемся!

Но обезумевший от ярости Король уже отдался стихии безудержной скачки. Коляска пронеслась по подъездной аллее и помчалась по усыпанной гравием деревенской дороге, окаймленной по обеим сторонам живой изгородью, однообразие которой лишь изредка нарушали деревья и заросли плюща. Белая пыль, поднятая копытами лошадей, быстро покрыла лаковую поверхность коляски тонким, скрипевшим под руками слоем.

– Ради всего святого, Король, – взмолился лорд Эннерсли, – придержи лошадей! Скоро крутой поворот!

Затаившись на толстом суку орехового дерева, росшего у обочины, Бетси ждала. Топот копыт приближался – судя по всему, мистер Брэндиш не жалел кнута, погоняя лошадей. С неистово бьющимся сердцем девочка устроилась поудобней и стала умело раскручивать пращу, не сводя глаз с того места, где вот-вот из-за поворота должна была показаться коляска. Дорога, окаймленная с одной стороны дренажным рвом, круто поворачивала вправо. «Бить нужно наверняка, – решила Бетси, – потому что иначе коляска промчится мимо и пиши пропало!» Маленькая разбойница намеревалась запустить камнем в одну из лошадей, чтобы та споткнулась и опрокинула коляску – на крутом повороте это неизбежно. А дальше… Воображение Бетси рисовало радужную картину: легко раненного Брэндиша переносят в Раскидистые Дубы, за лечение, которое потребует времени, берется Генриетта, любовь молодых людей день ото дня крепнет, и вот уже они идут под венец… Отличный план, простой и красивый! Он гораздо лучше, чем тот, что придумали старшие сестры – глупенькие, они думают, что им удастся выдать Энджел за какого-нибудь богатого ухажера в Лондоне! Черта с два!

В этот момент из-за поворота с безумной скоростью выскочила коляска. Бетси раскручивала пращу все быстрее и быстрее, с замирающим от волнения сердцем выжидая нужный момент. Еще секунда и…

Генриетта торопливо шла по полю на запад, к дороге, когда до нее донесся грохот приближавшейся коляски. Брэндиш! Судя по всему, он едет слишком быстро, чтобы благополучно миновать крутой поворот. Она ускорила шаги, но уже возле самой обочины заметила боковым зрением какое-то движение в ветвях росшего поблизости дерева. Она подняла глаза и увидела младшую сестренку, раскручивавшую пращу.

– Бетси! – изо всех сил крикнула молодая женщина, но налетевший ветер отнес ее крик в сторону.

Стремясь отомстить отцу за нанесенные обиды, Король неистово хлестал лошадей и упивался бешеной гонкой. Проклиная сумасбродство сына, лорд Эннерсли снова принялся умолять его придержать поводья. В сердцах Брэндиш швырнул их отцу.

– Если ты лучше меня знаешь, что делать, правь сам и будь ты проклят!

Но, к ужасу Брэндиша, поводья выскользнули из рук виконта и угодили прямо под копыта лошадей, где моментально запутались в постромках и превратились в бесформенный клубок кожаных обрывков. Откуда-то слева послышался душераздирающий женский крик, одновременно отчаянно заржала одна из лошадей. В следующее мгновение коляску подбросило, и перед глазами Короля в жутком хороводе пронеслись лошади, деревья, живая изгородь и щебенка дороги. Потом на него навалилась неимоверная тяжесть, и он погрузился во тьму…

С трудом пробравшись сквозь живую изгородь и цеплявшиеся за одежду колючие заросли ежевики, Генриетта замерла от ужаса. Прямо перед ней на дороге валялась опрокинутая коляска, и одна из лошадей, запутавшаяся в придавленных коляской постромках, лежала на земле и отчаянно молотила копытами воздух. Вторая лошадь, взмыленная, сотрясаемая дрожью, стояла рядом и, дико кося глазами на ту, что упала, негромко ржала. «Надо что-то делать», – стряхнув оцепенение, лихорадочно думала Генриетта. Но что? Ее слабых сил явно недоставало, здесь требовалась помощь нескольких мужчин.

Внезапно до нее донеслись стоны. Она повернулась и чуть подальше, возле дренажного рва, заметила лежавшего на боку немолодого джентльмена благородной наружности. Пораженная Генриетта, ожидавшая на месте разыгравшейся драмы увидеть Брэндиша, бросилась к нему.

Приподнявшись на локте, джентльмен сел, держась за левую руку. По-видимому, он был в шоке. Наклонившись к нему, Генриетта с тревогой спросила, как он себя чувствует.

– Где мой сын Брэндиш? – вместо ответа прохрипел он. – О господи, наши лошади!

– Сын был с вами? – спросила Генриетта, чувствуя, как ее охватывает паника, потому что Короля нигде не было видно. Джентльмен кивнул, и Генриетта начала торопливо осматриваться, пока наконец, к своему ужасу, не обнаружила молодого человека на мокром и скользком склоне рва. Глубокий – в него с головой мог уйти человек высокого роста – ров из-за недавних дождей наполовину наполнился мутной водой, которая бурным потоком неслась в протекавшую к югу от дороги речку Меон. Лежавший ничком Брэндиш сполз вниз и уже основательно погрузился в воду. Его того и гляди мог подхватить поток.

Не раздумывая, Генриетта стала торопливо спускаться. Не проходило и года без того, чтобы в одном из таких рвов, столь обычных для Гемпшира, не утонул кто-нибудь, взрослый или ребенок. Добравшись до воды, Генриетта со страхом вступила в нее. Конечно, она рисковала, но ведь Брэндиш, увлекаемый течением, тем временем еще больше соскользнул в воду.

Рванувшись вперед, Генриетта приподняла его голову и заглянула в лицо. Она с болью увидела, что он мертвенно бледен и глаза его закрыты. Дышит ли? Она склонилась к нему, прислушиваясь. Доходившая до колен вода стремилась свалить ее с ног, намокший подол пальто тянул вниз. Однако Генриетта не обращала на это внимания: к своему безграничному облегчению, она обнаружила, что Король дышит.

Крупный, тяжелый, да еще в намокшей одежде, он съезжал по скользкой грязи все ниже и ниже, и Генриетта, поспешно подхватив его под руки, прижала к склону, чтобы он окончательно не свалился в воду. Но она понимала, что долго удерживать его в таком положении у нее нет сил.

– Король, – позвала она негромко, и по ее щекам заструились слезы. – О чем ты только думал, любимый?