Книги онлайн и без регистрации » Триллеры » По ту сторону - Инга Андрианова

По ту сторону - Инга Андрианова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 135
Перейти на страницу:

Поездка длилась восемнадцать часов, и все это время бабушка ехала в крытом фургоне, охраняя покой безмятежного сына. Я показывала водителю дорогу и читала указатели, Алла спала у меня на плече. В конце пути я задремала и пропустила нужный поворот. Наш грузовик подъехал к сельсовету, и путь нам преградила свадебная процессия. Водитель притормозил у обочины, вышел из кабины, прикурил. Бабушка выбралась из темного кузова, растерянно захлопала глазами.

— А что мы делаем у сельсовета? — увидев шествие, всплеснула руками, подбежала ко мне, — Что ты творишь! Хочешь праздник испортить! У людей радость, а тут машина с гробом! Не знаешь дороги, не берись!

В глубине души я понимала, что нервы у всех на пределе, что срываясь на мне, бабушка выпускает на свет часть немыслимой боли, разъедающей душу, и все же было горько оттого, что жертвой она выбрала меня.

Солнце свалилось за горизонт, когда мы въехали во двор. Из дома вышла Ева, бабушкина старшая сестра:

— Печку не топила, — произнесла она ровным голосом, — С батюшкой обо всем договорилась, — тут она отступила в сумерки и горько разрыдалась.

В нетопленном доме было сыро и неуютно, и даже в теплой одежде я продрогла до костей. Божья женщина установила образа, зажгла лампадку и затянула всенощную. За ее спиной началось движение: всхлипы, шепот, переговоры.

Спустилась ночь. Дом погрузился во мрак, нарушаемый лишь зыбким пламенем свечей. Ко мне подошла баба Ева, похлопала по плечу:

— Бери Аллу, идем ночевать. У меня натоплено.

— А бабушка?

— Она идти не хочет.

— Она же здесь замерзнет!

Ева с тоской посмотрела на сестру:

— И правда, Марта, идем ко мне. Утром вернешься.

Бабушка обреченно вздохнула, покачала головой:

— Никуда я отсюда не пойду.

— Замерзнешь!

— Не замерзну, я уже и валенки надела. А вы идите, нечего здесь сидеть.

— А тебе не страшно с покойником в доме? — удивилась соседка, сухая тетка в черном платке и длинной овчинной жилетке.

Бабушка смерила тетку долгим взглядом:

— Не страшно.

— И ты всю ночь просидишь здесь одна?

— Я буду не одна, — бабушка провела рукой по отцовским седым волосам, по застывшим плечам, нежно разгладила складки на костюме.

— Ноженьки вы мои маленькие! — прошептала она и прижалась к ним щекой. — Все боятся покойников, а я уже ничего не боюсь, — она повернула к нам лицо, — Что может сделать мертвец? Скажите мне, ну что он может сделать? Из гроба встать? Да если он начнет вставать из гроба, я первая кинусь его поднимать. Я сама помогать ему стану! Вот только не поднять мне его, — выдохнула бабушка и уронила голову.

Ева настойчиво потянула меня за рукав, я сделала Алле Васильевне знак и, молча, мы вышли из дома.

Еще несколько часов назад янтарная листва окутывала стволы шелковиц, а теперь ветки прогнулись под снегом и жалобно поскрипывали.

Черешни сиротливо жались к тыну, стыдясь своей внезапной наготы.

Из сугроба торчали ржавые листья и обмякшие ветви жасмина.

Выглянул месяц, и непроглядная украинская ночь осветилась мерцанием неги, обдала ароматом прелой листвы, окропила брызгами тончайшей свежести и воспела приход зимы шумным вздохом обвалившегося снега.

На следующий день все село стеклось к нашему дому: бабки в черных платках, мужики с траурными повязками.

Гроб вынесли во двор, установили на постамент. В дом тут же вошло не менее десятка женщин. Они затопили печь и начали дружно резать, месить, толочь, варить и выпекать. Ни разу в жизни мне не доводилось наблюдать таких слаженных действий. На моих глазах капуста шинковалась в тончайшую стружку, тесто раскатывалось в ровные пухлые коржи и густо посыпалось маком. Так впервые в жизни я узнала, что деревенскую лапшу готовят вручную, а не приносят из ближайшей лавки. Я засмотрелась на поварих и чуть не пропустила исход процессии.

Когда весь двор заголосил, я выскочила из дома и тут же потеряла равновесие: в глазах потемнело, земля поплыла из-под ног. Над ухом раздался взволнованный голос Аллы Васильевны:

— Возьми себя в руки! Потеряешь сознание — не проводишь отца, потом век себе не простишь!

Порыв ветра принес чей-то шепот, я повернула голову — шептались две старушки:

— Смотри, а дочка-то не плачет!

— Не плачет. Что за дочка!

Мне захотелось плюнуть в их сторону, но во рту пересохло. Я глубоко вдохнула, собираясь с силами, и снова покачнулась.

Все мои родственники были при деле: кто-то нес гроб, кто-то вел голосящую мать, вокруг слонялись люди пришлые и мало знакомые. Никому до меня не было дела, и Алла Васильевна билась надо мной в одиночку.

— Хочешь, возьму тебя под руку, дочка? — предложил сухопарый мужчина.

— Нет, я пойду сама, вести меня не нужно.

Я отделилась от стены и поплелась за длинной воющей колонной.

Алла дернула меня за рукав, и зашипела в самое ухо:

— Нам нужно в начало, туда, где родные и близкие.

— Если я упаду в хвосте, никто не заметит, а там я свалюсь людям под ноги.

— Никуда ты не свалишься, ты сильная, — она схватила меня за локоть и потащила во главу процессии.

По дороге на кладбище гроб часто опускали на землю, давая возможность сменить плечо, а если надо, подмениться. В такие минуты я уходила на обочину и вместо прощания с телом растирала виски талым грязным снегом. Последний отрезок пути шел под горку, здесь отдыхали чаще и подолгу. Я отделилась от толпы, вскарабкалась на косогор, нашла себе скамейку. Метрах в десяти среди припорошенных могил зиял черный прямоугольник, вокруг топтались мужики с лопатами. Они вели себя так буднично и выглядели так обыденно, что весь этот пафосный стон, доносившийся снизу, вся галерея лукавых масок, охочих до чужого горя и поминального стола, показались мне пошлым абсурдом. Почему, думала я, бабушка исполняет перед ними эту жалкую роль? Боится обидеть традиции? Зачем она бьется о гроб и голосит на все село, тогда как ей самой хочется лишь одного — держать сына за руку, стирать со лба капельки, которыми тает его замороженная душа, шептать ему лишь одному понятные слова. Зачем она мечется в такт этим варварским порывам, ведь у нее сейчас нет сил даже вдохнуть досыта, нет мочи поднять опухшие веки и поглядеть в лицо уснувшему сыну. Дайте ей сесть рядом с ним и пропеть ему на ухо о том, что пришла зима, лес уснул, тихо стало и бело:

— Спи, мой мальчик, спи крепко. Я поглажу тебя по головке, и тебе будут сниться добрые сны. Не бойся ничего, рядом с тобой твоя мама…

Они поднялись на гору, и батюшка запел отцу его последнюю песнь. Народ сомкнул ряды. Я запрокинула голову, а сверху на меня уставилась холодное серое небо. «Зачем идет снег, ведь его все равно никто не замечает? А может, ему тоже все равно, что его никто не замечает? Он просто идет, потому что пришло его время. Тучи висят над землей и не падают. Почему они не падают? Они и не знают, что могут упасть…».

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 135
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?