Миф Коко Банча - Анна Данилова

– Помню… – Саша потихоньку отодвигался подальше от двери Оскара, чтобы не привлекать шумом внимания и без того находящегося на грани нервного срыва Оскара. Ведь человек, по мнению Саши, перенесший такой удар, как уход жены, слишком нервен, чтобы не обращать внимания на голоса за дверью. Кроме того, Саша был просто уверен, что Арама все еще верит в скорое возвращение Риты. А что, если ему кто-то из его окружения, какой-нибудь общий с Амфиараем знакомый, тот самый, у которого на вечеринке и произошла встреча его Риты с греком, позвонил и уже рассказал об исчезновении Амфиарая?

– Так вот, – продолжала зазывно улыбаться женщина по имени Тая. – Мое предложение остается в силе. А к доктору зайдешь попозже. Кстати, я живу как раз под ним. Он славный человек, между прочим, этот Арама… Фамилия, правда, какая-то странная… Так ты пойдешь ко мне?

Саша не понимал, что с ним происходит. Ведь еще вчера он сходил с ума от Риты, а теперь вот, стоило этой невероятной женщине подойти к нему, улыбнуться своими полными алыми губами, как он готов идти уже и за ней. А собственно, что особенного произойдет, если он немного побудет у нее? Ну не съест же она его, на самом же деле!

Он медленно поднял голову, словно боясь, что она по глазам вычислит его согласие. Еще у него было такое чувство, что они понимают друг друга без слов. Когда же взгляд его встретился с ее прозрачными огромными глазами (черные длинные ресницы и брови снова напомнили ему американскую кинозвезду, сладострастную Клеопатру), все было решено, и он, не чувствуя своего тела, пошел за ней вниз.

Ее квартира – точная копия арамовской – была не убрана, но поражала своей роскошью, красивой мебелью, коврами… В распахнутые окна врывался ветер, от которого вздувались прозрачные густые занавески в гостиной. Тая, не зажигая света, предложила ему сесть в глубокое мягкое кресло и, словно он давно уже был приучен к этому, сняла с себя жакет от костюма, оставшись сверху лишь в черном белье.

– Я знаю, ты еще школьник, но немного бренди тебе не помешает.

Она разговаривала с ним, уже находясь на кухне, откуда вскоре прикатила столик, заставленный красивыми бутылками, также там была чистая пепельница, в центре которой лежала непочатая пачка сигарет «Парламент». Из шкафа были извлечены два высоких стакана тонкого стекла, куда Тая, бросив на Сашу лукавый взгляд, плеснула по очереди каждый из напитков, после чего немного поболтала жидкость в руках и один стакан протянула гостю.

– Ты пей, а я пойду приготовлю нам что-нибудь поесть. Ты когда-нибудь ел яблочный салат?

Нет, он не ел яблочного салата, но съел бы его с удовольствием. Он ловил себя на том, что эта огромная, запущенная, но прекрасная квартира вызывает в нем все желания разом: и выпить, и что-нибудь съесть, и даже до конца раздеть и прижаться всем телом к этой удивительно доступной женщине.

Тая принесла блюдо с бледно-зеленым салатом: кубики яблок, крупно порезанный сельдерей, и все это в орехах и майонезе. Затем ласково, потрепав Сашу по затылку и поворошив ему волосы, поцеловала его, склонившись низко, прямо в губы – быстро, словно мазнула губами по губам, – и снова исчезла на кухне и на этот раз принесла прозрачную миску с другим уже салатом, приготовленным на скорую руку: крупно порезанные помидоры, перцы, огурцы и блестящие от масла оливы.

– Попробуй вот эти два салата и угадай, из чего они сделаны.

Саша, осторожно нанизывая на вилку один за другим кусочки яблок, вдруг рассмеялся. Должно быть, ему в голову уже успело ударить бренди вместе с виски и мартини разом.

– Вы думаете, что я не угадаю, что это сельдерей?

– А как ты догадался? – Тая состроила разочарованную гримаску, и Саша вдруг подумал, что она совсем не старая, что у нее совершенно нет морщин и что женщины в сорок лет еще вполне привлекательны и будят в таких вот мальчиках вроде него целую бездну жгучих желаний.

– Просто знаю, и все… Я по запаху определил.

Тая вдруг скользнула на пол, села прямо возле его ног и раздвинула его колени. Под джинсами произошло какое-то движение, комната поплыла перед Сашиными глазами вместе с развевающимися занавесками и столиком, заставленным выпивкой и тарелками… Прогремел гром, в комнату ворвался крепкий запах влажного асфальта и земли, мокрой листвы, шумящей за окном, и бензина – это начался бурный майский дождь. Прикрыв глаза, Саша видел лишь покачивающуюся на невидимых зыбких волнах черноволосую маленькую голову Таи.

Она вдруг отпрянула на него, подняла голову и, смерив его затуманенным взглядом мерцающих в сумраке комнаты глаз, облизнула и без того влажные полные губы и, прошептав: «Не торопись», продолжила свои восхитительные ласки.

Когда же она, легко поднявшись с ковра, пересела к нему, обхватив его бедрами, и он впервые почувствовал себя в женщине, его прорвало, и движимый мощным, заспавшимся и теперь проснувшимся инстинктом, крепко обнял горячую, извивающуюся на нем Таю и довел дело до конца.

– Отдыхай, – услышал он и открыл глаза. Тая, покачивая бедрами, совершенно нагая, стояла рядом и пила большими глотками золотую жидкость. – Если хочешь, я приготовлю тебе кофе…

Он не помнил, сколько прошло времени с тех пор, как он переступил порог этой квартиры, и как случилось, что Тая, рисовавшаяся прежде в его воображении старой похотливой старухой, стала ему родным и близким человеком. Словом, не справившись с навалившимися на него чувствами, опьяненный вином и той вседозволенностью, которую он уже успел вкусить с этой женщиной, он рассказал Тае о том, что случилось с Ритой, и объяснил ей, зачем приходил к Араме.

Промокнув ему лоб простыней, Тая опустилась рядом с ним и вытянулась на постели.

Я лежу рядом с женщиной. Я – настоящий мужчина. Я – ее любовник. Я сделал это четыре раза. Могу еще…

– Мы можем вместе сходить к нему. Вернее, ты позвонишь, а я подожду тебя на лестнице, а потом ты все мне расскажешь. Грустная история, но Рита сама виновата. Я знала ее еще совсем девочкой, и тогда еще мне было ее жалко. Понимаешь, она не справилась с ролью жены, да она и не могла справиться, потому что никогда не любила этого Араму. Злые языки утверждают…

– Какие еще злые языки?

– Я думаю, что в распространении этих грязных слухов замешана ее мать, первостатейная стерва, которая мечтала переспать с Оскаром и у которой ничего не получилось.

– Ну и дела… Так что же это за грязные слухи?

– Говорят, что Риту лет в тринадцать изнасиловали в лесу. Вроде бы какие-то солдаты. Родители были рядом, но ничего не слышали. Представляешь, какая трагедия?! Так вот, Клара, ее мать, обратилась к Араме, известному в городе доктору-гинекологу, с просьбой помочь девочке – и с медицинской точки зрения и, само собой, с психологической. То есть она попала прямо в точку, потому что он, пожалуй, один из немногих гинекологов имел к тому времени еще и какие-то корочки не то психотерапевта, не то психиатра. Словом, он взялся опекать Риту, да так усердно, что и сам не выдержал и даже переехал к ним, чтобы иметь возможность «практиковать» прямо там, почти на глазах у ее родителей.