Озеро Фиар - Кэтрин Полански

— Не имел чести, — улыбнулся Эвард. — Но теперь, так как договор между DR и «Маунтиром» заключен, думаю, мы познакомимся на каком-нибудь совместном мероприятии.

Нужно было откланяться и уйти — все равно Миранда и Джинни вернутся не раньше, чем через час, — но что-то заставляло Джемму оставаться на месте. Наконец она поняла, что именно: перед нею сидел человек, который точно мог ответить на несколько ее вопросов.

— Скажите, мистер Морвеллан, не могли бы вы меня просветить по одному щекотливому вопросу, касающемуся аристократических браков?

— Я вас внимательно слушаю. Кстати, по аристократическим штучкам, как вы изволили выразиться, правильное обращение — лорд Морвеллан, но это неважно. — Он улыбнулся так обаятельно, что никаких сил сердиться на него за педантичное уточнение не было.

— Правда ли, что для престолонаследников морганатический брак невозможен? — задала самый волнующий вопрос недели Джемма.

— Хм… — Эвард потер подбородок. — В настоящее время грани стираются. Удивительно это наблюдать… Тем не менее некоторые традиции очень сильны. — Джемма не к месту вспомнила разговор с Айвеном о волынке и едва удержалась от улыбки. — Слово «невозможен» слишком… безнадежное, мисс Стамп. Невозможного нет, сейчас не девятнадцатый век… Хотя иногда, очень редко, я об этом жалею, признаться. — Он улыбнулся. — Если престолонаследник желает вступить в морганатический брак, он будет лишен права наследования и многих привилегий, которые у него имеются. В прежние времена это было почти невозможно, но сейчас нужно просто пожертвовать очень многим, и если оно того стоит — разрешение на брак будет дано. Точнее, стоит официально отказаться от престолонаследия, и получишь возможность жениться по своему выбору. Но примеров единицы. Даже отдаленные наследники престола стараются сохранить за собой право наследования, раритеты сейчас в цене, а королевская власть понемногу становится раритетом. Этого не видно на первый взгляд, но процесс необратим.

Джемма подавленно молчала. Нет, Айвен ради нее не сможет отказаться от того, что имеет. У него нет братьев, которым можно было бы передать титул и связанные с ним права и обязанности. Если он откажется быть графом Лавдауном, то потеряет гораздо больше, чем Джемма предполагала. Откуда ей, буржуа, знать о том, что дает титул на самом деле?

— Спасибо, мистер Морвеллан, вы мне очень помогли.

— Я рад. — Он снова поднялся, чтобы ее проводить. — И есть еще один момент, мисс Стамп. Кое-что есть еще. И мне это не нравится. Помните о том, какую власть сейчас имеют журналисты. Они очень быстро пронюхают все, что может касаться королевской семьи. И они способны превратить жизнь в ад.

Сердце Джемы пропустило удар.

— Спасибо еще раз, — проговорила она.

Эвард Морвеллан молча поклонился.

Шел дождь. Айвен налил себе виски, но немного — напиваться не хотелось. Прошли те времена, когда с помощью спиртного можно было заставить себя забыться. Теперь гарантирована головная боль наутро и презрение к самому себе вкупе с нею. Времена бурной юности безвозвратно канули в Лету. И черт с ними.

Настроение у Айвена было паршивое, и погода не способствовала восстановлению душевного равновесия. Он вспомнил, как прощались с Джеммой на вокзале. Она не плакала, но Айвен видел, что ей очень хотелось… Почему сословные предрассудки должны разделять тех, кто любит друг друга? Почему замшелые традиции значат больше, чем любовь? Айвен чувствовал, что традиции эти въелись в его подсознание, не так-то просто отказаться от них. Он врал себе, что титул ничего для него не значит. Когда ты воспитан в духе престолонаследия — а уж об этом его мать позаботилась, — непросто пойти наперекор всему, чему тебя учили с детства. Кстати, мать не одобрит этот брак, можно не сомневаться.

Особенно противно, что тот тип увидел их с Джеммой в ресторане. Это может сильно все усложнить. Сам Айвен еще ни разу не оказывался под прицелом папарацци, но был весьма наслышан о том, какие проблемы они могут доставить. Стоит вспомнить Диану и Доди…

Впервые за несколько лет у Айвена появилось желание побеседовать с матерью, вот уж кто знает, как поступить правильно. Нет ничего проще — до ее дома полчаса езды, а по вечерам она никуда не выходит, разве что заглянут подруги… Айвен отставил нетронутый бокал с виски и начал собираться.

Дорога до пригорода Инвернесса заняла почти час, дождь лил как из ведра и существенно затруднял движение. В небольшом домике, стоявшем за высокой оградой неподалеку от шоссе, горел свет в гостиной. У Айвена были ключи, и он не стал трезвонить в дверь. Но мать, видимо, услышала, как подъехал автомобиль: она ждала Айвена в холле, зябко кутаясь в меховую накидку.

— Здравствуй, сын.

Кларисса МакРуанн, в девичестве фон Хайнесдорф, была аристократкой до мозга костей. Ее брак с отцом Айвена был спланирован еще до их рождения, будущие супруги встретились за неделю до свадьбы — что не помешало им впоследствии полюбить друг друга и прожить много счастливых лет. Но семь лет назад отец Айвена умер от сердечного приступа, и с тех пор мать жила одна. Она не осуждала Айвена, который не составлял ей компанию на старости лет, она требовала от него только одного — чтобы он соблюдал традиции, ведь это не так и сложно. И Айвен всегда соглашался с матерью в этом вопросе. До сегодняшнего дня.

— Здравствуй, мама. — Он поцеловал ее в морщинистую щеку.

Кларисса никогда не была красивой женщиной, в ней явно чувствовалась немецкая порода: крупный нос, резкие черты лица — но когда она улыбалась, что случалось достаточно редко, улыбка была обаятельной. А еще у нее были красивейшие глаза, светло-серые, особенного чистого цвета. Отец когда-то рассказывал маленькому Айвену, что глаза Клариссы фон Хайнесдорф покорили его сердце сразу и навсегда.

В гостиной жарко горел камин и было очень душно, но матушка постоянно мерзла. Айвен устроился в кресле подальше от огня. Мать присела на диван.

— Айвен, почему ты приехал без звонка? Обычно ты предупреждаешь о своем визите.

— Не знаю. Захотелось сделать что-нибудь незапланированное, — улыбнулся Айвен.

Кларисса пронзительно посмотрела на него.

— У тебя есть что мне рассказать, сын, я вижу. Я тебя слушаю.

Да уж, от мамочки ничего не скроешь. Но если бы Айвен был намерен скрыть от нее свои отношения с Джеммой, он мог спокойно оставаться дома.

Он вздохнул и начал рассказ, опустив подробности, — незачем матери знать, что он вначале обманул бедную, потерявшую память женщину. Может быть, потом когда-нибудь он расскажет, но не сейчас. Сейчас было стыдно. Айвен осознавал свою слабость, но ничего не мог с собой поделать: он не человек без недостатков, не мифическое совершенство, он имеет право струсить. Немножко.

Кларисса слушала с непроницаемым лицом. Вот кто в семье умеет лучше всех держаться перед обстоятельствами: ни один мускул не дрогнет, ни одного намека на то, что за мысли вертятся в этой голове. Айвен не мог понять, осуждает его мать или нет. Он закончил свой рассказ и вопросительно взглянул на Клариссу: