Он не хотел предавать - Феликс Меркулов

Они сразу перешли на «ты». Сидя за круглым столом в тени тента с эмблемой пивного концерна «Балтика», они говорили о Кричевской. Следователь уже отошел от пережитого поражения и вспоминал кошмар суда над «черной вдовой» с чувством юмора. Правда, Георгию казалось, что у Мочалова после всего случившегося возникла по отношению к главной героине какая-то личная озлобленность. Не простил, что выставила его на суде дураком. Такое не скоро забывается…

Как бы то ни было, Олег Мочалов работал следователем прокуратуры пять лет, и было видно, что он еще не растерял молодого задора и веры если не в торжество закона, то хотя бы в элементарную справедливость, которая для него вмещалась в короткую фразу: за все надо платить. На его счету было несколько важных раскрытых дел. Олег Мочалов привык к мысли, что работа ему дастся, он доверял своему мнению и своему чутью.

Вот почему, вероятно, он описывал Кричевскую даже излишне жестко, во многом предвзято.

Если бы у нее было детдомовское детство, родители алкаши, сестры — проститутки, братья — по тюрьмам, я бы ее понял. Повидал я таких: по трупам идут, потому что с детства знают — за кусок хлеба с маслом надо платить собой. Она руки будет лизать, но не моргнув глазом удушит клиента, если есть возможность украсть кошелек. И это норма!

— По-твоему, норма? — спросил Гольцов.

— А ты несогласен?

— Нет.

Мочалов стал спорить, почему дочь дипломата Кричевская вызывает меньше сочувствия, чем полуголодная, избитая проститутка из украинского шахтерского поселка, убившая в турецком борделе клиента за пару сотен баксов. Кричевская никогда не голодала!

— Чикатило тоже оправдывался голодным детством, — заметил Георгий.

Мочалов насупился, но не нашелся что ответить и протянул обиженно:

— Ну ты сравнил!

Георгий пояснил, что с точки зрения психологии разницы между Кричевской и вымышленной турецкой шлюхой нет никакой. Для обеих мотивом убийства стало стремление обрести свободу и независимость. Но поскольку возможности у них были разные, то и сумма выигрыша отличалась количеством нулей…

Мочалов презрительно отмахнулся:

— Количество нулей — это фигня. А правда жизни в том, что голодная шлюха без этих нулей не сможет прожить, то есть выжить как биологический организм, а Кричевская могла. Она с самого детства имела все! Родители — дипломаты, обеспеченная семья, детство в Париже, Сорбонна, Ривьера… Чего еще человеку надо?! Красавица. Фигура как у модели: волосы, глаза, грудь, ноги, все параметры. Толпы поклонников, шмотки от кутюр… Только она пользовалась своими внешними данными как опытный десантник-диверсант пользуется ножом. Трижды была замужем: первый раз за испанским дипломатом, сыном посла Испании во Франции. Развелась с ним! Вышла замуж за модного питерского художника Арамова, не слышал о таком? И с ним развелась. В третий раз вышла за Завальнюка. Ну с этим знаешь что случилось. После знакомства с ней от мужиков оставались пустые, высосанные оболочки, как от раков. Как поживает ее первый муж — не совру, не знаю, может, испанцы покрепче? Но Арамов после развода спился. То есть вконец, за какие-нибудь полгода допился до наркологической клиники. Насколько я понял Кричевскую, она всегда искала роскоши, удовольствий и власти.

— «Глаз не насытится зрением, и ухо не наполнится слухом», — заметил Георгий, не глядя на собеседника. — Человеку всегда мало того, что есть, он стремится к большему. — И, помолчав, добавил: — Некоторые считают это доказательством существования Бога.

И тут же пожалел о сказанном.

— Ты что, баптист? — на всякий случай поинтересовался Мочалов.

Получив отрицательный ответ, следователь, видимо, успокоился и подвел жирную черту под разговором:

— Кричевская — бездушная, лицемерная хищница. Завальнюк стал ее очередной жертвой. На свою беду, он оказался слишком богат. Кричевская решила избавиться от него и для этого выбрала в соучастники своего любовника Леже. И им это удаюсь.

Владимир Петрович Бурмин, заместитель генерального директора холдинга «Угра», вернулся домой с работы в смятенном состоянии духа. И неудивительно. Все изменилось в могучем холдинге, с тех пор как в неожиданной автокатастрофе (а когда она бывает «ожиданной»?) погиб генеральный директор и основатель холдинга знаменитый миллионер и предприниматель Егор Ильич Завальнюк. И главной причиной этих перемен была молодая вдова Егора Ильича, Любовь Сергеевна, решившая любыми правдами и неправдами прибрать холдинг к своим не по-женски жестким ручкам.

«Мелкая сошка»! — повторял про себя Владимир Петрович, срывая и комкая мокрую от пота рубашку. — Я тебе покажу мелкую сошку, ведьма! Я не из тех, кто позволяет на себя давить!»

Он раздраженно хлопнул крышкой бака для белья в ванной, крикнул:

— Даша! — но вспомнил, что жена на даче и кормить его ужином будет домработница Варвара Степановна.

«Вар-вара! — сам собой возник в мозгу популярный мотивчик, который день и ночь крутит молодежная радиостанция «Звездопад». — Вар-вара!..» Тьфу, бред! — отмахнулся от мотивчика Владимир Петрович и мысленно ответил неприятной собеседнице: — Нет, Любовь Сергеевна, вы меня не запугаете, не на того напали. Я честный финансист. И нечего мне Бутыркой грозить!»

Переодевшись, он вышел в столовую и сел обедать, но расстроивший его разговор не выходил из головы.

Владимир Петрович включил телевизор, чтобы послушать новости, и через несколько минут со злостью нажал на пульт: нечего смотреть! Сплошные трупы: там взрыв, там захват заложников, там снова кого-то пристрелили в собственном подъезде… Нечего смотреть!

— Ваша жена звонила, — оповестила Варвара, подавая суп. — Просила приехать, забрать их в Москву.

— Угу, — пробурчал Владимир Петрович.

«Ты мне свои акции из Бутырки предлагать будешь, — стоял в ушах змеиный шепоток вдовы. — Но тогда я их у тебя не по такой цене возьму, а задаром! Ты мне их сам отдашь, еще и умолять будешь, только чтобы на свободу выйти…»

«Пашешь как вол, — думал Владимир Петрович, вяло прожевывая лазанью. — Чего ради? Ради денег? А сколько их нужно для жизни? Квартира есть, частная школа для бездельников — пожалуйста. Одна машина, вторая машина. Дача… Что еще? И все это ради того, чтобы потом какая-то склочная баба обзывала тебя в глаза мелкой сошкой и грозила упечь? Истеричка!»

Он ударил кулаком по столу так, что зазвенел серебряный прибор для специй. Испуганная Варвара покосилась на него и бочком-бочком уплыла на кухню.

Владимир Петрович сам не понимал, что сильнее всего расстроило его в этом разговоре: угрозы? Но к угрозам он привык. В бизнесе Владимир Петрович не первый год, и не из овечьей какой-нибудь Новой Зеландии в Москву прибыл. Знает, что в России бывают и угрозы, и моральное давление, и физическое… Он с такими вещами сталкивался, и не раз. Знал, что это часть его работы, умел где-то уступить, а где-то принять, как говорится, «превентивные меры» безопасности.