Полночная библиотека - Мэтт Хейг

– Он хочет собаку, – улыбнулся он. – И мы спорим. В смысле, я не против собаки. Но он хочет приютскую. А я не хочу чертова мальтипу или бишона. Я хочу волка. Понимаешь, настоящего пса.

Нора вспомнила о Вольтере.

– Животные – хорошие компаньоны.

– Да. Все еще хочешь собаку?

– Хочу. Или кота.

– Коты слишком непослушны, – заявил он, в его голосе зазвучали нотки, знакомые ей с детства. – Собаки знают свое место.

– Непослушание – подлинная основа свободы. Послушные должны быть рабами.

Он выглядел ошеломленным.

– Это-то у тебя откуда? Это цитата?

– Да. Генри Дэвид Торо. Сам знаешь, мой любимый философ.

– С каких пор ты ударилась в философию?

Ну конечно. В этой жизни она не оканчивала философский. Это в осевой жизни она читала труды Торо, Лао-цзы и Сартра в вонючей студенческой квартирке в Бристоле, а ее местная версия стояла на олимпийских пьедесталах в Пекине. Странно, ей было так же жаль эту свою версию, которая никогда не влюблялась в простую красоту «Уолдена» Торо, в «Размышления» стоика Марка Аврелия[47], как и ту себя, которая так и не раскрыла свой олимпийский потенциал.

– О, не знаю… просто наткнулась на его цитаты в интернете.

– А, круто. Погуглю его. Можешь вставить что-то такое в свою речь.

Нора почувствовала, что побледнела.

– Хм, думаю, что сегодня я поступлю немного иначе. Пожалуй, хм, я слегка сымпровизирую.

Импровизация была, в конце концов, навыком, которым она овладела.

– Вчера я смотрел отличную документалку о Гренландии. Вспомнил, как ты увлекалась Арктикой, вырезала картинки с полярными медведями.

– Да. Миссис Элм говорила, что лучший способ исследовать Арктику – стать гляциологом. Я хотела им быть.

– Миссис Элм, – прошептал он. – Припоминаю.

– Школьная библиотекарша.

– Точно. Ты почти жила в той библиотеке, верно?

– Было дело.

– Подумать только, если бы ты не выбрала плавание, ты была бы сейчас в Гренландии.

– На Шпицбергене.

– Не понял?

– Это норвежский архипелаг. Далеко в Северном Ледовитом океане.

– Ладно, в Норвегии. Ты была бы там.

– Возможно. А может, я все еще жила бы в Бедфорде. Слонялась без дела. Безработная. Не в состоянии заплатить за квартиру.

– Не глупи. Ты обязательно стала бы кем-то крутым.

Она улыбнулась невинности старшего брата.

– В других жизнях мы, возможно, даже не ладили бы.

– Чушь.

– Надеюсь.

Джо явно стало неуютно, он захотел сменить тему.

– Угадай, кого я увидел на днях?

Нора пожала плечами, надеясь, что это окажется тот, кого она знает.

– Рави. Помнишь Рави?

Она подумала о Рави, устроившем ей разнос в газетном киоске только вчера.

– О да. Рави.

– Что ж, я наткнулся на него.

– В Бедфорде?

– Ха! Боже, нет. Сто лет там не был. Нет. На станции Блэкфрайерс. Совершенно случайно. Не видел его лет десять. Как минимум. Он звал в паб. Я объяснил ему, что теперь я трезвенник, а потом пришлось объяснять, что я был алкоголиком. И вот это вот все. Что я не пил вина и не курил косяк уже много лет.

Нора кивнула, будто это не было для нее неожиданностью.

– С тех пор, как ушел вразнос после смерти мамы. Думаю, он гадал: «Кто этот парень?» Но все было хорошо. Он понял. Он теперь работает оператором. И занимается музыкой в свободное время. Не роком. Он диджей, естественно. Помнишь, как мы с ним пели в группе, много лет назад. «Лабиринты»?

Теперь стало легче имитировать смутность воспоминаний.

– О да. «Лабиринты». Конечно. Такой привет из прошлого.

– Да. Я почувствовал, что он тоскует по тем денькам. Хотя мы были никакие, а я даже петь не умел.

– А ты сам? Никогда не думал о том, что было бы, если бы «Лабиринты» прославились?

Он рассмеялся, слегка печально.

– Я не уверен, что что-то могло бы быть.

– Может, вам нужен был еще один человек. Я играла на клавишах, которые тебе подарили папа с мамой.

– Правда? Когда это у тебя нашлось на это время?

Жизнь без музыки. Жизнь без книг, которые она любила.

Но еще: жизнь, в которой она ладила с братом. Жизнь, в которой она его не подвела.

– Как бы то ни было, Рави просил передать привет. И хотел встретиться. Он работает на соседней станции метро. Так что собирался прийти на твою речь.

– Что? О, это… Лучше бы он не смог выбраться.

– Почему?

– Мне он никогда не нравился.

Джо нахмурился.

– Неужели? Не помню, чтобы ты такое говорила… Он нормальный. Хороший парень. Немного никчемный, может, ну, или был прежде, но, похоже, он взял себя в руки…

Норе было не по себе.

– Джо?

– Да.

– Ты помнишь, когда умерла мама?

– Да.

– Где я была?

– В каком смысле? Все хорошо, сестренка? Новые таблетки действуют?

– Таблетки?

Она пошарила в сумке. Увидела маленькую коробку антидепрессантов. Сердце екнуло.

– Я просто хотела знать. Я часто виделась с мамой до ее смерти?

Джо нахмурился. Он все еще был прежним Джо. Все еще не мог понять сестру. Хотел убежать от реальности.

– Ты же знаешь, что нас с ней не было. Все случилось так быстро. Она не говорила нам, как серьезно была больна. Чтобы нас защитить. А может, потому что не хотела, чтобы мы уговаривали ее прекратить пить.

– Пить? Мама пила?

Джо забеспокоился сильнее.

– Сестричка, у тебя амнезия? Она выпивала по бутылке джина в день с тех пор, как Надя появилась на горизонте.

– Да. Конечно. Я помню.

– К тому же у тебя на носу был чемпионат Европы, а она не хотела тебе мешать.

– Боже. Я могла быть с ней. Кто-то из нас должен был быть там, Джо. Мы оба…

Внезапно его тон стал ледяным.

– Ты ведь никогда не была близка с мамой. С чего вдруг…

– Я стала ближе. В смысле, могла бы. Я…