Он не хотел предавать - Феликс Меркулов

Бомба была готова.

Вдова Завальнюка спала в эту ночь сном праведницы, не подозревая, как случайная авария на шоссе повлияет на ее жизнь. Неисповедимые пути Господни столкнули на Загородном шоссе серебристый «сааб» Владимира Петровича с только что угнанным джипом «чероки». В результате этой аварии слегка помятый «сааб» был отбуксирован на стоянку; угонщик же джипа преспокойно добрался до арендованного гаража на территории военной части и был оштрафован на половину своей доли за вмятину на машине; а в руках следователя Таганской прокуратуры Олега Мочалова оказалось анонимное письмо следующею содержания:

«Довожу до вашего сведения факты, имеющие отношение к убийству гражданина Завальнюка Егора Ильича, генерального директора холдинга «Угра». Мой гражданский долг не позволяет скрывать от правосудия факт совершившегося преступления, но по понятным причинам я не могу назвать себя и источники информации.

Генеральный директор холдинга «Угра» Егор Ильич Завальнюк погиб в результате автомобильной аварии в августе прошлого года. Это происшествие было квалифицировано как ДТП, повлекшее человеческие жертвы. Уголовное дело против водителя гр-на Завальнюка, находившегося в момент аварии за рулем автомобиля, возбуждено не было. От следствия ускользнул тот факт, что водитель — некто Лежнев Петр — в то время был любовником жены гр-на Завальнюка.

Вдова гр-на Завальнюка стала наследницей 45 % акций холдинга и заняла место в совете директоров. Там она сразу же стала вести борьбу за обладание контрольным пакетом акций, не останавливаясь при этом перед самыми грубыми методами, вплоть до угроз физического устранения недовольных. Многие сотрудники холдинга подверглись с ее стороны моральному давлению, были запуганы или отстранены от работы. В коллективе сложилось устойчивое мнение, что смерть гр-на Завальнюка неслучайна.

К сожалению, не была проведена самая элементарная прокурорская проверка факта ДТП, дело было замято, списано как несчастный случай…»

И далее и том же духе еще на двух с половиной страницах.

К анонимкам у милицейского руководства во все времена отношение было двоякое. С одной стороны, официально на анонимные сигналы реагировать запрещалось. Эдак ног не хватит бегать и проверять каждый факт. С другой — известный принцип «дыма без огня не бывает» заставлял прислушиваться и к анонимной информации. Анонимка Владимира Петровича привлекала к себе внимание. По всему видно, писал ее человек солидный, грамотный, хорошо понимающий, что делает. Сам оборот речи анонимщика выдавал в нем кабинетного работника, поднаторевшего в составлении официальных бумаг.

Самым простым было предположить, что кто-то сводил со вдовой личные счеты. Провести проверку по факту было поручено молодому, но опытному следователю Олегу Мочалову.

Мочалов начал проверку с уточнения основных фактов. Он поднял архивы, отыскал следственные материалы проверки ДТП и сверил их с информацией, сообщенной в анонимке. Информация в общих чертах совпадала: даты, имена действующих лиц, обстоятельства катастрофы. Это говорило о том, что автор письма был человеком осведомленным. Он знал многое, кроме одного: водитель покойного Завальнюка был иностранцем. Он был французом. При первом допросе в больнице, когда следователь удостоверял личность водителя, Лежнев показал ему паспорт на имя Пьера Луи Леже, жителя города Парижа.

Пьер Леже, 1968 года рождения, судя по приложенной фотографии, брюнет неприметной наружности, в абсолютно трезвом состоянии находился за рулем дорогостоящей иномарки гр-на Завальнюка в тот момент, когда на скорости сто двадцать километров в час машина врезалась правым бортом в нож бульдозера, брошенного дорожными строителями на обочине Рублево-Успенского шоссе.

От удара нож бульдозера вспорол правую сторону бампера, чуть дальше фары, и почти разрезал машину надвое, как консервную банку. Завальнюк, сидевший на пассажирском сиденье, погиб на месте. Пьер Леже, судя по всему, родился под счастливой звездой, ибо вышел из мясорубки с телесными повреждениями средней тяжести, нож бульдозера прошел немного правее водительского сиденья. Чуть левее — и водитель бы погиб, чуть правее — пассажир остался бы в живых…

Эта катастрофа действительно произошла в августе прошлого года, восемь месяцев назад.

Каким образом иностранец оказался в водителях у русского магната, история умалчивала. В конце концов, какой же русский не любит быстрой езды?

Доездился…

Никаких особо вопиющих ляпов в работе следственной комиссии следователь Олег Мочалов не обнаружил. Судя по архивным документам, все было сделано как положено: составлены протоколы, опрошены свидетели и потерпевшие: вдова Завальнюка — Любовь Сергеевна Кричевская-Завальнюк, водитель Леже, сторож из строительного вагончика, начальник ремонтно-строительного участка и другие… На месте аварии работала экспертная группа, и вывод комиссии ни у кого не вызвал подозрений: произошел несчастный случай. Бригадира ремонтно-строительного участка обвинили в нарушении правил хранения техники, и на том дело за отсутствием состава преступления закрыли, а материалы сдали в архив.

Уточнив все это, Мочалов отправился в офис генерального управления «Угры» на Ленинском проспекте. Свой обход следователь начал с кабинетов «верхов». Он представлялся, говорил, что разыскивает некоего Пьера Луи Леже, который работал здесь водителем. «Верхи» округляли глаза: какой еще Леже? Впервые слышим. Нет, такой здесь никогда не работал. Иностранец? Француз? Нет-нет… Никогда.

— А как звали водителя Завальнюка?

— Как звали его водителя? — «Верхи» хлопали глазами и морщили лбы. — А как его звали? Оля (Юля, Даша… Секретарши оказывались осведомленнее руководителей), ты не помнишь, как звали последнего водителя Егора Ильича? Да, того, Француза… Петр? — И утомленно — в сторону следователя: — Петр, а фамилия… Кто помнит фамилию?

— Вроде бы Лежнев, — подсказывал референт.

— Да, точно, Петр Лежнев.

— А почему вы его Французом назвали? — удивился Мочалов.

— Да это так, прозвище. Почему Француз? А кто ж его знает… Вы поговорите с народом…

И отсылали следователя к «низам», что и требовалось.

Это было первое любопытное открытие Мочалова: никто в управлении понятия не имел, что Лежнев — иностранец.

Больше информации Мочалов почерпнул, общаясь с женщинами из бухгалтерии и отдела кадров, а также покуривая в гараже в обществе других водителей. Там Олег узнал, что Лежнев проработал у Завальнюка недолго: месяц — от силы два. Никаких документов — трудовой книжки или трудового договора — в бухгалтерии не оказалось, кроме написанной от руки бумажки — заявления Лежнева о приеме на работу. Эту бумажку Олег отксерокопировал, хотя в ней не было ничего интересного: «Я, Лежнев Петр Иванович, прошу принять меня на работу водителем…» и так далее. Судя по этой бумажке, Лежнев настаивал на отечественной версии своего происхождения.

Мочалов, смекнув, как следует общаться с народом, давить на иностранное происхождение Лежнева не стал и тут же узнал такие факты: зарплату водитель получал в бухгалтерии по личной записке Завальнюка. Зарплата была небольшая — триста долларов, но в деньгах Лежнев себя не ограничивал, явно жил не на одну зарплату. Например, он обедал в столовой для сотрудников управления, в то время как все рядовые работники — бухгалтеры, секретари, водители, курьеры — ходили обедать в ближайшую пельменную.