Огнетушитель для дракона - Наталья Метелева

Посигналив изо всех сил – хоть какая-то надежда, что люди окажут помощь умирающему собрату – я отполз в сосновый бор, окружавший склады, и вернулся на просеку к месту, где уже ждал меня Юй. Наставник был недоволен.

– Что опять случилось, Гор?

– Человек очнулся и сбежал, пока я охотился.

– Ты догнал его?

– Да. Свидетель устранён. Он был слишком напуган и уже не мог быть мне полезен.

Наставник одобрительно кивнул. И поощрил меня куском мяса, как дрессировщик собаку. Интересно, где он добыл освежёванного оленя? С какого-то специального пастбища? Туша оказалась старой и заледенелой, словно пролежала в вечной мерзлоте.

Я не стал привередничать и преисполнился благодарности и к оленю, чью жизнь непонятно когда забрал наставник, и к Юю, не оставившему в беде своего незадачливого ученика. Великий Ме милостив. Значит, моя миссия, против которой восставала душа, благословлена Небесным Драконом. Плохо.

Юй благородно отказался разделить со мной трапезу.

– Ешь, Гор, насыщайся, – приговаривал он, искоса наблюдая, как стремительно олень становится частью меня. – Тебе нужно хорошо питаться. Ты, а не я, у нас идёшь в герои. Приятного аппетита.

Мне послышалась издёвка, но у Юя была совершенно добродушная морда, и полный участливой заботы взгляд. Он мгновенно изменился, когда на просеке показалась запылённая машина цвета мокрого асфальта, двигавшаяся на последнем издыхании.

Стыдно признаваться – я не понял, что произошло. Сквозь тело деревянной лодки – излюбленной мимиформы Юя – проглянуло нечто антрацитово-черное, сверкнули багровые сполохи. Но в глазах у меня потемнело, и острая резь едва не разорвала тело. Похоже, оленю не понравилось в моём желудке. Борясь со спазмами, я выдавил:

– Ларика…

– Увы, Гор. Она уже не дракон, и полностью во власти людей. Даже её отец поступил бы так же.

Наставник метнулся вперед, Ларика, увидев нас, отпрянула, взвыв мотором. Багровая молния ударила там, где она только что стояла.

Приступ острой боли вывернул меня наизнанку. Отравлен! Я завалился на бок, но ещё успел уловить, как два боевых плазмоида сорвались с фар «Хонды». Юй подскочил, и оба огненных шара я принял в бок. Броня лопнула. Боль, пронзив навылет, куда-то ушла вместе с жизнью.

Какой-то частью себя, воспарившей над миром, я наблюдал, как наставник, отброшенный взрывом, катится по просеке, и его догоняет ещё один плазмоид, как проносится мимо обезумевшая «Хонда», рассыпая из приспущенных окон огненные веера пуль.

Со стороны склада донеслись выстрелы и рёв мотора. Кто-то приближался. Моя мечта – огромный КАМАЗ, в которого я так и не научился мимикрировать при жизни. Ларика, подпрыгнув, перелетела через него.

Юй, ломая сосны, ринулся к реке, похоже, он был серьезно ранен.

Из кабины КАМАЗА кто-то выскочил. Я почувствовал, как железная петля захлестнула рассыпающееся от боли тело. Гусеницы дёрнуло, едва не вырвав из туловища. Подо мной хрустнуло дерево, обдав острым запахом смолы. Меня куда-то подняло. Сгромыхало железо, качнулись и поплыли мимо верхушки сосен. Меня погрузили в кузов и везли через лес.

Потом мир опрокинулся, и душа, наконец, оторвалась от измученного тела и рухнула в ледяную воду. Огромный желтый лютик раскрылся навстречу и выжег мои глаза слепотой.

Я очнулся на каменистом плёсе. Кто-то громко стонал и кричал. Стон жил в моём горле. Крик звучал рядом, справа. Я чуть повернул фары.

– Гор! Очнись, инопланетянин. Ну, хоть скажи, как тебе первую помощь оказать?

Рядом стоял светловолосый, весь в кровоподтёках человек. В руках он держал канистру, пахнущую бензином. Дима. За его спиной возвышалась громада КАМАЗа с какой-то конструкцией у крыши, похожей на лебёдку. Как-то же меня погрузили в кузов… Наставника Юя нигде не было видно. От него остался широкий след катившегося тела: помятые кусты, поваленные ёлочки. Скорее всего, Юй ушел по реке в своей излюбленной иноформе моторной лодки. Или ищет сейчас мой труп на просеке, чтобы сжечь останки: мы не оставляем на земле своих костей.

Заметив моё движение, студент обрадовался, поднял канистру.

– Сейчас, Гор. Сейчас. Попить дам.

Я не успел отдёрнуться – жидкость потекла в тело. Блаженное тепло разлилось по жилам. Стало понятно, почему не чувствовалось боли: наверное, человек влил в меня уже не одну дозу бензина.

– Х-хва-тит, – с усилием прохрипел я, хотя хотелось ещё и ещё.

– Жив, брат! – парень, улыбаясь разбитыми губами, осторожно провёл ладонью по капоту. – Может, ещё? Или солярку надо?

– Нельзя. Это для нас наркотик. Сильный.

Дима опустил руки. И тут же сообразил:

– Погоди. Ты потому говорил, что от «Хонды» пахло бензином?

– Да. От передозировки Ларика может умереть.

Студент присвистнул. Отставил канистру подальше.

– Извини, не знал. Ты так закричал, когда я тебя в реке гасил, что… В общем, я решил – вода тебе вредна. А что ещё могут пить драконы, у которых молнии на завтрак? Либо водку, либо бензин с соляркой.

– В малых дозах бензин допустим как обезболивающее. Не больше литра.

– Я в тебя литров пять влил, – руки студента дрогнули, и он спрятал их в карманы ветровки. – Это опасно?

– А то! Умру от передоза. А тебе на память останется оболочка. Мёртвая, как сушёная бабочка.

– И что мне с ней делать?

– Ез-здить, – заикаясь, щедро предложил я. – У тебя будет личный трактор без искры раз-зумма.

Наркотик уже вовсю действовал, затуманив сознание, иначе я не разболтал бы человеку одну из наших печальных тайн. Многие из драконов так бесславно пропали без вести. Если не разбились в эйфории, то попали к людям, служили тупыми машинами и их остовы ржавели потом на свалке. Самая коварная ловушка для дракона – бензин. Как говорил Горыхрыч – светлая ему память – капля бензина рождает много тупых лошадиных сил.

– Ёлы-пылы. Гор, я больше ни капли тебе не дам.

– Налей ещё литрик. У меня горе. Я сегодня деда схоронил.

Язык у меня уже заплетался, и студент не торопился выполнить последнюю просьбу умирающего брата по разуму, ибо таковой меня уже оставлял, потому я добавил с душераздирающим стоном:

– О-о-ох… сейчас болевой шок наступит. Спазм, удушье – и конец.

– Ты врёшь, Гор. Когда ты успел деда похоронить?

– Это ещё что, – долго сдерживаемые слёзы заструились по стеклам, и я смахнул их платочком дворников. – Я его убил. Непреднамеренно.

– У тебя глюки, Гор, – Дима дрогнул, но плеснул куда меньше литра.

– Вот жлоб! – пожаловался я на него облакам. – А еще братом назвался. Я сильно ранен? Ничего не чувствую.

– Обгорел. Дыра в корпусе справа. Дверца на одном шурупе висит.