Столетняя война. Том IV. Проклятые короли - Джонатан Сампшен

Руа сдался ему после месячной осады, которую вела армия из нескольких тысяч человек, включавшая всех самых известных капитанов герцога и артиллерийский парк. Гарнизон дофинистов отступил на юг к Компьеню под защитой конвоя Жана Люксембурга, но был уничтожен при попустительстве своих сопровождающих английскими войсками численностью 2.000 человек, подошедшими из Нормандии. Из Руа англичане двинулись на восток и объединились с 400 латниками парижского гарнизона, чтобы приступить к сизифову труду по очищению от дофинистских гарнизонов территории между столицей и Шампанью. Старый замок Людовика Орлеанского в Трамбле и близлежащая крепость Даммартен, ближайшие к Парижу опорные пункты дофинистов, были осаждены. Их гарнизоны отступили под покровом ночи, поджегши при отходе обширное поместье аббатства Сен-Дени, в котором хранилась большая часть урожая зерна в округе. Осаду Крепи-ан-Лаонне Филипп Бургундский вел лично при поддержке небольшого английского контингента под командованием графа Уорика. Окончательно город сдался около 11 марта после того, как большая часть его стены была разрушена подведенными минами. Условия капитуляции были суровым напоминанием о раздорах во Франции. Наемники Дофина, итальянские, испанские и гасконские, а также те, кто прибыл из подконтрольных ему провинций, рассматривались как военнопленные, и им разрешили торговаться за свою жизнь. Они покинули эти места во главе с самим Ла Иром, ехавшего в накинутом на доспехи алом плаще и сопровождаемым всадниками в ливреях. Но, по мнению Филиппа, их соратники из северных провинций являлись предателями. Их передали маршалу-прево и повесили на деревьях вдоль дороги[829].

Ожидалось, что мирный договор получит окончательное одобрение в Труа в феврале 1420 года. Однако армию, набранную для сопровождения герцога Бургундского, пришлось отвлечь на операции против дофинистских гарнизонов вокруг Парижа. Почти два месяца были потеряны. Генрих V и его советники во Франции, постоянно опасаясь, что момент может быть упущен и продолжали оказывать на бургиньонов давление. Они возобновляли перемирие неохотно и на короткие сроки. В конце февраля 1420 года наступил внезапный кризис, когда англичане отказались возобновить перемирие, если им не будет сдан Бомон-сюр-Уаз. Бомон оставался единственной переправой через Уазу в руках бургиньонов. Овладение им позволило бы англичанам контролировать доступ к Парижу как с севера, так и с запада. Требование Генриха V было удовлетворено только после долгих и мучительных дебатов между парижскими лидерами в палате Парламента. Но даже тогда бургиньонский капитан Бомона отказался впустить англичан без письменного приказа, подписанного королем, королевой и герцогом Бургундским. Этот инцидент оставил неприятное впечатление у парижан всех сословий. Но правда заключалась в том, что англичане уже были в состоянии настаивать на своем. Париж уже зависел от них в вопросе пропуска грузов через Понтуаз и Мёлан, и у них была единственная армия, способная очистить округу города от дофинистских гарнизонов[830].

Два государства во Франции уже отдалялись друг от друга географически, юридически, психологически. В декабре 1419 года советник Дофина Раймон Рагье воспользовался дипломатической почтой, отправленной ко двору в Труа, чтобы передать письмо своей сестре с семейными новостями и просьбой заботиться о его интересах и напомнить о нем друзьям "там". Но в последующие недели между бургиньонской и дофинистской Францией опустился железный занавес, разделивший не только провинции, но и семьи, друзей и коллег. Передвижение между двумя государствами было строго запрещено и становилось все более опасным. В Париже домовладельцы должны были сообщать о прибытии людей из мятежных провинций. За утаивание этой информации их могли бросить в тюрьму. На территориях Дофина жители, уличенные в посещении Парижа, содержались как военнопленные. Путешественников останавливали на дорогах и у городских ворот. Письма перехватывали, а гонцов арестовывали. Священники, которые иногда могли рассчитывать на определенную неприкосновенность, несли послания в памяти, часто подтверждая их каким-нибудь знаком, который должен был быть узнан получателем. Родители и дети, супруги и братья, возлюбленные и любовники, коллеги по бизнесу из этих параллельных государств тайно встречались, а затем подавали властям прошения о помиловании. Наследство от родителей и друзей находящихся в одном государстве конфисковывалось властями в другом. В предыдущие кризисы гражданской войны можно было надеяться, что буря пройдет стороной. Но для многих парижан, рассеянных по французским провинциям, бургиньонов, бежавших до июньских дней 1418 года, или арманьяков, бежавших после, а также для тех, кто просто оказался не в том месте и не в то время, к их ужасу, становилось ясно, что их изгнание навсегда и их потери никогда не будут восстановлены. "Это не оправдание для тех, кто прибыл из вражеских территорий, и утверждающих, что они добрые люди, которые жили там против своей воли", ― заявили королевские чиновники в Парижском Парламенте. На удивление быстро старые торговые связи приспособились к разрыву между регионами Франции. Обе стороны ввели строгий контроль за торговлей с вражескими регионами, который осуществлялся путем конфискации, тюремного заключения и наказания. Некоторая морская торговля продолжалась через Ла-Рошель, единственный выход Буржского королевства к Атлантике. Но вдоль Луары и на юге Бургундии сухопутные торговые пути были перерезаны, поскольку торговля центральной и южной Франции была переориентирована с промышленным районов и потребителей Парижа, Нормандии, Шампани и Фландрии на торговые центры долины реки Рона и Средиземноморья[831].

* * *

В декабре 1419 года в письме Рене Поту, когда еще оставались надежды на примирение с королевой и герцогом Бургундским, канцлер Дофина Роберт ле Масон заявил, что его господин "сделает в предстоящем году такие вещи, о которых будут говорить вечно". Это была косвенная ссылка на планы Дофина по размещению наемной шотландской армии во Франции. Его советники намеревались начать крупное наступление на южный фланг английских позиций в Нормандии, пока Генрих V будет отвлечен в Париже и Иль-де-Франс. Армия численностью около 2.000 латников и 500 лучников должна была быть набрана в провинциях Луары и в Бретани. К концу октября 1419 года большая часть этих людей достигла Ле-Мана, где маршал Пьер де Рье, назначенный командующим, разместил свой штаб. По плану шотландцы должны были высадиться в Бретани, предположительно в Сен-Мало, и там объединиться с ними. Для увеличения численности армии Дофин объявил о своем намерении лично принять командование над объединенной армией[832].

Кастильский флот отплыл в Шотландию из Сантандера примерно в конце августа 1419 года и присоединился к флотилии французских кораблей у острова Бель-Иль. Чтобы избежать прохода через Ла-Манш, который теперь был занят англичанами с обеих сторон, кастильцы прошли к западу от Лизарда и поплыли по Ирландскому морю. Англичане мобилизовали корабли в Уест-Кантри, чтобы перехватить их. Но кастильцы успешно ускользнули от них и достигли Клайда невредимыми примерно в начале октября. Там их ждали несколько шотландских торговых судов.