Соль. Судьба первородной - Марина Александрова

— Ну, — нахмурилась я, когда мне показалось, что он несколько смутился, не ожидая подобного эффекта от любимой игры, — живо! Я что, по-твоему, сюда на рожу твою пялиться приперся? Я б лучше спать лег, чем твои телеса полночи натирать. Сегодня весь день, как малолетка, шлялся по рынку вместо того, чтобы начертать, что надобно, и ассистенту поручить за покупками сходить. Устал, как скотина, еще ты тут решил ослепнуть для полного моего счастья, а то мне лечить больше нечего. И так без слез не взглянешь, так он еще себе свечечку зажег и пялится в книгу, а сам-то, поди, ничё, кроме фигу, впотьмах и разобрать не может!

Рэйн тяжело вздохнул, прикрыл глаза, усмехнулся, а уже после как-то обреченно покачал головой.

— Просто, — вновь вздохнув, заговорил он, — у меня болят глаза.

— Да ладно, с чего бы? — притворно изумилась я. — Я, конечно, понимаю, что мне, старому дураку, не понять, но ты-то должен был додуматься, что раз что-то болит, то сие не просто так! Иди ложись, — уже серьезно сказала я, — глаза твои болят потому, что третий этап отравления Серой Морой — это слепота, а следом и глухота. Каждый орган твоего тела будет отказывать один за другим, так что не стоит затягивать с лечением, пока это еще обратимо.

Устало прикрыв глаза, Рэйн кивнул, а после осторожно поднялся с кресла и подошел ко мне, протянув обе руки. В этот момент простынь опала к его ногам и глава дома Ариен предстал передо мной в своем первозданном виде. Что же, должна признаться, даже в своем плачевном состоянии он выглядел… Нет, не так: я могла представить, каким этот мужчина был прежде, и посмотреть было на что.

Но поскольку я не была практиканткой-третьекурсницей, то стыдливо румяниться не собиралась, как и думать о том, что к делу не имело ни малейшего отношения. Есть тело, которому нужна рука целителя, и между двумя этими составляющими не может быть ни смущения, ни стыдливости, ни брезгливости.

Сняв перчатки, я тут же коснулась его запястий, убирая боль. Рэйнхард, казалось, даже затаил дыхание в ожидании тех ощущений, что несло с собой мое прикосновение.

— Ложись, — отойдя от него, я начала доставать из мешка все то, что мне удалось приготовить сегодня. Сначала нужно было принять то, что полагалось внутрь.

— Что это? — осторожно понюхав бутылочку, предложенную мной, и смешно сморщив нос, поинтересовался Рэйн.

— Какая-то хрень, — пожала я плечами.

И надо было видеть, как вытянулось его лицо в этот момент и округлились глаза, чтобы осознать, чего мне стоило сохранить невозмутимость!

— Что, — развела я руки в стороны, — разве это я задаю глупые вопросы?

— Я не считаю, что мой вопрос — глупый, — отчеканил он каждое слово.

— Он бесполезный, а стало быть, глупый. Что ты спрашиваешь всякую ерунду, как будто я должен поверить в то, что твои люди не следят за тем, что я покупаю, а впоследствии делаю у «себя» в комнате. Ты прекрасно знаешь и что это, и из чего сделано.

— Да, — зло ответил Рэйн, — как и то, что ты намешал туда дорогущей травы от поноса!

Ну наконец-то он озверел!

— И что? Тебе жалко, что ли? Подумаешь, денек-другой воздержишься…

— Я последний раз нормально спрашиваю…

— Не-не-не, — помахала я указательным пальцем, — не так. Ты должен сказать: «Я спросил в последний раз и просто буду делать то, что говорит мой целитель». Помнишь же пункт нашего договора о том, что ты «не будешь меня доставать глупыми вопросами»?

— Я…

— Забыл? Так и знал, — печально вздохнула я. — Как тебя во главе Ариен только поставили-то, — ну вот я и шагнула на ту самую заповедную землю, которая была способна лишить привычного равновесия столь замкнутого и уравновешенного типа.

После этих моих слов он нарочито медленно отставил бутылочку, поднялся на ноги, подошел ко мне бесшумной, хищной походкой. Его взгляд будто впился в меня, как если бы ему было по силам одним только им удержать меня на месте и раздавить. Его дыхание было частым и прерывистым — как раз то, что мне нужно! Он был зол, как демон из преисподней Айда! Тут же его руки стальными тисками вцепились в полы моей куртки, и я с каким-то детским восторгом ощутила, как взмываю вверх. Серьезно говорю, так весело мне давно не было! Нет, слава Двуликому, он не стал меня швырять, а вместо этого встряхнул туда-сюда, так что я едва не расхохоталась в голос. Так меня в детстве подкидывал отец… потом как-то все стеснялись.

— Да что ты о себе возомнил?! Ты, — зарычал он, готовясь к возмутительной по своему содержанию тираде, когда я уже легко могла дотянуться до нескольких точек на его груди и шее, которые позволили бы его ненадолго обездвижить. Что я, собственно, и сделала. Мужчина как-то накренился — и едва не погреб меня под своим телом, но, вовремя изловчившись, я все же толкнула его на бок, а сама, не тратя времени даром, схватила бутылочку и, открыв ему рот, влила содержимое внутрь, заставив проглотить. Рэйнхард явно был ошарашен. Всего за несколько секунд его оглушили, тело перестало его слушаться, он упал, ему в рот влили лекарство, а теперь заботливо гладили по голове, приговаривая:

— «От поноса»… Ну скажешь тоже, — покачала я головой, — кто ж такую траву на г…о переводить будет. Это особая трава, Рэйнхард Эль Ариен, которая в сочетании с теми компонентами и твоей злостью выведет из организма уже накопленный яд. Двуликий знает почему, но именно когда ее употребляешь при стрессовых ситуациях или нагрузках, она лучше действует. Так что можешь еще покипеть от злости, сейчас это полезно, как раз хватит на то, чтобы твое сердце успело разнести ее по всему организму, пока она не потеряла своих свойств, — усмехнулась я.

Он уснул, так и не придя в себя после моих… процедур. Это, должно быть, и хорошо, потому как одно дело — объяснить, почему так поступила, и совсем другое — понять, почему именно так поступил этот мерзкий гадливый старикашка. Голова Рэйна покоилась на моих коленях, а я продолжала механически гладить его по волосам, параллельно вплетая через это действие нити собственной силы. Мысли мои были далеки и концентрировались лишь на том, что необходимо сделать за эту ночь. Но все же было и еще кое-что, что беспокоило меня.

Вторые сутки моего пребывания под крылом Ариен подходили к концу. И то, что я ощущала сейчас через прикосновения к этому мужчине, мне не нравилось совершенно. Вчера я хорошо почистила его кровь. Очень хорошо почистила! Сегодня оставалось вывести остатки яда из организма и начать восстановительный процесс в полном объеме. Но сейчас я ясно ощущала, что картина в общем-то не изменилась. То, что я убрала вчера, было вновь на своем месте. А это могло значить лишь одно, учитывая то, что своей комнаты он не покидал: то, что травило его, принесли сюда.

Как это странно, необыкновенно и приятно — просыпаться не потому, что твой организм пробыл в отключке столько, что вновь ощущает боль, а потому, что ты просто спал достаточно. Эта томная нега в расслабленном теле… Вот только почему такой твердый матрац? Он вроде бы не менял его? Точно, не менял. А засыпал где? Вроде бы…