Один из нас – следующий - Карен М. Макманус

– Я ищу Фиби. Она здесь работает, верно?

Мистер Сантос не торопится с ответом. Парень напрягает челюсть и засовывает руки в карманы зеленой камуфляжной куртки.

– Сеньор, вы понимать английский или как? – Он передразнивает испанский акцент.

Мейв втягивает воздух сквозь зубы, однако мистер Сантос отвечает по-прежнему приветливо:

– Я прекрасно вас понимаю.

– Тогда отвечайте на вопрос!

– Если желаете сделать заказ, буду рад вас обслужить, – невозмутимым тоном продолжает мистер Сантос.

– Слушай, старикан… – Парень делает шаг вперед – и резко останавливается, потому что из кухни один за другим появляются Луис и Мэнни. Луис снимает с плеча полотенце и начинает крутить его в руках, поигрывая каждым мускулом. Наверное, сейчас неподходящее время примерять на себя другую ориентацию, но, черт возьми, Луис настолько привлекателен! Уметь надо так себя подать – даже в бандане и заляпанной жиром футболке он похож на Капитана Америку.

Мейв тоже это замечает – выгнулась вперед, чуть на стол не легла.

Мэнни не столь атлетически сложен, как брат, зато он большой, коренастый и выглядит весьма угрожающе, когда хмурится, скрестив руки. Будто прямо сейчас приступит к исполнению угрозы.

– Папа, ты нужен на кухне. – Мэнни неотрывно смотрит в глаза Злыдню. – А пока мы тебя заменим.

Злыдень, каким бы отморозком он ни был, все же не глуп. И тут же ретируется.

Мейв, похоже, навечно прилипла взглядом к барной стойке. И лишь когда Луис возвращается на кухню, вспоминает про меня.

– Черт, что это было? – Ее телефон снова вибрирует, и Мейв недовольно фыркает. – Бронвин, ну может, хватит? Меня не настолько сильно интересуют театральные декорации, как ты думаешь. – Она проводит пальцем по экрану, наклоняет его и внезапно вскрикивает. – О нет!

– Что случилось?

Она протягивает телефон мне. Янтарные глаза на бледном лице стали совсем огромными.

Мейв Рохас, ты следующая! Выбор за тобой: или я раскрываю Правду, или ты принимаешь Вызов.

Вторник, 3 марта

Если ты получаешь от меня приглашение, у тебя есть 24 часа, чтобы сделать выбор.

Я сижу в «Контиго» за чашкой кофе, который уже покрылся льдом, вновь и вновь перечитывая правила игры «Правда или Вызов». Сейчас начало четвертого, а значит, у меня меньше трех часов до дедлайна. Не то чтобы я чего-то опасаюсь. Само собой, никакого ответа не будет. Однажды я побывала в центре устроенного Саймоном гнусного спектакля и отказываюсь принимать участие в новом фарсе. Тогда произошла трагедия, не розыгрыш. Больно осознавать, что кто-то опять пытается сделать из нее забавную игру. Я не желаю быть пешкой в руках всяких Невидимок, и пусть они делают что хотят – мне скрывать нечего.

И я переключаюсь с форума на список контактов в телефоне. Их всего пять: родители, Бронвин, Нокс и мой врач-онколог. Я надавливаю кончиком пальца на огромный багровый синяк чуть ниже локтя, а в ушах звучит голос доктора Гутьерреса: Своевременное начало лечения крайне важно. Лишь благодаря ему ты еще живешь на этом свете.

И торопливо – пока не успела передумать – набираю номер. Практически мгновенно в трубке раздается женский голос:

– Приемная Рамона Гутьерреса.

– Здравствуйте. У меня вопрос по поводу… диагностики.

– Вы пациентка доктора Гутьерреса?

– Да. Меня интересует, могу ли я… – Я наклоняюсь и понижаю голос: – Допустим, я хочу сдать некоторые анализы… чтобы подтвердить ремиссию. Можно ли это сделать без участия родителей, если мне нет восемнадцати?

На другом конце линии на секунду повисает пауза.

– Вас не затруднит назвать свое имя и дату рождения?

Ладонь тут же становится липкой от пота, и я крепче сжимаю телефон.

– Могли бы вы сначала ответить на мой вопрос?

– Для любых процедур в отношении несовершеннолетних требуется согласие родителей. Если вам не сложно…

Я даю отбой. Что ж, этого и следовало ожидать. Поворачиваю руку, чтобы не видеть синяк. Вчера вечером на бедре обнаружился еще один. Даже просто смотреть на них без ужаса нельзя.

На стол падает тень, и я поднимаю взгляд. Надо мной нависает Луис.

– Я решил организовать вылазку.

– Что? – Я смущенно хлопаю глазами. Луис совершенно не в курсе моих духовных терзаний. И прежде чем сосредоточиться на собеседнике, приходится решительно отбросить мысли о больничной палате и анонимных сообщениях. Хотя даже после этого я не уверена, что правильно его расслышала.

– Помнишь наш разговор о внешнем мире, в который ты не веришь? Я докажу, что ты не права. Пошли.

Он жестом указывает в сторону двери, а затем выжидательно скрещивает руки на груди. А я никак не могу выбросить из головы вчерашнюю сцену с мистером Сантосом и тем грубияном. Так бы и смотрела, как Луис играет полотенцем – во второй, третий, двенадцатый раз…

Он вздыхает, так и не дождавшись ответа.

– Мейв, беседа обычно подразумевает участие как минимум двух человек.

– Куда пошли? – Мне наконец удается отлепить язык от гортани.

– Во внешний мир, – объясняет Луис. Терпеливо, как маленькому и несмышленому ребенку.

– А разве ты не на работе?

– После пяти.

Телефон лежит передо мной, манит своим молчанием. Может, набрать еще раз? Вдруг трубку снимет другой человек и я получу другой ответ?

– Не знаю…

– Идем. Ты ничего не потеряешь.

Луис ослепляет меня одной из своих мегаваттных улыбок. И – что и требовалось доказать! – я тут же вскакиваю на ноги. Да, защитная реакция на подобный типаж молодых людей у меня напрочь отсутствует.

– А что ты предполагаешь там делать, в своем гипотетическом внешнем мире?

– Сама увидишь, – говорит Луис, придерживая дверь. Мы выходим на тротуар, и пока я размышляю, направо или налево повернем, Луис останавливается у парковочного терминала и начинает возиться с замком велосипеда.

– Ух ты! Твой?

– Нет. Угнал ради смеху первый попавшийся. – Луис отсоединяет цепь, заматывает ее под сиденьем и снова улыбается. – Конечно, мой. До того места, куда я хочу отвезти тебя, около мили.

– Ладно. Только… – я обвожу вокруг рукой, – у меня велосипеда нет. Я на машине приехала.

– Я тебя прокачу. – Он перешагивает через раму и берется за руль, удерживая велосипед в равновесии. – Залезай.

– Куда залезать? – спрашиваю я. Луис выжидающе молчит. – На руль, что ли?

– Ага. Разве ты в детстве так не каталась? – Кого он спрашивает? Неужели ту девушку, которая провела бо́льшую часть детства в больницах? Однако сейчас это предложение словно глоток свежего воздуха, хотя факт остается фактом – я и обычным-то способом ездить на велосипеде не умею.