Украденная невеста - Татьяна Новикова

Да еще и Аня отвечает на ласки столь охотно, что сердце сладко сжимается в томительном ожидании. Руки скользят по моим плечам, спине, забираются под рубашку…

Так, стоп, надо прекращать немедленно это безобразие.

Прерываю поцелуй, мягко, но настойчиво отстраняюсь от Ани. Мысли путаются, произношу лишь отрывистое:

– Ужин. Принесут. Скоро.

Васнецова усмехается, смотрит на меня так провокационно, что хочется зарычать от негодования, прижать ее к стене и наказать как следует за дурное поведение. Видит же, что я уже не очень адекватен, и нарочно подливает масло в огонь. Обхватывает мое лицо двумя руками, шепчет в самые губы:

– А может ну его? Я лучше любого ужина. Не так ли?

– Ты намного лучше, чертова искусительница. Но так просто проигрывать тебе пари я не собираюсь.

К счастью, именно в этот момент раздается звонок, и я бегу к двери, пожалуй, слишком бурно радуясь появлению курьера. Даже не знаю, что бы без него сейчас делал. А так, приняв заказ, увлекаюсь раскладыванием еды по тарелкам на столике в гостиной. Даже почти успокаиваюсь, но в этот момент Аня бесшумно подкрадывается сзади, ее теплые ладошки ложатся мне на плечи, а носик утыкается в шею. От горячего дыхание мурашки бегут по коже. Вообще-то это запрещённый прием.

– Тебе помочь?

Да. Помочь. Прямо сейчас встать передо мной на колени и…

Я нервно сглатываю и произношу сипло:

– Чай. На кухне. Заварить.

Аня хохочет, но все же оставляет меня в покое и послушно уходит в направлении кухни. Уфф…

Честно говоря, я бы сейчас лучше бахнул бы коньяка. Или виски. Но боюсь, что алкоголь окончательно сорвет мне тормоза, потому не решаюсь к нему притронуться. Пусть лучше моя голова будет ясной.

Пока Аня гремит чайником, я развлекаюсь с ароматическими свечами. У меня их припасена целая масса в качестве реквизита для фотосессий. Расставляю свечки по комнате, создавая приятный полумрак. По ходу дела протираю пыль с пола и полок завалявшимися носками и заталкиваю их под диван, чтобы никто не видел это безобразие. Пытаюсь вспомнить, когда вообще убирался нормально в последний раз в квартире. Память скрипит, пыхтит и в итоге отказывает мне в этом сомнительном удовольствии. Эх, надо завтра решить этот вопрос. А то Васнецова увидит мою берлогу при дневном свете и убежит в страхе, сверкая пятками.

Мы наконец-то приступаем к трапезе, болтаем обо всем и ни о чем. Я теряю бдительность, размякнув на уютном диванчике.

– Ты меня кормил мороженым, а теперь я буду потчевать тебя креветками, – вдруг уверенно заявляет Васнецова, придвигаясь ко мне ближе.

Я подозрительно щурюсь, с опаской поглядывая на протянутую вилку.

– И в чем подвох?

– Пффф, за кого ты меня принимаешь?

– Ну, точно не за пай-девочку, – смеюсь я, но все же цапаю кусочек с вилки.

Вот странно, Аня попросила заказать для нее хорошую порцию морепродуктов, а в итоге усиленно закармливает ими меня. Смутные сомнения насчет невинного кормления закрадываются после десятой съеденной креветки и половины порции салата со спаржей, которые Аня запихивает в меня с усердием любящей мамочки.

* * *

– А ты знаешь, что креветки и спаржа – это особенные продукты? – спрашивает она некоторое время спустя.

– Хммм?..

– Они чрезвычайно полезны… Особенно для мужчин. Это ведь природный афродизиак. Нужная штука, правда?

Я давлюсь креветками, попавшими не в том горло. Аня заботливо стучит мне по спине, пока я захожусь в кашле.

– Да ты кушай, кушай, не торопись…

– Спасибо… Кажется, я не голоден, – сдавленно говорю я, игнорируя громкое урчание желудка.

Отодвигаю от себя тарелку и демонстративно промакиваю рот салфеткой. Аня уже открыто хохочет, и мои губы тоже расплываются в улыбке.

А потом мы, в самом деле, просто смотрим фильм. Какую-то совершенно дурацкую комедию, но нам смешно, и мы охотно обсуждаем идиотские выходки персонажей. Иногда здорово так просто потупить в экран телевизора, главное – в какой компании.

Мы лежим в обнимку, и я с наслаждением перебираю рыжие пряди волос. Ловлю себя на мысли, что мне нравится вот так вот быть рядом с Аней, ощущать ее тепло, вдыхать дурманящий аромат парфюма. Шаловливые пальчики Васнецовой периодически предпринимают попытки расстегнуть пуговицы на моей рубашке, но я каждый раз ловлю ее руку и целую в раскрытую ладошку.

– Неужели креветки ещё не действуют? – смешно надувает Аня губки.

– Отстань, извращенка.

– Да лааадно тебе, – вовсю развлекается Васнецова. – Вот же я, готовая. Отдайся мне уже, ну?

– Сейчас я кого-то покусаю.

– Оу, как интересно. А куда именно?

Театрально хмурю брови и пытаюсь смотреть строгим взглядом. Получается не очень-то грозно, судя по хохоту Васнецовой.

В конце концов, она оставляет попытки домогательства до меня и остаток фильма мы досматриваем в тишине. Аня совсем расслабляется и обнимает меня так нежно, что совсем не хочется шевелиться.

– Мне так хорошо с тобой, – сонно бормочет она, пребывая уже где-то на грани сна и яви.

Широко улыбаюсь, целую рыжую макушку, обнимаю обеими руками и тихо произношу:

– И мне – с тобой.

Но Аня уже не слышит. Сладко сопит, уснув на моем плече, положив ладонь мне на грудь.

Мы лежим так довольно долго, потом я аккуратно встаю и какое-то время просто любуюсь Аней. Такая красивая, такая вздорная… Моя.

Испытываю странное собственническое чувство, незнакомое мне прежде. Не хочу сейчас копаться в собственной голове, так что просто укрываю Аню одеялом, радуюсь тому, что сегодня она со мной. Мы все успеем, нам некуда спешить. А пока…

А пока что мне, кажется, нужен душ. Холодный. Хотя нет… Ледяной.

В лучших традициях сказки о Золушке я сбегаю от Кондратьева на рассвете, позабыв где-то в недрах его квартиры заколку для волос. Если честно, хотелось остаться до победного, позавтракать вместе, куда-нибудь выбраться или валяться весь день на диване.

Но это путь в никуда. Первейшая возможность показаться излишне настойчивой. Нет уж, пусть он лучше гадает, почему принцесса ушла с первыми лучами солнца.

Да не просто ушла, а рванула с крейсерской скоростью, едва разомкнув глаза и обнаружив себя в обнимку с очень соблазнительным мужчиной.

Просто утром не только карета превратится в тыкву, но и я, если вовремя не приму душ и не намажусь кремами по самые уши.

Замираю в дверях комнаты, напоследок рассматривая безмятежное лицо. Дима спит так очаровательно и беззащитно, спрятав ладонь под подушку и обмотавшись в одеяло как в кокон. Улыбка сама по себе наползает на губы. Я мотаю головой и прокрадываюсь в коридор, где долго ищу туфли и пытаюсь нащупать замочную скважину, не включая свет.