Столетняя война. Том IV. Проклятые короли - Джонатан Сампшен

Монтеро. Моральный дух был низким и надежда на победу угасала за пределами небольшого круга вокруг Дофина, для которого это было условием выживания. Пропагандистский памфлет, подготовленный верным дофинистом вскоре после убийства Иоанна Бесстрашного, вложил в уста олицетворенной Франции слова, которые, должно быть, вызвали отклик у большинства читателей. Друзья Франции бежали перед ее врагами. Ее подданные покорно сдались или стали воевать между собой. Даже в лучшие времена, когда в ее распоряжении был весь цвет рыцарства, она проигрывала почти все великие сражения, которые вела. Как же должна была воевать Франция? Со своим собственным народом? Враг уничтожит их. С иностранными наемниками? Они будут только грабить и бежать в критический момент. Ален Шартье чувствовал, что именно против этого всепроникающего мрака, он должен бороться. "Наши враги не сделаны из железа, не застрахованы от смерти или поражения, — писал он, — у них нет мечей или доспехов, которых нет у вас, нет численности, с которой вы не можете сравниться, нет монополии на благосклонность Фортуны"[844].

Отсутствие высокопоставленных военных руководителей было одновременно и симптомом, и причиной этого недомогания. Профессионалы служили ради жалованья и добычи, но для знати главной привлекательной стороной полевой службы была честь, которую можно было завоевать, сражаясь под командованием великого государя. Личность Генриха V и его братьев и их участие в войне были, безусловно, самым большим фактором успешной вербовки в английские армии, особенно среди высшего дворянства. Дофин, по сравнению с ними, не любил участвовать в кампаниях и не был особенно хорош в них. Кроме того, как бездетный принц и последний представитель мужского рода Валуа, его пленение или смерть стали бы катастрофой. Возможно, он поступил мудро, оставив военное дело другим. Проблема заключалась в том, что других не было. Вокруг него не было никого с репутацией герцога Эксетера или Жана Люксембурга, чтобы привлечь добровольцев под свои знамена. Должность коннетабля оставалась вакантной в течение трех лет после смерти Бернара Арманьяка из-за отсутствия достойного кандидата. По сообщениям, граф Фуа получил предложение, но отказался. Филипп Орлеанский, граф Вертю, самый способный военачальник среди законных отпрысков Людовика Орлеанского и единственный, кто остался на свободе, умер от болезни в 1420 году в возрасте всего двадцати четырех лет. Молодой герцог Анжуйский покинул Францию в том же году, чтобы попытаться воплотить давнюю мечту Анжуйского королевства в южной Италии. Карл де Бурбон, граф Клермонский, который был с Иоанном Бесстрашным на мосту в Монтеро и переметнулся на другую сторону после его убийства, служил генерал-капитаном Дофина в Лангедоке после того, как тот покинул эту провинцию. Но лояльность этого многолетнего приспособленца всегда вызывала подозрения, и он оказался не слишком хорош в военном деле.

Главным полевым командиром Дофина в первые годы был Пьер де Рье, сеньор де Рошфор, компетентный военачальник из знатной семьи бретонских профессионалов, сменивший своего отца на посту маршала Франции в 1417 году. Но французские дворяне вряд ли стали бы служить под началом таких людей, как он. "Мой отец никогда бы не стал служить под началом такого-то и такого-то, — говорили они, по словам Шартье, — поэтому ничто не побудит меня служить под его началом". В результате Дофин все чаще обращался к профессиональным солдатам и организовывал корпуса из иностранных наемников, бретонских, гасконских, итальянских, а затем и шотландских. Ален Шартье не испытывал к этим наемникам ничего, кроме презрения. Но правда в том, что они были надежнее и дешевле, чем коренные французы. По словам осведомителей Генриха V, шотландские и кастильские наемники Дофина получали от 20 до 24 четырех франков в месяц в обесцененной монете, что составляло менее трети ставки для французских воинов. Зависимость Буржского королевства от профессиональных компаний, живущих частично за счет окружающей местности, во многом объясняет довольно непоследовательный характер военных операций в месяцы, последовавшие за убийством Иоанна Бесстрашного, в период, когда Дофину прежде всего необходимо было показать, что он является силой, с которой можно считаться[845].

Единственные крупномасштабные операции в этот период проводились на уязвимом южном фланге Нормандии. Граница с Мэном была регионом мелких сеньорий и бесчисленных замков, легко доступных с Луары и из Бретани, которые открывали широкие коридоры в Нижнюю Нормандию через прибрежную равнину Авранш на западе и долину реки Орн на востоке. С начала английского вторжения в этом регионе велась активная партизанская война сторонниками молодого герцога Алансонского. Их лидеры, дядя молодого герцога, бастард Алансонский, и мелкий вассал герцога по имени Амбуаз де Лоре, заняли ряд замков на южной границе Алансонского герцогства, включая важную крепость Френе на реке Сарта, которую они использовали как базу для частых нападений на английские гарнизоны на севере. К 1419 году боевые действия распространились на запад, к границе Бретани. Местные силы дофинистов захватили город Авранш и мощную пограничную крепость Понторсон. Великий островной монастырь Мон-Сен-Мишель, господствовавший над побережьем в восточной части залива Сен-Мало, был укреплен и получил дофинистский гарнизон. Эти операции заставили английского короля послать одного из своих лучших полководцев, графа Солсбери, в этот регион с большими силами. Солсбери быстро отвоевал Авранш, чьи оборонительные сооружения были слабыми. Но Понторсон оставался в руках французов до следующего года, а Мон-Сен-Мишель оставался для англичан занозой на протяжении всей тридцатилетней оккупации Нормандии[846].

Планы крупного французского наступления в этом секторе зимой 1419–20 гг. были радикально сокращены, когда граф Мар не появился во главе своих шотландских отрядов. Последующие события стали сильным разочарованием после того, как предшествовавшие им ожидания были оправданы. Жан д'Аркур, граф Омальский, и Пьер де Рье были назначены командовать армией вместо Дофина, но с гораздо меньшими силами. Они собрали около 2.000 человек в Ле-Мане в феврале 1420 года, в основном профессиональных солдат из Бретани. Кроме того, в гарнизоне Френе находилось несколько сотен шотландцев из отряда Дугласа, барона из Драмланрига. Но вялотекущая подготовка шла слишком медленно и слишком открыто. К тому времени, когда граф Омальский и Рье были готовы, Генрих V, защищенный перемирием с бургиньонами вокруг Парижа, смог отправить мощные силы в поход на Мэн. Граф Солсбери вернулся в январе 1420 года и осадил Френе. Граф Хантингдон и сэр Джон Корнуолл, сражавшиеся в Иль-де-Франс, пересекли всю Нормандию, чтобы поддержать его. Когда на второй неделе марта 1420 года дофинисты двинулись на север по долине реки Сарта, чтобы освободить Френе от осады, это привело к катастрофе. 16 марта, на небольшом расстоянии от замка, войска Солсбери были атакованы графом Омальским и Пьером де Рье с фронта и Дугласом и Амбуазом де Лоре с гарнизоном Френе с тыла. Солсбери разгромил оба французских отряда. Когда