Солнце садится на Западе - Мари-Габриэль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Можно войти? – спросила я.
– Входите. Как вам помочь? – ответила одна из них, сидевшая за столом.
От страха и напряжения я затараторила.
– Я бы хотела поменять класс, если это возможно. Я считаю результаты распределяющего теста ошибочными. Занятия в классе моего уровня мне ничего не дают. Мне не интересно на уроке. Я считаю, что мой уровень языка сравнительно выше, чем у всех моих одноклассников. И так же… – я на секунд запнулась, – и также я в целом не очень довольна сейчас своими учителями. Я в этой школе уже третий раз и очень бы хотела вернуться в класс к учителям, которые преподавали у меня раньше.
Закончив свой длинный монолог, я обрадовалась, решив, что самое сложное теперь позади. Как мне показалось, проговорила я все это отлично. Понятно и разборчиво, бегло, не сделав ни единой ошибки. Но, похоже, женщин это не слишком-то поразило.
– А у кого вы учились раньше? – без особого энтузиазма спросила женщина, сидевшая за столом.
У меня внутри екнуло. Я очень надеялась, что лицо мое в тот момент не стало красным как помидор.
– Раньше я училась у Сема, Джорджа, Изабеллы, Джейка… – я хотела добавить, что как раз видела, что Джейк ведет класс уровнем выше. Но решила, что это будет уже слишком откровенной просьбой.
– Сейчас посмотрим, – отвечала женщина, лениво доставая расписание.
– Но вы знаете, что Изабелла ушла от нас. Она больше здесь не работает, – добавила она.
Я знала. Как и знала все про остальных. Но решив не вызывать подозрений, удивилась.
– Правда? Очень жаль. Такой хороший учитель. Жаль, что она ушла.
– Так… – наконец, протянула дама, – насколько я вижу, Сэм сейчас ведет у нас подготовку к экзаменам. Джордж – совсем низкие уровни. Это вам тоже не подходит. Остается Джейк. Но он в классе на уровень выше. Чтобы перевестись к нему, вам нужно сдать еще один проверочный тест на уровень языка. Такие тесты у нас проводятся каждую пятницу. Так что в следующую пятницу вы можете обратиться к одному из ваших учителей и написать тест. И тогда уже можно перевестись в класс, в который вы хотите, – закончила женщина, улыбаясь мне во весь рот.
– А нельзя как-нибудь обойтись без теста? Вы же видите, что у меня достаточно хороший английский. Я просто не хочу терять времени в этом классе. У меня не так уж много времени здесь. Я здесь только – и тут у меня вырвалось – до декабря (слова september и december на английском звучат похоже, и я невольно сказала Until December вместо сентября), но тут же исправилась, ой, я хотела сказать до сентября, извините.
– Не беспокойтесь. Одна неделя, это не так страшно. И тем более я уверена, что у вас не возникнет никаких трудностей с тестом. Я прекрасно слышу, что ваш уровень гораздо выше среднего, – отрезала дама.
Понимая, что дальше спорить бесполезно. К тому же за время разговора я заметно устала от напряжения и контроля за своими речевыми ошибками, я вышла из кабинета, вежливо поблагодарив женщину. Сердце колотилось.
Неделя. Целая неделя. Как это долго без него. И из невидимых песочных часов передо мной побежала плотная струйка песка. Я расстроилась. И что я буду делать с этим тестом в пятницу? Как я сдам его? Я ведь не сдам… Надо поговорить с ним. Просто найти и поговорить. Но он не хочет общаться со мной. Хотел бы, сам бы дал знать о себе. Вернулся бы в фейсбук. Или как-то еще. А он молчит. Но это уже не так важно. Он здесь. Я здесь. И все наладится. Идя на остановку с такими мыслями, я только сейчас обнаружила, что все еще сжимаю листок в руке. Листок со злосчастным расписанием.
Про кошку
Все шло не по сценарию. И это угнетало меня. Джейк был на расстоянии вытянутой руки. Но оставался настолько далеко, насколько вообще мог быть. Он не видел меня. Игнорировал. Нарочно не замечал. А я отчаянно пыталась привлечь его внимание. Но все без толку. Пятница близилась. Шансы на то, что я сдам тест, были не высоки. Моих стараний было объективно недостаточно. В то же время, моя «приемная» семья продолжала «радовать» меня своими странностями. Как я писала ранее, в семье жила кошка. Обычная такая полосатая кошка, каких заводят, наверное, по всему свету. Кошек я люблю. И поэтому для меня она была самым приятным существом в той компании. Сожители мои кошку тоже любили. Но любовью такой же странной, какой они любили и друг друга… Кошке было строго настрого запрещено выходить на улицу. Даже в сад. Так что каждый раз, когда бедное животное высовывало морду в надежде хоть немного подышать воздухом, перед ней накрепко закрывалась дверь. Да, многие городские кошки проводят всю свою жизнь не выходя из квартир и вполне себе этим счастливы. Но тут все было иначе. Тут был сад. Тут натуральное и естественное было близко и доступно. И отгораживание от этого даже кошки казалось чем-то противоестественным. Я понимала кошку. Она страдала. Целый день она сидела у входной двери в надежде проскочить, наконец, мимо какого-нибудь зазевавшегося входящего. Но тюремщики ее были внимательны. И поэтому заточение ее не прекращалось. А суть этого угнетения прав бедного животного была проста, хозяйка не хотела, чтоб, выходя на улицу, кошка испачкалась. В любой другой ситуации, я, наверняка, сочла бы это нормальным, по крайней мере, понятным. Но, учитывая всю историю моей жизни, на слово «испачкаться» у меня начиналась сильнейшая аллергия. Я отлично понимала, откуда берется проблема. Но