Русская красавица. Антология смерти - Ирина Потанина

Я слегка разошлась, каюсь… Честно говоря, думала, подурачусь, и уйду, а он потом пусть сам разбирается. Не месть это даже, так, безобидная мстишка… Весело, конечно, но не слишком лояльно. Я почувствовала это и решила смирить гонор. Обычно в ситуациях, когда я пытаюсь исправить содеянное, у меня выходит нечто ещё худшее.

Это как с окурком: Когда мне стыдно за брошенный на землю окурок, а урн по близости не наблюдается, я всегда, пытаясь нанести внешнему виду улицы как можно меньший ущерб, автоматически пытаюсь всунуть окурок в какую-нибудь асфальтовую трещину. Всовываю, и лишь потом понимаю, что всё ещё больше усугубила. Ведь из трещин-то как раз дворникам выметать мусор тяжелее всего. Я понимаю это, но «на автомате» каждый раз поступаю именно таким нелепым образом.

Так вышло и в тот раз. Я поняла, что переборщила, и попыталась исправиться.

— Нет, если у вас всерьёз всё, так забирай, мне не жалко, — благородно согласилась я, а потом, для полноты образа добавила, — Маменька-то его давно уже мне замену подыскивает — вот сводница!

Реакция девушки чрезмерно превзошла все мои ожидания.

— Не ожидала! А про маменьку его вы верно подметили, — истерично взвизгнула она, мгновенно растеряв всю свою красоту. Потом подскочила, и умчалась, раскачивая сумочкой, в гардеробную.

— Какая слабонервная попалась, — фыркнула я растеряно, — Мог бы уж выбрать поувереннее. Впрочем, ведь и впрямь красавица… Глаза, фигурка, а гу, агу, агу!

Конечно же, я не собиралась так по-дурацки агукать. Просто на этой фразе я развернулась и поняла, что обозналась. Передо мной сидел очень похожий на моего молодого человека мужчина. То есть похожим был только профиль. В фас это оказался совсем другой человек. Одинаковое отсутствие причёски, модная оправа очков, тёмно-синий джемпер с висящими рукавами, тонкий нос — это всё, что связывало сидящего передо мной человека с моим знакомым.

— Простите, ради бога! — я метнулась в гардеробную, улаживать ситуацию. Джентльмен порывисто встал и уверенно перехватил меня на полпути.

— Марина, обижают? — оживились мои музыканты, завидев, что кто-то хватает меня за руки, — Иди к нам, тут Мартини стынет.

— Нет, это я обижаю, — успокоила я их на всякий случай, — Мартини подождёт. — осадила растерянно.

— Пойдемте, присядем, — предложил джентльмен спокойно, — Я перед вами в долгу. Давно пытался сам выдумать для неё похожую историю. Позвольте вас угостить…

Оказалось, сбежавшую даму породили девятнадцать лет назад близкие друзья его родителей. Кроме феноменальной красоты, девочка отличалась не менее феноменальной глупостью, но понятно это стало слишком поздно.

— И бросить некрасиво, и общаться невозможно, — отчего-то оправдывался передо новый знакомый, — Она хорошая, но, как бы это сказать, «не своя» мне, что ли… То есть, нужно было, чтоб она сама бросила. А тут так удачно вы со своей выходкой. А с Михалковым это была импровизация, или заранее задумано? Плохая идея. Причём тут коммунистическое прошлое? В нём ли наше будущее? Кстати, у вас правда трое детей? Если еще нет, могу предложить свою кандидатуру для зачатия и взращивания…

— Ну и Свинтус же вы! — только и смогла охнуть я.

— А ты? — парировал он.

Вот так и познакомились, и, спустя год, наша свинская семья вовсю уже шокировала моих коммунальных соседей своими свинскими выходками.

Но вернёмся к реальности.

Звали меня вчера, стало быть, на обычную пьянку. А я уж себе напридумывала… Спонсоров на сборник нашла! Ага, сейчас…

— Присядь, — Золотая Рыбка кивает на стул, рядом с собой, — Во, что, стерва, вытворяет! — он кивает в сторону танцующей. Поверх белья дама, высунув шпильки из головы, царственным движением разбросала не слишком чистые волосы. — Я её всё утро одеться прошу, а она игнорирует… Творческая душа! Неизведанная… Казалось бы, ну что бабе надо? Живи себе, детей рожай. Не мне, так хоть мужу своему задохлику… Нет. Не хочет. Ну, мужу понятно. Я б такому мужу тоже ничего рожать не стал. Хотя мужик он хороший. Покладистый и понимающий. Но мне-то почему? Отмазку себе придумала: «Быт заест нас, сотрёт все чувства и твоя творческая жила иссякнет и перестанет кормить нас»! Тьфу! Вертит нами, как хочет… Остановилась бы уже!

Золотая Рыбка не настолько пьян, чтоб допустить непростительную откровенность. Я так понимаю, он все эти свои переживания и не скрывает ни от кого. С каждым ими делится. Странный тип. Музыка заиграла печальная, и у танцующей дамы из глаз вдруг побежали слёзы. Быстро-быстро, как в мультиках рисуют. Танцевала она плохо — играла хорошо. Сразу сделалось ясно, что слёзы — это часть демонстрируемой ею пластической композиции. Дама была некрасива, но завораживающая.

— Чего ей, спрашивается, не хватает? — продолжает Золотая Рыбка.

/Ведь если нужно мужика в дом,/ Так вот он, пожалуйста./ Но ведь я тебя знаю,/ Ищешь то, чего здесь нет./ — вспоминается мне. Вообще, вся изложенная Золотой Рыбкой история папахивает Маяковщиной. «Что было б, если б я полностью покорилась Володе?» — вспоминала когда-то Лилия Брик, — «Нарожай я ему детей, на этом бы поэт Маяковский и закончился». Вспомнив события с Анечкой, я страшно испугалась своих ассоциаций, и постаралась прогнать любые мысли о Лиличке Брик. Ещё не хватало, чтоб Золотая Рыбка застрелился, а танцующая дама приняла б в 86 лет смертельную дозу снотворного.

В мыслях осталось лишь искреннее сочувствие к участи обездоленной Ксень Санны.

— Ты только смеяться не смей! — озлобляется вдруг Золотая Рыбка, — Смотреть — смотри. А насмешничать не смей! Она — моя душа — ей всё можно! — .после этого сложного монолога Гена так сладко зевает, что я мгновенно вспоминаю, в какую кромешную рань сегодня проснулась.

— Я пойду, наверное, — надо идти, потому, что, чем раньше приеду в редакцию, тем меньше будет скандалов. А сегодня у меня совсем нет сил ругаться. — Всё самое интересное, я так понимаю, уже закончилось…

— Да, — кивает Золотая Рыбка, — Такая возможность засветиться была. Эх ты!

Я вдруг понимаю: Геннадий не в курсе, что я должна была приехать сейчас. То есть абсолютно не в курсе. Он меня не ждал… Значит, кто-то пошутил? Я мгновенно вспоминаю разговор с «шутником» и мурашки бегут по коже. Хорошенькие шуточки! Спрашивать у Гены бесполезно. Я киваю на прощанье и направляюсь к выходу.

— Марина? — кто-то окликает меня в холле. Оборачиваюсь.

Высокий, бледный, в костюме. Он похож на вампира. С туго затянутым назад кучерявым чёрным хвостом. С длинными ухоженными пальцами. С хищно торчащими вперед передними зубами и небольшой бородкой.

— Ну? — я порядком уже извелась от всего этого, поэтому и не думаю скрывать неприязнь.

— Это я тебе звонил. Пойдём, поговорим, — голос, несомненно, тот, вчерашний, — Сюда.

Он приглашает меня в кабинет для вип-персон.

— Вот свиньи! — чуть слышно ругается он, натыкаясь на спящую там парочку, — Пойдём наверх, — это уже мне.