Большое путешествие Эми и Роджера - Морган Мэтсон

Когда мы въехали в Колорадо, пейзаж снова изменился – постепенно открытое плоское пространство Невады и Юты стало более гористым, и внезапно вернулись сосны. Теперь знаки по сторонам дороги информировали нас об углах наклона, а когда мы ехали по настоящим горам, дорога становилась извилистей и заметно круче. Мы ползли вверх, а затем резко спускались вниз. Наш «джип» неплохо справлялся с этим, но грузовикам на крутых подъемах и спусках, похоже, было непросто, особенно на спусках. Тут были знаки, в реальность которых я не могла поверить. Казалось, их поставили только для того, чтобы подбодрить водителей грузовиков, которые тут встречались довольно часто: ВПЕРЕДИ КРУТОЙ СКЛОН. ВОДИТЕЛИ ГРУЗОВИКОВ! ОСТОРОЖНО! и ВОДИТЕЛИ ГРУЗОВИКОВ! ЕЩЕ НЕ ВСЕ! ВПЕРЕДИ 6% СКЛОН И ИЗВИЛИСТАЯ ДОРОГА! Но дольше всего я рассматривала такой знак: ПРИ ОТКАЗЕ ТОРМОЗОВ НЕ ПЫТАЙСЯ СЪЕХАТЬ! ОСТАВАЙСЯ НА ШОССЕ! Это как вообще? Такой совет показался мне ужасно глупым, и каждый раз, когда мы ехали следом за грузовиком, я неотрывно смотрела на его стоп-сигналы, чтобы убедиться, что они своевременно загораются красным.

Чем ближе мы подъезжали к Колорадо-Спрингс, тем молчаливее становился Роджер. В обеих закусочных он выходил позвонить, а когда возвращался, то, очевидно, не хотел обсуждать эти звонки и тут же менял тему. В первый раз я собралась было спросить, не звонил ли он Хэдли, но тогда мне пришлось бы признаться, что я подслушала тот его звонок в Йосемити.

Один раз, когда он отходил позвонить, я воспользовалась моментом, чтобы отправить маме сообщение. Чарли еще несколько лет назад выяснил, как это делается, но я никогда не пользовалась этой функцией раньше. Можно сделать так, что голосовое сообщение придет на ее телефон, но тот не зазвонит. Чарли утверждал, что мама так и не догадалась о такой особенности своего телефона и поэтому всегда просто считала, что пропустила звонок. Я не хотела разговаривать с ней, ведь тогда мне пришлось бы во всем признаться.Мне же не хотелось, чтобы правда открылась именно сейчас, хотя я прекрасно понимала, что она всплывет совсем скоро: по маминому графику мы уже должны были быть в Индиане, а мы находились от нее довольно далеко. Вместо этого я постаралась убедить себя, что мы нагоним график за счет ночной езды или еще как-нибудь. Кроме того, я была совершенно не в восторге от перспективы оказаться в Коннектикуте уже через пару дней: я еще не хотела начинать новую жизнь. Да и мысль о скорой встрече с мамой почему-то заставляла меня нервничать.

Я отпила крем-соды и посмотрела на часы – теперь они показывали горное время. Было почти семь, и казалось, будто мы пробыли в машине очень долго.

– Ну что? – спросила я, устраивая ноги на приборной панели и взглянув на Роджера.

– Извини, – сказал он, взял в руки телефон, посмотрел на него и сунул обратно в подстаканник. – М-м-м, он сейчас жив?

– Нет, – я еще раз взглянула на него. – И ты это уже спрашивал.

– Извини, – сказал он, мимолетно улыбнувшись мне, тут же снова сконцентрировался на дороге, которая опять стала извилистой. – Я, кажется, чуть-чуть… отвлекся. Может, лучше послушаем какую-нибудь музыку?

– Давай, – пробормотала я, стараясь не показать обиды.

В конце концов, это всего лишь глупая игра. Я включила плей-лист Роджера, и на протяжении следующих шести песен мы не произнесли ни слова.

На информационных знаках, на которых обычно указывается расстояние до населенных пунктов, мне все чаще стало попадаться название Колорадо-Спрингс. И когда мы были в шестидесяти милях от него, мне показалось, будто мы снова вернулись в цивилизованный мир. Должно быть, выехали из горного района, потому что ландшафт стал более открытым, на дороге появилось три полосы, а затем и четыре. Больше не было ощущения, что мы отрезаны от мира, а по сторонам дороги снова стали появляться супермаркеты, «Старбаксы» и всяческий фастфуд. Этих заведений мне так не хватало на шоссе № 50, а теперь они казались мне слишком большими и ярко раскрашенными. Я поняла, что скучаю по крошечным минимаркетам.

Мы остановились на заправке примерно в двадцати милях от города. Пока Роджер наполнял бензобак, зазвонил его мобильник – я в это время мыла лобовое стекло, которое превратилось в кладбище мертвой мошкары, и увидела, как телефон светится и подпрыгивает, вибрируя в подстаканнике. Я открыла правую дверь и схватила его – на дисплее было написано «БРОН». Я понятия не имела, что это значит, и передала телефон Роджеру, который внезапно сильно занервничал. Отложив щетку, хотя окно было вымыто лишь наполовину, я вернулась в машину, чтобы не слышать, о чем он говорит. Но не удержалась и опустилась в кресле чуть ниже, понаблюдать за ним в боковое зеркало. Мне был виден только его профиль, но я заметила, что выглядит он не очень радостным. Роджер улыбался, но будто бы через силу. Он вернулся в машину и хлопнул дверью чуть сильнее, чем обычно. Не вставил ключ в замок зажигания, а просто вертел его в руке, опираясь на колено. Он выглядел усталым и не таким энергичным, как обычно.

– Ты в порядке? – спросила я.

– В полном, – сказал он, обращаясь к ключам, все еще не глядя на меня. – Ну что, у меня хорошие новости. Нам есть где переночевать. Один из домов рядом с кампусом. Во время учебного года это Международный дом, но сейчас там просто живут студенты, которые ходят на летние курсы.

– Великолепно, – сказала я и посмотрела на него более пристально. Было не похоже, что он рад. – Ведь это хорошо, верно?

Роджер вздохнул.

– Но вот в чем дело, – произнес он. Я тут же напряглась. – Мне нужно кое-что тебе сказать. На самом деле стоило раньше это сделать.

– Так… – Вот теперь я была по-настоящему обеспокоена.

Наверное, его уже тошнило от моего общества и он собрался просто остаться у друзей один? Или вовсе решил отказаться от этой поездки?

– Причина, по которой мы здесь оказались, – объяснил он, все еще не глядя на меня, – дело в том… Понимаешь, до меня дошли слухи, что Хэдли тоже здесь.

– А-а-а. – Внезапно мне стало ясно, почему Роджер все утро так часто проверял телефон. – И она здесь? – спросила я как можно непринужденнее.

– Нет, – ответил Роджер, и я немного успокоилась. – Один из моих друзей сказал, что она ходит на летние курсы. Но Хэдли, похоже, вернулась домой, в Кентукки.

– Вот как, – только и вымолвила я, снова почувствовав себя не в своей тарелке.

– Она вообще не отвечает на мои звонки и письма. Так что я просто подумал: если приеду сюда и увижу ее, мы сможем поговорить и, может быть, сможем… – он наморщил лоб, – не знаю, что.

«Эми» точно знала бы, как себя вести. Она бы не чувствовала себя косноязычной, неуклюжей и безнадежно неопытной.

– А что произошло между вами? – наконец я смогла подобрать слова.

За нами послышался сигнал, я обернулась и увидела минивэн, который ждал, когда мы освободим место у колонки, явно недоумевая, чего ради мы просто так сидим в машине. Роджер завел автомобиль и вырулил обратно на федеральную трассу. Несколько минут мы ехали в тишине и только потом заговорили снова.