Театр мира. История картографии - Томас Рейнертсен Берг

Д’Анджело изменил название трактата: География стала Космографией. В Средневековье у европейцев еще не было термина, обозначавшего географию, это понятие приходилось объяснять каждый раз, когда оно встречалось в переводе: обычно его трактовали как «то, что связано с описанием мира». Некоторые римские авторы нередко употребляли в качестве синонима «географии» слово cosmographia, хотя космография описывает не только землю, но и небо. Читатель не должен забывать, замечает д’Анджело, что книга посвящена прежде всего небесным телам, ибо Птолемей определял долготы и широты, основываясь на наблюдениях за Солнцем, Луной, звездами и планетами, тем самым демонстрируя их влияние на Землю. Таким образом, д’Анджело поместил географию в традицию, в которой астрология и астрономия были двумя сторонами одной медали. Это важно для понимания того, как читали Птолемея в эпоху раннего Возрождения: его География отнюдь не в одночасье заставила европейцев по-новому взглянуть на мир. Они далеко не сразу увидели в ней новаторский научный подход к составлению карт. Они пользовались этой книгой привычным для себя образом, корректируя с помощью Птолемеевых карт и астрономических наблюдений свои представления о мире, восходящие к сочинениям Плиния и средневековым травелогам.

Мы точно не знаем, когда флорентийцы начали чертить карты, основанные на Птолемеевом списке координат. В недатированном письме начала XV века говорится, что одним из первых, кто составил такую карту, был некий Франческо ди Лапачино. «Он изготовил ее на греческом – с греческими названиями, и на латыни – с латинскими названиями, и никто прежде этого не делал». В 1423 году Поджио Браччолини купил у некоего флорентийского чиновника «несколько карт из Птолемеевой Географии».

Птолемей вернулся, когда мир начали осваивать южные европейцы. Португальцы в поисках золота отправлялись в экспедиции вдоль африканского побережья, заменив старые громоздкие корабли более легкими и маневренными каравеллами, которые могли плавать также по мелководью и руслам рек. В 1418 году два португальских корабля достигли Мадейры в Атлантическом океане, в 1427 году открыли Азорские острова, в 1434 обогнули мыс Бохадор в Западной Сахаре, известный туманами и непогодой: долгое время считалось, что южнее этого места нет обитаемых земель. Добравшись до реки Гамбии на другой стороне Сахары, португальцы нашли замену арабскому торговому пути, пролегавшему через пустыню, и получили возможность доставлять золото и рабов непосредственно в европейские порты.

Европейцы пробились в ту часть света, которую античные источники считали необитаемой из-за палящего зноя. В 1439 году во Флоренцию на церковный собор[71] прибыли делегаты из Эфиопии, и их засыпали вопросами о том, далеко ли на юг простирается их страна. Тогда же итальянец Флавио Бьондо записал: «Птолемей, которому была знакома лишь небольшая часть Эфиопии, та, что относилась к Египту, мог и не знать о землях и царствах, находящихся за ней».

На севере карта мира Птолемея не простиралась дальше мифического острова Туле на 63 градусе северной широты. В 1427 году его География добралась до ученого сообщества в Париже, и переиздавший ее кардинал Гийом Фийатр (Филластр) включил в нее карту Севера. Об этой карте Фийатр сообщал следующее: «За пределами того, что поместил здесь Птолемей, лежат Норвегия, Швеция, Россия и Балтийское море, отделяющее Германию от Норвегии и Швеции. Это же море, протянувшееся далеко на север, треть года покрывают льды. Еще далее к востоку за этим морем находится Гренландия и остров Туле. Таковы северные области вплоть до неисследованных земель. Птолемей не упоминает об этих местах, и, судя по всему, он о них не знал. Вот почему, чтобы восполнить восьмую карту, некий Клаудиус Клавус описал северные территории и изготовил их новую карту в дополнение к остальным картам Европы, и в итоге получилось вместо десяти карт одиннадцать». Карта Клавуса расширила птолемеевский мир, включив в него земли до 74 градуса северной широты.

Создателем карты Севера был Клаудиус Клавус Сварт Датчанин – Cymbricus. В 1424 году в Риме он познакомился с Птолемеевым атласом. Вероятно, здесь же он повстречал Фийатра, папского легата, отвечавшего за связи с христианскими церквами на севере, и, похоже, оба пришли к выводу, что необходимо создать карту северных земель.

Карта Клавуса изображает Скандинавский полуостров, вытянутый не с юга на север, а с запада на восток. На западе у него находится Nidrosia (Нидарос), на востоке проходит дорога из Стокгольма в Вадстенский монастырь. Таким образом, на карту нанесены два важнейших места паломничества в Скандинавии. Северное побережье Шотландии на этой карте чуть южнее Ставангера, Оркнейские острова помещены в воды между ними, а Исландия в виде полумесяца – дальше в открытом море. На западной окраине мы видим самое древнее картографическое изображение Гренландии. Однако по представлениям той эпохи она была не островом, а частью северного полярного континента, который тянется на восток, а затем отклоняется к югу, сближаясь с Россией в районе Новой Земли, которая зимой, будучи скованной льдами, могла служить перемычкой между двумя континентами.

Влияние Клавуса заметно на первой печатной карте Севера. Она вошла в издание Географии, подготовленное Николаем Германцем в Ульме в 1482 году. Правда, здесь Гренландия (Engronelant) сместилась настолько, что оказалась севернее Скандинавского полуострова. Она связана с Россией перешейком Pilappelanth, который в свою очередь соединяется с северной частью Швеции перешейком Gottia orientalis (Восточная Готия). Название Engronelant появляется вновь к северу от Норвегии, обозначенной ниже как Norbegia.

На старейшем из дошедших до нас европейских глобусов, изготовленном немцем Мартином Бехаймом в 1492 году, Гренландия тоже находится над Норвегией. Бехайм писал, что глобус сделан в полном соответствии с Географией Птолемея, но «отдаленные полуночные области (Трамонтана), лежащие за пределами описанных Птолемеем земель, а именно Исландия, Норвегия и Россия теперь нам известны, и туда ежегодно ходят суда, поэтому пусть никто не сомневается в том, что мир обозрим и прост и до каждого его уголка можно добраться на корабле, как вы можете здесь видеть».

Глядя на глобус, и вправду можно поверить, что до Азии легко доплыть из Европы. Однако Бехайм недооценивал размеры Земли и поместил Японию примерно там, где сегодня на карте мы видим Мексику. От острова Антилия[72], который, как утверждалось, находится далеко на западе в океане и населен португальцами, бежавшими туда несколько столетий назад, до побережья Японии было всего пятьдесят градусов долготы.

Христофор Колумб, в конце того же 1492 года отправившийся на запад искать морской путь в Азию, ориентировался по глобусу Бехайма. Заплыв далеко в океан на запад от Старого света, он искал Антилию там, где она должна была быть, в районе 28 градуса северной широты. В журнале он записал, что никакой Антилии не видит. Однако двенадцатого октября в два часа ночи в нескольких километрах от корабля показался освещенный лунным светом берег, и матрос Родриго де Триана закричал: «Земля!»[73]

Пятнадцать лет спустя немецкий картограф Мартин Вальдземюллер взялся за издание новой Географии. В его