Выше звезд и другие истории - Урсула К. Ле Гуин

светлело небо, становилось розовым и золотым. Легкий ночной ветерок утих; воздух был резкий, холодный, неподвижный. Чувствовался слабый кисловатый запах гари. Девочка почувствовала, что походка Коня изменилась, шаг стал напряженным, тяжелым.

– Эй, Принц!

Тихий, чуть ворчливый голосок – он был знаком девочке, и она сразу поняла, кто говорит, потому что увидела на можжевеловом дереве Синицу – аккуратно одетую, в стареньком черном беретике.

– Эй, Синица! – ответил Конь и остановился.

Девочка давно, еще в городке Койотихи, заметила, что Синицу все уважают, но не могла понять почему. Синица казалась совершенно обычной мелкой птицей, вечно занятой и болтливой, в ней не было ни обаяния Куропатки, ни значительности Сокола или Большого Филина.

– Вы собираетесь идти туда? – спросила Синица.

– Малышка хочет посмотреть, живет ли там ее народ, – ответил Конь, к удивлению девочки. Разве этого она хотела?

Синица неодобрительно сморщилась – она часто так делала. Задумчиво просвистела несколько нот – еще одна ее привычка, – затем поднялась.

– Я пойду с вами.

– Замечательно. – В голосе Коня слышалась благодарность.

Конь двинулся в путь ровным длинным шагом, а Синица на удивление стремительно умчалась вперед.

Кисловатый запах все сильнее ощущался в холодном воздухе.

Синица замерла над невысоким холмом неподалеку от них. Конь замедлил шаг и остановился. Тихонько произнес:

– Это здесь.

Девочка всмотрелась. В странном предрассветном сумраке и легком тумане трудно было хоть что-нибудь рассмотреть, и еще оказалось, что левый глаз от напряжения совсем перестал видеть.

– Что это? – прошептала она.

– Это их дыра. Там, за стеной, – видишь?

Казалось, по заросшей полынью долине была проведена линия, прямая прерывистая линия, а за ней – что за ней? Туман? В нем что-то двигалось.

– Это стадо! – вскрикнула девочка.

Конь стоял молча, напрягшись всем телом. Синица возвращалась к ним.

– Ранчо, – сказала девочка. – Это изгородь. За ней – герефордские коровы.

Слова отдавали железом, солоноватым вкусом во рту. То, что она назвала, закачалось перед ней и расплылось, не оставив ничего, – дыру в мире, словно прожженную сигаретой. Она приказала Коню:

– Подойди поближе. Я хочу посмотреть.

И Конь, напряженный, но послушный, двинулся вперед, словно был обязан выполнять ее приказы.

– Там никого нет, – тихим, сухим голосом сказала Синица. – Но там едет одна из этих быстрых штуковин, похожих на черепаху.

Конь кивнул, однако пошел дальше.

Держась за его широкие плечи, девочка пристально смотрела в пустоту, и слова Синицы будто вернули ей зрение: она увидела бредущих коров, некоторые смотрели на пришельцев круглыми, подернутыми синевой глазами… заборы… за холмом труба на крыше дома, высокий амбар… и вдруг издали что-то стало быстро, слишком быстро, с чудовищной скоростью приближаться к ним.

– Беги! – крикнула она Коню. – Убегай! Беги!

Словно освободившись от пут, он повернулся и побежал со всех ног – прочь от рассвета, от пышущей жаром машины, от кислого запаха железа, от смерти. И Синица летела впереди, будто частичка пепла в утреннем воздухе.

IV

– С Конем? – сказала Койотиха. – С этим обалдуем?

Когда девочка вернулась в «Подожди минутку», Койотиха оказалась дома, но, судя по всему, не беспокоилась из-за того, что Малышка исчезла, а возможно, и не заметила ее отсутствия. Она была в премерзком настроении и, когда девочка попыталась рассказать, где побывала, приняла объяснения в штыки.

– Если снова соберешься делать глупости, позови меня, я, во всяком случае, знаю в глупостях толк, – мрачно сказала Койотиха и, сутулясь, вышла за дверь.

Девочка видела, как она нагнулась, выковырнула палкой старый побелевший помет и стала повторять ему какой-то вопрос, надеясь получить ответ. Помет упрямо молчал. Позже в тот же день девочка увидела двух койотов-самцов, молодого и постарше, покрытого шрамами. Они слонялись около родника, поглядывая на хижину Койотихи. Девочка решила переночевать где-нибудь еще.

Идти спать в битком набитый дом Бурундучихи не хотелось. Ночь обещала быть теплой и лунной. Может, лечь спать под открытым небом? Если б только знать, что никто вроде Гремучника не окажется рядом… Она в нерешительности остановилась. Тут ее окликнул бесстрастный голос:

– Привет, Малышка.

– Привет, Синица.

Аккуратная женщина в черном беретике стояла на пороге и вытряхивала половик. Она содержала дом в порядке, дом был такой же чистенький и аккуратный, как она сама. Пройдя с ней по пустыне, девочка поняла, почему все относятся к Синице с уважением, хотя не могла бы объяснить этого словами.

– Куда собралась?

– Думаю, не переночевать ли мне сегодня на воздухе.

– Это вредно, – сказала Синица. – И для чего тогда гнезда?

– Мама занята.

– Чик! – тренькнула Синица и сердито, с удвоенной энергией стала трясти половик. – Может, пойдешь к своему маленькому приятелю? Во всяком случае, это достойные люди.

– К Ящеренку? У него такие боязливые родители…

– Ладно. Тогда поешь.

Девочка помогла ей готовить обед. Теперь она уже знала, почему в горшке с кашей оказываются камни. И сказала:

– Синица, я все еще не понимаю, можно, я тебя спрошу? Вот мама говорит, что все зависит от того, кто смотрит, но я хочу сказать: если вы носите одежду и все другое у вас как у людей, почему вы готовите вот так, в корзинах, и почему здесь нет чего-нибудь… ну, похожего на то, что есть у них… там, где мы были с тобой и с Конем нынче утром?

– Не знаю, – ответила Синица. Дома ее голос звучал ласково и приятно. – Я думаю, мы делаем некоторые вещи так, как делали всегда. То есть когда твой народ и мой народ жили вместе. И вместе с другими. Со скалами, растениями и всеми остальными. – Она взглянула на корзину, сплетенную из ивовой коры и корней папоротника и обмазанную смолой, на камни, черневшие в огне очага. – Видишь, все связано друг с другом…

– Но у вас есть огонь…

– Ах, – нетерпеливо перебила Синица. – Уж эти люди! Думаешь, вы и Солнце выдумали?

Она взяла деревянные щипцы и бросила раскаленные камни в корзину с водой. Раздалось ужасное шипение, вода забурлила, пошел пар. Девочка всыпала в воду и размешала дробленое зерно.

Синица принесла корзинку чудесной ежевики. Они уселись на свежевыбитый половик и принялись есть. Теперь девочка куда ловчее управлялась с кашей при помощи двух пальцев.

– Возможно, я не создала мир, – заметила Синица, – но уж готовлю я лучше, чем Койотиха.

Девочка, не отрываясь от еды, кивнула.

– Не знаю, почему я заставила Коня идти туда, – сказала она, насытившись. – Испугалась не меньше его, когда увидела это. А теперь снова чувствую, что должна туда вернуться. Но ведь я хочу оставаться здесь. Со своей… с Койотихой. Не могу понять…

– Когда мы жили вместе, был единый город, – неторопливо ответила