Бальдр и Тёмный бог - Ярослав Титарев

— Стой тут. Сейчас принесу.

Я видел, как Трайен гладила по носу нетерпеливых коней в ожидании меня.

«Такая ласковая, — подумал я. — Что она делает в глуши среди жриц?»

— Готово, теперь кони будут сыты, — сказал я, высыпав овёс в корыто и комкая в ладонях льняную ткань мешка.

— Спасибо, — Трайен заглянула мне в глаза и улыбнулась. — Я тебя по-другому представляла.

— И как же это по-другому?

— Ну, ты ярл, — протянула она. — Думала, ты привык, что всю работу за тебя делают другие.

Я рассмеялся.

— Да, я привык, что работу конюха делает конюх, а красивая женщина делает другую работу…

Щеки Трайен загорелись, как спелые яблоки.

— Пойдём в дом, — смущенно произнесла она, забрав у меня пустой мешок.

Мы вошли внутрь. Несмотря на огонь от масляных ламп, в доме оказалось немногим теплее, чем снаружи. Посреди зала стоял длинный стол, но за ним никто не сидел. Все столпились у дальней стены, где стояло большое ложе, вмещающее человек десять. Видимо, жрицы спали все вместе, чтобы сохранить тепло.

Я увидел Лейфа, лежащим на шкурах, в окружении женщины. Они громко перешёптывались. Годи стоял чуть в стороне, взволнованно перебирая бороду.

У меня закружилась голова от усталости и голода. По телу прокатилась дрожь то ли от лихорадки, то ли от того, что одежда была мокрой.

Ко мне обернулась седовласая жрица, та что встретила нас, и двинулась навстречу.

— Бальдр, садись за стол. Поешь?

— Поем. Как твоё имя?

— Гретта. Не помнишь? — удивилась жрица.

— Не помню. — Я поджал губы и мотнул головой.

Гретта поставила передо мной миску с рыбной похлёбкой. Я схватил ложку и жадно принялся за пищу, будто больше ничто меня не беспокоило. Я гнал прочь тревогу о Лейфе и о том, не случилось ли что-то с Маргрет. Гретта подала мне горячую лепёшку и кубок с подогретым мёдом, а потом накинула мне на плечи меховое одеяло и села рядом.

— Спасибо, Гретта, — поблагодарил я.

— Годи сказал, за вами погоня?

— Верно, — глухо ответил я. — На рассвете мы уйдём. Как Лейф? Ему тоже опасно здесь оставаться.

Я встретил непонимающий взгляд старой жрицы.

— На берег высадился конунг Олав, — сказал я. — И Вали ждал его в усадьбе неподалёку вместе со своими хирдманами. Как думаешь, какой праздник они решили вдвоём отметить?

— Кровавый праздник, — покачала головой Гретта. — Конунг Олав давний враг Хёрду.

— Как бы ни было, мы сбежали от них, и пришли сюда, потому что Лейф болен.

— Мы пришли сюда, потому что ты хотел найти Маргрет! — вставил Годи, сев за стол напротив.

Меня продолжала бить дрожь. Я положил ложку и сурово поглядел на воина, взглядом приказывая заткнуться, но он в ответ мотнул головой.

— Будто одной беды нам мало! — прошипела Гретта, развернувшись ко мне всем телом. — Тёмные твари лезут из-под земли, стольких людей погубили. Война истощит народ Истлага, мы вконец потеряем надежду вновь увидеть Бессмертную мать.

Жрица взяла меня за руки и поглядела в глаза.

— Ты остановишь нашествие тьмы, Бальдр? Ты нашёл свой меч? — произнесла она, и глаза её были полны надежды.

Я нахмурился и сжал челюсти.

— Я ещё не вспомнил, где он, но я его найду, — сказал я, не желая лишать надежды старую жрицу.

— Проклятье, ярл! — рявкнул Годи, ударив кулаком по столу. — Все люди Истлага верили в тебя, а ты до сих пор не обрёл Эйсир!

— Если меч не отыщется, то всех нас ждёт смерть, — произнесла Гретта.

Морщинистое лицо жрицы побледнело. Я увидел след отчаяния в глазах.

— Я понял, что тёмных тварей можно одолеть огнём! — сказал я с воодушевлением. — Я убил одного варга в Хедвиге. И прогнал йотуна! Твари бояться солнечного света, и с наступлением летнего дня, они, вероятно, сдохнут. Но надо проверить.

Воинственное чувство разгорелось во мне, по телу растеклось приятное тепло от уверенности в победе.

— Чтобы дожить до летнего дня, нужно пережить зимнюю ночь, ярл, — сказала Гретта. — А запасов для поддержания огня очень мало. Раньше конунг Хёрд присылал нам столько дров, что мы могли топить очаг беспрестанно, но теперь разжигаем его только когда готовим пищу.

Я выслушал жрицу и почесал лоб. Годи мрачно глядел на меня, растопырив локти, как коршун над полем боя, усеянном трупами. Лицо его перекосило, и шрам на щеке выглядел особенно уродливо.

— Ты серьёзно убил варга огнём? — прищурился он.

— Убил, — кивнул я.

— За это я тебя уважаю, — Годи опустил локти и глотнул мёда.

— Ты не понимаешь, Бальдр, — произнесла Гретта. — Твари из тёмного мира только предвестники. Ты можешь гоняться за ними и истреблять огнём, но вслед за ними придёт Бессмертный бог Хассер. Остановить его может лишь сталь Эйсира.

— Подожди, а если закрыть печать?

— Это невозможно, Бальдр. Передвигать границы миров могут лишь богиня жизни и богиня смерти: Бессмертная мать и Хель.

— Значит, Хель может спасти нас? — удивился я. — Подлая ведьма! Она сказала мне, что люди ей дороги и поэтому она согласилась меня отпустить!

Я разозлился, чувствуя себя обманутым: куклой в руках богов. Гретта переглянулась с Годи, а потом вновь поглядела на меня.

— Хель хочет получить Хассера. Он бог войны и мужественности. Во времена войн прошлых веков он много раз бывал на границе миров и дразнил одинокую богиню. Хель никогда не удавалось возыметь над ним власть, и пока есть надежда, что Эйсир убьёт Хассера, она врата не закроет. И лишь потому она согласилась вернуть тебя в мир живых.

К нам подошла Трайен и встала около меня, держа в руках моток ткани.

— Ярл Бальдр, ты поел? — поглядела она на оставленную мной ложку. — Я пришла заняться твоей раной.

Мы переместились к очагу. Я разделся, оставшись в тонких исподних штанах, и лёг на скамью. Жрица промыла тёплой водой рану на рёбрах. У меня из глаз текли слёзы, но я не пошевелил ни мускулом.

— Нет-нет-нет, не трогай! — завопил Лейф.

Годи держал его, а жрицы заматывали стопу между двух дощечек.

— Ма-ма! Помоги, где ты?! — застонал мальчик.

Я отвернулся и прикрыл глаза. Я много видел в жизни, много страдал. Проклятье, я пережил смерть! Но смотреть на муки ребёнка было для меня невыносимо.

Надо мной нависла Гретта. Лицо её сделалось мрачным при виде моей раны.

— Как Лейф? — спросил я.

— У него небольшое заражение крови, но мы вылечим его. У нас в запасе много целебных средств.