Хозяйка «Логова» - Елена Звездная

— Вино, спирт или любую другую настойку, смородину в любом виде, — улыбнулся уголком губ, произнося: — хоть вашу высокогорную морщинистую. Еще мне понадобится жир, по возможности без резкого запаха… — Алиссия попыталась что-то пискнуть, но он ее доводы пресек коротким: — Ты согласилась, теперь помолчи.

— Простыни, две-три, пустую грелку и ночнушку, лучше всего потеплее.

Услышав эти слова, медам отстранилась от Тюри и посмотрела на него ошеломленно.

— Что? — Эванас вновь улыбнулся ей, как-то тепло и до щемящего нежно. — Не думала, что я и дальше буду придерживаться нашего уговора? А вот фигушки, тот скандал я тебе еще не скоро прощу…

Не успевшая выйти, я стала свидетельницей того, как капризная красавица с исступлением начала целовать замершего от ее напора супруга. Одной рукой вцепилась в волосы, второй скользнула вниз по его груди и… Не прошло и секунды, звезда театра оказалась под директором театра, который умело и уверенно зажигал ее, заставляя гореть без помощи вина и спирта. Закрыв глаза и следом дверь, я сглотнула вязкую слюну в который раз отмечая про себя, что до сих пор ошибаюсь в людях. Эта пара была создана друг для друга, и застой в их отношениях оказался затишьем перед бурей.

Со вздохом облегчения я отправилась собирать все затребованное. Вино, настойку, смородину, жир гусиный, грелку, пару простыней и ночнушку… ее я также взяла, хоть и прекрасно понимала, что медам она вряд ли понадобится.

— О, пищать пер-р-рестала! — раздалось рычание из дыры, созданной под новое окно. — Мы можем уже вер-р-рнуться?

— Можете.

Оборотень свистнул и незамедлительно оказался рядом. Посмотрел на поднос с заказом Тюри, затем, наклонив голову, прислушался и хмыкнул:

— Да, с Алиссией ты хор-р-рошо меня подставила. А главное, умышленно.

— Сам повелся. Я сказала, что Гилт скалился одной из девушек, и ни словом больше.

— И тут же указала на эту долба… на звезду Тюри, — возмущенно напомнил Асд, возвращая себе человеческое обличье. — Характеристику, конечно, дала не лучшую, но…

— Но ты решил преуспеть, даже не подумав, что такую медам мне вряд ли пришлось бы защищать, — не осталась я в долгу. — А если и пришлось бы… защищать, то твой азарт вообще не обоснован.

И хотела уже выйти из продуваемой всеми ветрами спальни, когда хвостатый герой-любовник остановил меня покаянным:

— Я действительно азартен. Прости. Захотелось отвлечься от дел, и я не нашел способа лучше.

Молчу. Он же, затаив дыхание, ждет ответа. Минуту ждет, две… На третьей Асд тихо усмехнулся, переступил с ноги на ногу и потер шею.

— Ну… Так ты будешь меня прощать или нет?

— Буду, — ответила с заминкой, — но при одном условии.

— Дыру наскоро заделать? Триптих вернуть?

Усмехнулась:

— Это ты и так сделаешь, по доброте душевной. А условие следующее: если нам всем крайне повезет и Алиссия не заболеет, ты посадишь чету Тюри и их людей на последний корабль, уходящий из Заснеженного. Он отбывает завтра после обеда.

— Хорошо, — безропотно согласился двуликий и, несмотря на собственную провинность, заявил: — Но если хочешь, чтобы они уехали с самого утра, приготовь помимо пирожков шашлык.

Другими словами, битва за мою готовку продолжается.

— Асд, в твоих интересах сделать так, чтобы они отбыли на том корабле, иначе я воспользуюсь родственными связями Дори и потребую через перевал доставить их в столицу Тарии, то есть отправить с вами. — Удобнее перехватила поднос и улыбнулась: — А хочешь шашлык, объясни мне две вещи. Первая — почему из-за замужества с потеряшкой я считаюсь занятой, вторая — что хранит в себе черный ящик.

Несколько мгновений оборотень смотрел на меня широко открытыми глазами, затем моргнул и задумчиво произнес:

— Так что я там должен был сделать по доброте душевной?

Не расскажет.

Гордо вскинув голову я вышла в коридор и чуть не столкнулась с Тюри. Улыбчивый и полураздетый, в одних пижамных штанах, Эванас забрал у меня поднос и умчался к себе. Ни «спасибо», ни «пожалуйста», ни «как это произошло, почему моя жена просидела без малого четыре часа на полу в ванной комнате?!». Просто взял и ушел, предположительно врачевать.

В смятении я проводила взглядом его спину, прошла к лестнице и столкнулась с полураздетыми оборотнями и вампирами, спешившими бесшумно вернуться в комнаты. Видимо, писк Алиссии выдворил их прямиком из кроватей или даже из ванны. Замерзшие и уставшие, прикрываясь кто чем, они промаршировали мимо меня, не забыв пожелать крепкого сна и хороших сновидений. И как ни странно, после них в харчевню вошел мой названый отец.

— Тороп, а ты почему здесь… то есть не спишь? — вырвалось у меня удивленное, а затем и недоверчивое: — Тоже писк слышал?

— Нет. Всего-то решил проверить, почему постояльцы в спешке чуть ли не голяком покинули «Логово». Думал, на заставе мятеж, бегут разгонять. А они всего лишь испугались звука. Низшие, что с них взять.

И, зевая, пошел к себе.

— Какие?

— Низшие, — повторил он и жестом оборвал поток моих вопросов: — Оставь эту тему до завтра, иди спать. — Хотела сказать, что не устала, но тут наш вояка опять зевнул. — И мне отдохнуть дай. Завтра будет непростой денек.

С этим я охотно согласилась, правда, уснуть так и не смогла.

Вначале долго и нудно прислушивалась к скрипу в выгоревшей комнате — казалось, там кто-то неспешно прохаживается. Затем обдумывала, как объяснить Тюри несчастье, произошедшее с его женой. А после получасовых разглагольствований на тему «Это вышло случайно» я вспомнила о долговых обязательствах потеряшки перед супругой и продолжила чтение свитка копий родовой книги Дори. Записи в нем новых изменений не претерпели, и из списка наследников не исчезло ни имя Таллика, ни его профиль. Надо заметить, с Инваго у них были одинаково высокие лбы и тяжелые подбородки, которые визуально уравновешивали друг друга. В остальном сравнить братьев было невозможно, потому что в командире тарийского отряда мне запомнились лишь циничный прищур холодных глаз, руки с мозолями и темные, чуть вьющиеся волосы до плеч… или ниже.

Попыталась восстановить картину, когда видела его со спины, и на ум пришел только голый тыл Дори, так сказать, «в процессе общения» с Гайной. Помощница страстно желала стать в «Логове» хозяйкой, а воин, судя по напору, с реализацией ее желания был более чем согласен. И старался ведь зазря, силы потратил впустую. Расстроился… А тут еще я своим отказом до ручки его довела. Вот он, гадость такая, и отомстил моим с потеряшкой узаконенным браком.

О том, что этим он меня от посягательств бывшего муженька защитил, думать не хотелось, как и о том, что воин оставил «Логово» за мной и в плату не затребовал ни золота, ни тела. Куда проще было обвинить его в расчетливой скрытности, заклеймить тарийским мерзавцем и кровожадным негодяем, подлецом, взвалившим на меня «тяжкий» труд пересылки. И в то же время разве я вправе требовать у него отчета? Не тронул, за дурман не отомстил, в невестки взял без споров… В который раз подумала, как же мне повезло. Я замужем за потеряшкой, который вряд ли желает вскорости вернуться домой. Даст бог, еще десять лет с ним не свижусь, а там уж на меня, тридцатипятилетнюю, никто не позарится, даже лорд Урос, проклятый Даруш Темный.