Прикоснуться губами к рассвету - Джулия Леви

— Понятно. Надеюсь, ее когда-нибудь отпустят к тебе? — я с надеждой посмотрела на него.

— Думаю, после знакомства моих родителей с тобой у Гюль появилось больше шансов приехать к нам, — поцеловав меня в носик, ответил Мет. — Идем, — не желая терять время на разговоры, он потянул меня в спальню. Я уже была возбуждена в предвкушении бурного утра. Закрывшись в ванной комнате, мы молча разделись и, пока набиралась вода, одержимые друг другом освоили «107» позицию на большом мраморном умывальнике, а в ароматной пенистой воде с удовольствием воспользовались позой «100». Сейчас нам не нужны были слова — за нас говорили наши тела, наши руки, наши губы. Уже лежа на кровати, мы просто смотрели друг на друга, пока нами не овладел сон.

Проснуться после бурной новогодней ночи мы смогли лишь вечером, совершенно не собираясь вылезать из мягкой теплой постели.

— Мет, мне, наверное, придется завтра вернуться.

— Но, — Мет замолчал, посмотрев на меня с долей печали, непонимания и тревоги. — Я думал, мы проведем здесь еще пару-тройку дней? Что случилось?

— Все хорошо. Просто мне пора домой. Родители очень волнуются. А тебе обязательно надо остаться. Ты должен больше времени уделять Гюль, — я многозначительно посмотрела на него.

— Знаю, я не самый лучший отец. Как раз думал завтра с вами провести весь день. Ты расстроилась, что родители приняли тебя не так, как ты ожидала?

— Мет, я вообще не мечтала о том, что твои родители так скоро захотят со мной познакомиться. У тебя замечательные предки. Они были так добры и внимательны ко мне. Просто меня ждут дома. Я ведь действительно родителям толком не сказала, куда еду. Я улечу завтра утром, а ты приедешь позже. Хорошо? Я буду тебя ждать, — я поцеловала Мета так, чтобы у него не оставалось сомнений, что все идет отлично, что мне действительно просто надо домой. В подтверждение я попросила напомнить мне одну из наших любимых поз. Улыбнувшись от удовольствия, Мет с большой охотой согласился, и остаток ночи мы предавались воспоминаниям о недавних событиях.

Утром следующего дня я улетела. Мы стояли в аэропорту и не могли расцепить объятий. Я уже тосковала по Мету, но понимала, что у него есть обязанности перед дочерью, которую я за такой короткий срок смогла полюбить.

Возвращение в фамильное гнездо. Можете себе представить, что меня ждало дома? Да. Допрос с пристрастием. Я, конечно, надеялась, что мои родители укатили к бабушке и дедушке — родителям отца. Но я напрасно на это рассчитывала. Мама встретила меня на лестнице, как раз поднимаясь на второй этаж с китайской вазой в руках, которую она переставляла из кабинета отца в свою спальню, когда они ругались. А ругались они в основном из-за меня.

— О! А вот и наша любительница экзотики! Ну и какого… — мама хотела выругаться, но сдержалась. — Скажи на милость, что ты там забыла? За каким таким срочным делом тебя понесло черт знает куда? Только не говори, что ты ездила туда к своему новому другу? Что? О! Это правда! О нет, только не это. Роберт! Ты слышал? — запричитала мама, засеменив к отцу в кабинет.

— Мама. Я ездила к друзьям, — решила соврать я. У меня не было сил оправдываться. Я так и не придумала, как рассказать родителям о Мете, как его вообще можно было представить моей сумасшедшей семейке.

— Ты серьезно?

— Да, — рявкнула я в порыве гнева и усталости.

— Только не нужно говорить в таком тоне! Поклянись, что это правда, — остановившись на пороге в кабинет отца, велела мама. От усталости и сильного желания спать вместо двух скрещенных пальцев я показала один средний. Если честно, мне было все равно, что она подумает. Меня начинало злить, что мои дражайшие родители решали, что для меня хорошо, а что плохо, что мне важно, а без чего я могу обойтись. Поднявшись к себе, я упала от усталости на кровать и решила, что душ приму после того, как посплю, и решу, как действовать дальше.

Вечером, когда я все-таки смогла проснуться, я не спешила выходить из комнаты. Я лежала и вспоминала свой первый Новый год вне дома, да еще плюс с любимым мужчиной.

— Тук-тук-тук, — родители, видимо, не собирались оставлять меня в покое. Постучав предупредительно в дверь, они осторожно заглянули ко мне в комнату и, убедившись, что я не сплю, прошли дальше, присаживаясь с противоположных сторон на мою кровать. Они настороженно смотрели на меня и молчали, а я, выглядывая одним глазом из-под одеяла, хлопала ресницами, переводя поочередно взгляд с отца на маму, и тоже выжидала. Но их терпение лопнуло быстрее, и они начали разговор первыми.

— Тони, — отец сделал паузу. — Мы с мамой очень тебя любим. Ты же знаешь, что мы с радостью всегда шли тебе навстречу. Очень часто мы потакали твоим капризам, закрывали глаза на твои шалости. Ты выросла, но, по-моему, до сих пор не готова отвечать за свои поступки. Когда я звонил тебе, то не поверил — я решил, что ты специально так сказала, чтобы позлить меня… Так вот, сейчас спрашиваю у тебя снова: «Это правда, что сказала мама?»

— А что сказала мама? — я вылезла из-под одеяла и, сцепив на груди руки, приготовилась отражать словесные атаки родителей.

— Что ты действительно ездила к друзьям в Стамбул, — отец так посмотрел на меня, как будто умолял, чтобы я сказала, что это был всего лишь розыгрыш.

— Да, я ездила в Стамбул, — ответила я, глядя прямо перед собой.

— К друзьям? — отец явно начинал терять терпение.

— К другу, — уточнила я.

— Тони, прекрати нас с матерью изводить, — еще больше напрягся отец.

— Вы сами изводите себя! Вы навязали мне в друзья этого долбаного задрота Дастина с его плоскими манерками и даже не захотели узнать, чего хочу я! — закричала я на всю комнату, вскакивая на кровати. Я сорвалась. Меня больше не волновало, что своей выходкой я могла оскорбить чувства отца и матери. Они были уверены, что до сих пор имеют право контролировать меня и мои желания.

— Тогда отвечай четко, черт тебя побери, почему ты, не предупредив нас с матерью, удрала черт знает куда и черт знает к кому?! — спросил таким же тоном отец.

— Роберт, умоляю, не кричи на нее! — бросившись успокаивать отца, воскликнула мама.

— Да, да, извини, Иви, — похлопав маму по руке, ответил отец. — Мы тут с ума сходили, не зная, где ты и что с тобой! А она еще выказывает недовольство, что мы ее расспрашиваем. Мы имеем право знать, где и с кем проводит время наша дочь, — уже спокойнее ответил отец.

— Да! Я была в Стамбуле у моего любимого человека. Довольны? — я встала в позу, посчитав, что скрывать свою любовь нечестно и очень глупо. За нее надо бороться.

— Так! — воскликнул отец. — У кого ты была? У любовника? В Стамбуле?! Умница! А почище никого не могла найти?! На свете что, больше мужиков нет? О Боже! Турок! И чем же занимается этот твой дружок? — отец, по-моему, перестал контролировать себя и вообще перестал соображать.

— Роберт, что ты такое говоришь? — не зная, на чью сторону встать, запричитала мама.