Замкнутый лабиринт - Анри Малле

Сергей вопросительно посмотрел на Анатолия. Тот на секунду задумался, но потом утвердительно кивнул:

– Да, расскажи ему всё.

– Съездили очень даже не зря! Теперь есть доказательства, что наш Анатолий Лазарев – это действительно внук князя Семёна Лазарева. Там оказались фотографии, которые опять же подтверждают это. А ещё наш Анатолий получил приличное наследство. Правда мы съездили только в один банк и по-прежнему не знаем, что оставлено в другом. А ещё привезли загадку и для тебя, – Сергей кивнул на кожаный портфель. – Есть штуковина, назначение которой понять не смогли, но думаю, ты способен разобраться, что это такое.

– Да? Очень интригующе. А что это за штука? Она из чего сделана? – Борис заинтересовано обернулся на Сергея.

– Довези нас до клиники, – ответил Анатолий улыбнувшись. – Когда все дела закончим, всё покажу. Хорошо? Сергей говорит, ты большой спец по части гаджетов.

– Есть такое дело, – Борис ощетинился в улыбке. – Да, мне очень нравится изобретать и совершенствовать то, что уже изобретено. Например, большой пистолет, из которого я стрелял в том доме, знаешь, что это такое? Уверен, даже не догадываешься. Этот пистолет стреляет электронными пулями. Да, именно электронными пулями! Моё изобретение, правда идея не моя. Как понимаешь, обычная пуля, при попадании в цель, может только ранить и не обездвижить, и не обезвредить противника. А моя пуля бьёт ещё и электрическим током. То есть, неважно в какую часть тела она попала. В полёте пуля саморазбирается, пластиковый контейнер разлетается, и «боеголовка» иголками, полтора сантиметра длиной, впивается в тело противника. Происходит разряд. В тот же момент из задней части пули свешиваются тонкие голые проволочки. Человек инстинктивно хватается за них, чтобы выдернуть эту штуку, и вот тут-то его настигает ещё один мощный разряд. Ток, имеет форму мимических электросигналов тела, вызывает мышечный паралич, всё заканчивается шоком, судорогами и обездвиживает противника.

Дружный смех послышался в салоне фургончика.

– А вы зря смеётесь, – покачал головой Борис. – Штука получилась очень серьёзная! И ещё, если обратили внимание, выстрела почти не слышно! Как только патрон покидает ствол, в его задней части разворачиваются три стабилизатора. Они обеспечивают траекторию полёта и точность попадания в цель на расстоянии в 20 метров. Правда, над этим пистолетом нужно ещё работать, но даже мой экспериментальный образец прекрасно себя зарекомендовал.

– Возможно, это хорошая идея, – продолжая улыбаться возразил Анатолий, – но представляю сколько такой патрон стоит. И потом, ты сказал, что пистолет бьёт на 20 метров, то есть, скорость пули примерно 90 метров в секунду? Калибр какой? 10 или 12? Представляю, как эта штуковина с шипами попадает в цель! Думаю, там будет шок, только от переломанных костей. Можно уже и током не бить.

– Анатолий, согласись, иногда ведь нужно именно нейтрализовать противника, а вовсе не убить, тогда такое оружие может пригодиться, – тон Бориса изменился на поучительный.

– Конечно, не придерёшься: гуманизм во всех проявлениях. С таким же успехом можно стрелять обычным шприцем с сильнодействующим слабительным, – Анатолий уже откровенно смеялся.

– А что, хорошая идея, надо её обдумать. И необязательно использовать слабительное, – засмеялся вместе со всеми Борис.

Мужчины благополучно добрались до клиники. Ни преследователей, ни каких-либо других подозрительных моментов не заметили. Борис припарковал фургончик у бокового застеклённого крыльца. Пока мужчины выбирались из машины, из дверей вышел доктор Беролли. Его лицо выражало явную озабоченность, но когда он увидел, что все прибывшие живы, то с облегчением выдохнул.

– Добрый день, господа. Я уж испугался, что мне опять раненых привезли, – обратился он по-французски. – У девушек дела идут хорошо. А господину Анатолию нужна перевязка, – он жестом пригласил всех следовать внутрь здания.

Анатолий сразу же отправился на перевязку. Сергей и Борис прошли вместе с доктором навестить девушек. Выйдя из кабинета, Анатолий попросил медсестру проводить его в палаты к Симоне и Зое.

Он заглянул в комнату к Зое. Она сидела на кровати и о чём-то оживлённо беседовала с Сергеем, державшим её за руку. Увидев Анатолия, красавица заулыбалась и протянула вторую руку.

– Милый, я скучала. Как дела, как твоя рука?

Анатолий подошёл, поцеловал её в щеку:

– Привет, у меня всё хорошо. У тебя как дела?

– Доктор сказал, если буду его слушаться, то меня скоро отпустит домой, – Зоя очаровательно улыбнулась и перевела взгляд на графа Плюмина. – Как раз благодарила Сергея за заботу обо мне. Но, всё равно, очень хочу домой.

– Тут такое дело, – Сергей посмотрел на Анатолия, – вашего дома больше нет, он разрушился. Но это не важно. Пока можете пожить у меня в имении. Конечно, если ваш муж не станет возражать. – Сергей повернулся к Анатолию и состроил глумливую рожицу.

– Дорогая, мы это обсудим позднее. Оставлю тебя на попечение уважаемого графа и пойду проведаю Симону, – Анатолий снова чмокнул Зою в щеку и вышел.

Врач ждал в коридоре. Вместе они зашли в реанимационное отделение.

– Состояние девочки стабильно. Могу с уверенностью заявить, её жизни ничто не угрожает. Конечно, нужно ещё много работать, и она должна оставаться здесь некоторое время, – доктор подошёл к приборам и жестом пригласил Анатолия приблизиться.

Анатолий опять почувствовал приступ дикой тоски и жалости к этой маленькой девочке. Она никому не нужна, у неё нет ни отца, ни матери. И это всё его вина. Если бы не он, этот ребёнок и не родился бы вовсе. А теперь, Симона лежит перед ним, забинтованная, израненная. Так ещё не известно, что её ждёт дальше. Девочка не спала, она во все глаза рассматривала вошедших мужчин. Потом взгляд остановился на Анатолии, и она протянула к нему ручки.

– Могу её подержать? – Анатолий вопросительно посмотрел на доктора.

– Можете, только очень осторожно.

Доктор Беролли аккуратно, как хрупкую вазу, поднял Симону и подал Лазареву, а тот взял её здоровой рукой. Девочка обняла за шею и прижалась. Вся нижняя часть личика была закрыта бинтами, из-под которых торчали трубки. Анатолий закрыл глаза. Больше всего сейчас хотелось исчезнуть отсюда, чтобы ничего этого не было. Он вспомнил, как Симона сама подошла к нему в саду, когда присел на плед. Как она заулыбалась и обняла его. И то, что произошло потом, стрельба, беготня…

«Милое дитя, что же я наделал», – он покачивал её и начал напевать итальянскую колыбельную, которую помнил с детства.

Симона смотрела влюблёнными глазами. Анатолий повернулся к доктору:

– Когда её можно будет забрать? – обратился он по-французски.

– Понимаете, ребёнку нужен очень специальный уход. Кушать сама она не сможет ещё несколько дней. Потом, швы на губе должны хорошо срастись. Мы применяем специальную методику, чтобы шрамы остались наименее заметными. Поэтому очень рекомендую оставить её здесь ещё хотя бы недели на две, а лучше на три. Вы можете навещать, когда захотите. У мальчика тоже всё вполне сносно. Он начал реагировать на голос, просить пить. Его тоже лучше оставить здесь ещё хотя бы на неделю.