Танковые засады. "Бронебойным, огонь!" - Георгий Савицкий

— Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!

Кульминацией парада стало участие более двухсот танков. А вообще в торжественном марше по Красной площади приняли участие батальоны курсантов Окружного военно-политического училища, Краснознаменного артиллерийского училища, полк 2-й Московской стрелковой дивизии, полк 332-й дивизии имени Фрунзе, стрелковые, кавалерийские и танковые части дивизии имени Дзержинского, Московский флотский экипаж, Особый батальон военного совета Московского военного округа, батальон бывших красногвардейцев, два батальона Всевобуча, два артиллерийских полка Московской зоны обороны, сводный зенитный полк ПВО, два танковых батальона резерва Ставки Верховного Главнокомандования, которые к 7 ноября 1941 года прибыли из Мурманска и Архангельска.

А с подмосковных аэродромов были готовы взлететь около трех сотен самолетов, чтобы в гуле моторов озарить рубиновым светом звезд на крыльях. Но непогода не дала им подняться в воздух. Однако краснозвездные «ястребки» несли службу на подмосковных аэродромах в готовности № 1. А зримым воплощением военной мощи стали танки.

— За полный разгром немецких захватчиков!

Смерть немецким оккупантам!

Да здравствует наша славная Родина, ее свобода, ее независимость!

Вперед, к победе![29]

* * *

В одном из двухсот танков старший лейтенант Горелов держал равнение «налево». Он не ощущал холода, секущего лицо злого снега, ледяного дыхания остывшей брони. Иные мысли занимали его: сейчас, после парада, нужно завернуть на сборный пункт боевой техники, а потом — на пункт боепитания. Там его экипаж вместе с остальными получит запас снарядов и патронных дисков к пулеметам.

Во время парада были приняты беспрецедентные меры безопасности — у всех солдат, участвовавших в параде, даже у тех, кто позже отправлялся на фронт, были изъяты все патроны, также были изъяты и все снаряды из танков и артиллерийских орудий.

Ничего, зато можно будет погреться и узнать новости с близкого уже фронта.

За рычагами их тяжелого «Клима Ворошилова» сидел ворчливый старшина Стеценко, так что Горелов не слишком беспокоился об управлении боевой машиной. Тем более — на широкой площади, главной площади нашей страны.

Перед глазами молодого командира проплывали лица горожан, пришедших, несмотря на мороз и отвратительную погоду, посмотреть на парад. Ряды марширующих солдат, их граненые штыки, неудержимая удаль кавалеристов, мощь танков и артиллерийских орудий впечатляли.

А Николай Горелов испытывал к гражданским уважение и какую-то жалость, стремление защитить. Ведь и для него тоже старики и женщины копали окопы и сооружали надолбы оборонительных рубежей. Долбили лопатами и кирками промерзшую землю. Для них собирали трогательные посылки с детскими рисунками и парой вязаных шерстяных носков.

Они верили в мощь своей армии и силу духа тех, кто сейчас взирал на парад с высоты главной трибуны на этой площади.

Этому народу и этой воле присягал на верность старший лейтенант Николай Горелов.

* * *

Пройдя по Красной площади, танки свернули к ГУМу и пошли по улицам Москвы. Обычно многолюдная столица была пуста. Толпы прохожих и вереницы машин, которые текли сплошным потоком по тротуарам, мостам и магистралям в то почти нереальное уже время «до войны», исчезли, уступив место лязгающим колоннам бронетехники, отрядам красноармейцев или вооруженных рабочих. Перекрестки щетинились стальными иглами противотанковых ежей. В парках замерли поставленные на прямую наводку орудия. На крышах домов устремили в хмурые снежные тучи тонкие стволы 37-миллиметровые автоматические пушки и счетверенные «максимы».

Над ними в угрюмом небе покачивались громадные серые туши заградительных аэростатов. Эти на первый взгляд неуклюжие воздушные конструкции на самом деле довольно эффективно прикрывали небо столицы от стервятников Геринга.

Гитлеровская авиация уже не раз бомбила столицу и ее пригороды. В первом налете с 22 на 23 июля участвовало до двухсот пятидесяти самолетов противника. Бомбы рвались на обширной территории от Серебряного бора до Киевского вокзала. Пострадали заводы в Филях, которые в двадцатых годах строили немецкие инженеры, железнодорожные станции, аэродромы.

Но и потери стервятников Геринга были так велики, что от дневных налетов они почти сразу же отказались и теперь совершали лишь разрозненные ночные рейды.

Столица была на осадном положении. Столица готовилась, если нужно, дать последний бой оккупантам. Все важные административные здания и московские заводы были подготовлены к взрывам.

А со стороны Трех вокзалов раздавались приглушенные гудки паровозов. Тревожны и горьки были их голоса. На восток в приволжские раздольные степи уносили они эшелоны. В Казахстан и на Урал эвакуировались целые заводы и фабрики, и не только из Москвы — столица теперь тоже стала фронтовым городом.

Из Харькова и Днепропетровска, Киева и Могилева, Запорожья и Минска ехали станки и гидравлические прессы, уже готовые детали и их заготовки, чертежи и сырье. А самое главное — люди, которые будут на них работать. В основном — женщины, старики, дети. Многие добирались сюда аж из Львова или Мукачева — под страшный вой пикировщиков, через леса, где рыскали разведотряды абвера, бандиты всех мастей, националисты, которые были хуже самых кровожадных зверей.

Теперь они уезжали в эвакуацию, взяв с собой только самое необходимое из всего того, чем дорожили в далекой мирной жизни…

Немногочисленные среди эвакуированных мужчины прятали глаза от стыда. Им тоже хотелось встать на защиту столицы, драться лицом к лицу с врагом! Но острый ум, технические знания специалистов: инженеров, ученых, врачей стоили порой целого полка «тридцатьчетверок» или батальона ополченцев с «трехлинейками» Мосина. Увы, такова безжалостная статистика войны.

И уж совсем худо было тем, кто носил военную форму и разноцветные петлицы: ведь в эвакуацию уходили и военные училища. Это им предстояло готовить пополнения связистов, артиллеристов, танкистов, летчиков, военврачей.

* * *

Проскочив окраину Москвы, колонна тяжелых танков КВ-1 сосредоточилась в густом бору. Здесь люди и техника могли позволить себе небольшую передышку. Но прежде всего нужно было позаботиться о «стальных солдатах». Нужно было наполнить боеукладки снарядами и патронными дисками, заправить баки соляркой и маслом.