Бродяга - Владимир Поселягин

Доехав до деревни, где начал собираться люд, кроме тех, кто рыбачит, кто в огородах, и староста вышел из трактира и наблюдал с крыльца, как я подъезжаю. Кинув поводья парнишке-служке, я спрыгнул с телеги и, разминая ноги, взбежал на крыльцо, говоря старосте:

– Задерживаться не буду. Поэтому готовьте баркас, я же пока закуплю продовольствие, на те деньги, что долгом были за лошадь и телегу, ну и отплываю.

– Не получится, – развёл тот руками. – Курьер был имперский, фельдъегерь, и он забрал баркас.

– Ладно, – не особо опечалился я. – Значит, плати компенсацию в тройном размере, как и договаривались. Ну и предоставьте другую лодку. Я сам выберу, что мне понравится.

– Нет, парень, ничего платить я тебе не буду, – засмеялся староста и повернулся к двум дюжим мужикам: – Вышвырните его из деревни.

Толпа, скопившаяся у входа в трактир, подалась назад, когда я отпрыгнул. Оба мужика пошли за мной. Пришлось рвануть через толпу и бежать к берегу, бросив вещи в телеге. Быстро сформировать боевые плетения я не успею, затопчут. Но на околице, развернувшись, я уже был готов, и толпа, улюлюкая и свистя бежавшая следом, остановилась. Между моих ладоней горел шарик фаербола, но пугало их не это, а то, что огню в моих руках сопутствовало злое выражение лица. Раздвоив шарик, я швырнул их в два ближайших дома, которые вспыхнули как свечи. После этого я быстро создал десять ледяных стрел и пустил их перед собой веером в толпу. Раздались крики боли и ужаса. Три трупа – ауры гаснуть начали – и с десяток раненых, так как стрелы пробивали несколько человек разом. Я стал двигаться за разбегавшейся обезумевшей от ужаса толпой, продолжая пускать то стрелы, то фаерболы. Уже через пару минут полыхали все дома, все сараи и амбары, полыхал и трактир с лавкой. Половина жителей лежали в пыли на улицах, истекая кровью, а другая половина, живыми или ранеными, бежали прочь на холм. Староста сгорел заживо в своём трактире, я по ауре видел. Дальность позволяла, десять с половиной метров. А ты не воруй. Видно же по ауре, что врал о курьере. Продал он баркас, а деньги прикарманил и ничего возвращать не собирался.

Лошадь понеслась от огня, но на повороте телега врезалась в угол сарая, и, порвав постромки, лошадь ускакала. Забрав свои вещи, вроде ничего своровать не успели, я в три приёма отнёс всё на берег, только сундук, держа за боковую ручку, волоком тащил за собой по земле. Подобрал лодку, метров семь в длину, с румпелем, и два весла взял. Сложил вещи, установил амулет-водомёт и отошёл от берега, к которому подходило торговое судно. С него наблюдали, как полыхает деревня, и у меня спросили, что случилось, а я крикнул, что там воров покарали. Вся деревня – сплошные воры. Те решили пристать к берегу, к пристани вряд ли получится, я хоть и подостыл немного, но все оставшиеся лодки и пристань сжёг. Успел до того, как это судно вышло из-за поворота, иначе не рискнул бы.

Я сидел на лавке и делал вид, что работаю вёслами, на самом деле лодка шла на малом ходу водомёта, но надо же как-то свидетелям объяснять, отчего лодка плывёт сама, да ещё против течения. В сторону столицы я пока не торопился, у меня и тут дела есть. С мизерным запасом амулетов соваться в непредсказуемые морские воды я опасался. Вот поднакопим, там дальше видно будет. Уйдя за поворот и убрав вёсла, я пересел на корму и дал средний ход, крепко держа румпель. Стемнело быстро, но я шёл всю ночь до полной разрядки накопителя амулета-водомёта, уйдя километров на пятьсот. Без амулета ночного видения сложно было, но всего пару раз на мель выскакивал, тарана берега пока удавалось избежать. А на рассвете я увидел густые заросли камышей, завёл в них лодку, замаскировавшись, чтобы со стороны реки не заметили, и, завернувшись в одеяло, уснул. Голодный, уставший, но спокойный.

Если по поводу деревни, может, кто считает, что это немотивированная жестокость, но только напомните: а кто первым начал? Взбесили они меня конкретно, меня вообще сложно до такого состояния довести, но эти сумели, вот и получили по полной, пусть спасибо скажут, что у меня боевых артефактов не было, в этом случае выжить никому не удалось бы. И, кстати, свидетелей уйма осталось, это плохо, но не критично. Сейчас-то с холодной головой понимаешь, что зря так поступил. Правильнее было убежать, чтобы толпа вернулась и начала делить мои вещи. А ночью прийти и сжечь всех в домах прямо в постелях, тогда никто не ушёл бы. Эмоции всё, не удержался, реально меня взбесили. Трезво соображать уже потом начал. Все планы прахом пошли, и на фиг я тогда в пустыню ездил, чтобы засечки выброса не было? Теперь только костерить себя осталось, что ночью не поработал. Ночью-то поди догадайся, кто это сделал. Но тогда я так не считал: ограбить решили, унизить, посмеяться – вот и посмеялись. Да и староста тоже, местный царёк хренов, решил, что ему законы не писаны и правила договорённостей. Он прилюдно обещал, что сбережёт моё имущество, и что в результате? В результате половина жителей – трупы, остальные – не знаю, когда восстановятся, в себя придут. Да и жить теперь им негде. И вот стоило им теперь подумать: надо ли было кидать меня?

Проснулся я ближе к вечеру, разоспался. Повозившись в вещах, нашёл остатки продуктов, на пару дней хватит, и, поев лепёшек, вчера испёк из остатков муки, задумался. Засветился я, что уж тут говорить, ну и фиг с ним, информация разойдётся, меня наверняка искать будут, и тут пофиг, пусть ищут, но пока информация не разошлась, стоит добраться до ближайшей деревни и закупить максимальное количество продовольствия, чтобы подольше к людям не выходить.

Выведя лодку из камышей, я устроился на корме и повёл её вверх по течению. Когда попадалось какое судно, садился за вёсла и делал вид, что гребу. Потом снова перебирался на корму за румпель. Так и маскировался, пока не приметил вдали деревеньку. Ну вот и прибыли.

Подводя лодку к пристани, я бросил конец пареньку и услышал уже привычную информацию: пристань принадлежит местному старосте, стоянка – одна монета, ночь – две. Прямо настоящее дежавю.

– Лови, – кинул я ему монету. – У вас продовольствие купить можно?

– Много?

– Полную лодку.

– О-о-о, это к старосте.

– Ну так зови.

Пацан унёсся, а я сел на борт лодки и стал изучать дырку на колене, видное место, прожёг угольком во время одной из ночёвок. Да она не одна была, штаны капитального ремонта требовали, да и другая одежда тоже. Однако восстановлю сам, всё же я маг-бытовик, сделаю нужные амулеты и восстановлю одежду до вида новой. Да она и будет новой, плетение ведь восстановления и обновления. Просидел я, изучая свою одежду, недолго, довольно скоро от трактира отделилась плотная фигура местного старосты, полная противоположность худого живчика в прошлой деревне, уничтоженной мной. Этот ступал неторопливо, полным достоинства шагом. А вообще мог и не подойти, типа, а кто такой этот пацан, чтобы к нему сам староста бегал? Однако деревня кормилась с воды, с путешественников, их обслуживания и всего остального, так что, понимая психологию местных, я был уверен, что староста придёт. Заказ-то крупный. И он пришёл.

– Добрый вечер. – И, тщательно выговаривая слова, я стал описывать, что мне нужно, и по мере перечисления брови местного старосты поднимались всё выше и выше.