Неуловимая наследница - Ольга Покровская

– Я видел тебя, – прохрипел Ник, с трудом отрывая голову от подушки. – Видел через окно, как ты… Как ты избивала толстяка.

Ольга нахмурилась, подошла к окну, оценила, какой вид из него открывается, и недовольно прищелкнула языком.

– Вот оно что. Я не подумала, что эта часть поместья просматривается из домика.

– Опять скажешь, что тебе жаль? – едко выплюнул Ник.

Но Ольга покачала головой.

– Не скажу. Мне нет нужды изображать из себя человека, которым я не являюсь. Если с твоей точки зрения я выгляжу как чудовище, значит, так оно и есть.

– За что ты его? – спросил Ник, снова опуская голову на подушку.

Он отдавал себе отчет в том, что сам пытается найти для Ольги оправдание. Ждет, что она сейчас объяснит: «Это не то, что ты думаешь. Это все был спектакль, разыгранный специально для тебя. Чтобы испугался и не смел рыпаться». Зачем, зачем он делал это? Только ли потому, чтобы поверить в то, что умная, сильная, отчаянная, умеющая быть такой нежной, Ольга расправляется с людьми просто ради забавы, было так сложно?

– Это бизнес.

Ольга медленно улыбнулась, будто бы получая некое извращенное удовольствие от того, какое циничное, бесчеловечное объяснение дает своему поступку. Будто бы ей нравилось выбивать у Ника из-под ног остатки почвы.

– Он был мне должен. Не желал платить. Вот и все. Это мой мир, Николас. Мир, в котором крутятся очень большие деньги и решения принимаются мгновенно. Прости, но ты в нем ничего не понимаешь.

Ник хватал ртом воздух, обескураженный ее ответом. Ольга же помолчала, склонив голову набок, и вдруг добавила:

– А ты думал услышать, что я – Робин Гуд? Мщу богатым негодяям? Жаль тебя разочаровывать, но нет, дорогой. Хотя…

Она снова замолчала, прошла по комнате, отвернулась от Ника, для чего-то разглядывая стоявшие на полках шкафа книги, и наконец произнесла:

– Хотя кое в чем ты прав. Я действительно не терплю таких людей. И будь он кем-то другим, возможно, я бы поступила с ним иначе.

– Каких – таких? – спросил Ник. – В чем он провинился?

В голове снова всплыло, как толстяк полз по краю пруда, булькая сочившейся изо рта кровью. Но теперь, под воздействием успокоительного, воспринималось это как давний, полузабытый ночной кошмар.

– О, это интереснейший человек, – усмехнулась Ольга. – Большой ценитель молодости и красоты. Представь себе, выписывал к себе девочек, несовершеннолетних, конечно, со всего света. Из стран третьего мира, в основном. Ну и, разумеется, в частности с моей родины.

– Ему же… Ему же было под пятьдесят, не меньше, – пробормотал Ник.

Его снова скрутило отвращением. Только на этот раз к толстяку. Кто знает, окажись он рядом, не добавил бы от себя этому жирному борову, растлевавшему невинных детей.

– Пятьдесят пять, – безмятежно отозвалась Ольга. – А знаешь, что самое любопытное? Что девочки эти очень быстро ему наскучивали и исчезали. Одна, по слухам, передознулась наркотиками, другая окончила дни в подпольном борделе в азиатской части Стамбула, третья просто пропала. Может быть, закопана где-то во дворе его шикарного дома. И это продолжалось годами, десятилетиями, дорогой мой Ник. Все знали. И никто ничего не делал.

– А ты… – прошептал Ник.

– Повторяю, я не народный мститель, – резко оборвала его Ольга. – Просто он был мне должен, но… Возможно, не будь этот человек так мне отвратителен, я бы вошла в его положение и повременила с получением долга.

В голове у Ника снова мутилось. Мир, до сих пор бывший для него простым и ясным, местом, где добро и зло существовали отдельно друг от друга, где поступки были одномерными и всегда вызывали понятную реакцию, трескался, осыпался и вот-вот готов был обрушиться к его ногам.

– А тот русский на вилле? – через силу выговорил Ник. – Тот, которого ты застрелила?

– Ооо, – насмешливо протянула Ольга. – Это тоже был занятный тип. Криминальный авторитет, бандит и убийца. Состояние сколотил на торговле оружием, несовершеннолетними девушками тоже, к слову, очень интересовался. Но было у него и еще одно увлечение. Очень, знаешь ли, любил собственноручно, с особой жесткостью убивать людей, которые перешли ему дорогу. Иногда делал это прямо на глазах у их детей – ну, нравилось человеку наблюдать ужас на детском лице, чувствовал себя властелином мира. Одного конкурента связал, облил бензином и сжег заживо, другого утопил, зацементировав ноги в тазике. Разносторонняя личность.

Ник не знал, что сказать. Ольга была права, он ничего не понимал в этом мире. Он больше не знал, как судить ее поступки. Да, она была убийцей, хладнокровной жестокой убийцей. Но окажись он на ее месте, бог знает, как бы он поступил с ее жертвами. Если даже сейчас ему хотелось удавить этих нелюдей собственными руками.

– Им место в аду, – наконец прохрипел он.

– А мне? – почти весело отозвалась Ольга. – Мне где место? На воротах ада? Хороших в этой истории нет, Ник. Я убила мальчишку – племянника русского бандита. Он ни в чем не был виноват, просто неожиданно оказался в доме. Я должна была убить тебя…

Она снова опустилась на край его постели и добавила, подводя итог:

– Это мой мир. Вот такой.

– Но почему, почему ты в нем оказалась? – взволнованно спросил Ник.

Ольга улыбнулась, наклонившись, поправила подушку под его головой, натянула на него одеяло. И Николас на мгновение снова ощутил горьковато-нежный запах ее духов, круживший ему голову на Миконосе.

– Не у всех было счастливое детство с любящими родителями, – отозвалась Ольга.

И тогда Ник, перехватив ее руку, сжав прохладное запястье, впервые попросил:

– Расскажи!

Зимнее утро пахло свежестью, снегом, хрустким морозцем. Ели, припорошенные белым, стояли в тишине строгие, темные. Солнце, потихоньку выкатывавшееся из-за полосы леса, окрашивало наметенные за ночь сугробы розовым.

Оля выскочила из машины, запрокинула голову к небу, вдохнула полной грудью – и сдобный воздух, и тишину величавого леса, и первые лучи солнца. Но тишина тут же и кончилась – захлопали двери других автомобилей, зазвенели голоса. Вылезшая с заднего сидения джипа Машка, потянувшись, сказала:

– Сейчас бы на лыжах пробежаться.

Оля зыркнула на нее глазами, но было поздно. Виталий, конечно, услышал и изумленно обернулся на нее:

– А ты что, спортом увлекаешься?

А Машка, спохватившись, защебетала:

– Да я так, толком не умею… В детстве с бабушкой катались.

Подъехавшие вместе с ними любители охоты повалили к симпатичному трехэтажному дому, выстроенному в стиле этакого сказочного теремка – терраски, лесенки, башенки, резные ставенки. Навстречу вышел хозяин охотхозяйства в подбитой мехом безрукавке, за ним две егеря в камуфляже.